$то причин убить босса - читать онлайн книгу. Автор: Макс Нарышкин cтр.№ 27

— Если они до сих пор еще не вынесли вашего Рогулина из кресла, значит, не хотят погореть на мелочах. Работает серьезная схема. Ваш креативный директор серьезный человек?

— Думаю, да.

— Настолько серьезный, что два года сидел в своем кресле и два года ничего не делал? Думаю, он серьезен лишь настолько, чтобы его можно было использовать. Ваша Даша…

— Маша.

— Ваша Маша — пешка, работу же ведут серьезные люди. Вы можете хотя бы предположить, откуда идет направление удара?

— «Адидас»…

— Да забудьте вы про свой «Адидас»! — впервые повысил голос он и остановился. Остановился «Майбах» и я. — Я знаю Чувашова, он сидит на Воздвиженке, пока ему это разрешают! До того как сесть в кресло директора филиала, он сбывал в Монголию продукцию «Колос» вологодского производства! Он не способен на враждебную деятельность в рамках M&A. Он — тупой исполнитель, Женя, поймите. Вы ошиблись… Чтобы догадаться, какая схема в отношении «Вижуэл» работает, вам нужно прежде понять, кому нужна рекламная компания с ее активами, на которую я, к примеру, не поставил бы и гроша ломаного. Кому ваш креативный директор слил исчерпывающую информацию об экономическом положении «Вижуэл» — вы готовы ответить на этот вопрос?

Черт возьми… Все не так просто, как думалось мне поначалу.

Мужчина, имени которого мне, по всей видимости, не удастся узнать никогда, присел на капот «Майбах» и предложил мне сделать то же самое. Я не без удовольствия согласился. Когда еще выдастся случай так посидеть?

— Я всегда прошу клиента смотреть на вещи здраво. Самый главный вопрос — эффективность поглощения. Какова она? Судите сами: вот я поглотил «Вижуэл». Что я поимел? Помещения в центре столицы? Недвижимости, если не считать киноаппаратуры и площадей для съемок, — никакой. Ну, стал я правообладателем. И что? Теперь мне нужно делать рекламу, чтобы не прогореть. Или продать «Вижуэл» другому. Но тот, другой, думает следующим образом: ну, стану я правообладателем, и что? Теперь мне нужно будет делать рекламу. А мне это надо? А продам-ка я на хер этот «Вижуэл». А кому? — все идиоты закончились на нем. Вы понимаете, о чем я?

Я понимал. Я очень хорошо понимал его, но не понимал, кому «Вижуэл» действительно мог понадобиться в свете того, что я сейчас слышал.

— Я могу это сделать для вас, Женя, но это уже как раз тот случай, когда мы с дружеских отношений переходим на деловые. Думаю, вы и тут понимаете, о чем я говорю.

— Сколько я вам должен за консультацию?

— Евгений, — сказал он, не обращая на меня внимания, потирая руки и любуясь облачком над лесом, — вы ходили когда-нибудь к целительнице?

— Было дело.

— Сколько с вас взяли за первый сеанс?

— Не помню. Кажется, тысячу.

— Значит, вы были не у целительницы, а у шарлатанки. Люди, действительно способные помочь, за диагностику денег не берут. Я один из тех, кто не считает возможным брать с людей деньги за добрый совет. Но когда люди переходят от слов к делу, в первую очередь они вспоминают почему-то именно обо мне. Наверное, именно потому, что деньги — не моя цель, у меня и не было ни одного промаха.

— Вы работаете из соображений сатанинского альтруизма?

Он пожал плечами и рассмеялся.

— Я достаточно обеспеченный человек и без этого занятия. Деньги мне, конечно, платят, и платят, хочу вам сказать, немалые, но это занятие для меня в большей мере хобби. Мне нравится уничтожать. Я люблю бороться с системой. Мне доставляет это наслаждение. Вот моя визитная карточка, вы без труда сможете найти меня, если это вам, конечно, захочется… Поедемте, я довезу вас до вашей машины.

— До встречи, Евгений, — улыбнувшись, сказал мне он, и через мгновение я, выйдя на улицу, освободился от навязчивого запаха машины стоимостью в полмиллиона долларов. Вырвав из записной книжки листок, он записал свой телефон, фамилию и дописал: «В любое время». — Это вам на всякий случай.

Бережно уложив листок в свою записную книжку, я кивнул.

Кого не довозили в «Майбах», тот не поймет разочарования, садясь в «Мерседес».

Два часа назад мне позвонила Раечка, а еще через час Альбина. Первой я сказал, что буду пить кофе в кафе у «Вижуэл» в шестнадцать часов, второй сообщил, что в семнадцать буду стоять и ждать в ста метрах от кафе, в котором к тому времени должен был попить кофе. Вот так вся наша жизнь. Приходится крутиться между женщинами, не имея к ним известных чувств, потому что странный народ они, эти женщины, — ты к ним не имеешь известных чувств, а они простить не могут, что ты пьешь кофе с другой. Они будут говорить — да мне плевать на это, будут утверждать — какое мое дело, но где-то глубоко внутри они будут страдать и думать о том, что, если ты встречаешься с другой, хотя бы якобы и по делу, то это подкоп под отношения с нею.

Время до четырех я потратил на переговоры. В доме моем живет очень интересный человек. Как он оказался в трехкомнатной квартире элитного строительства сталинских времен, в доме, где проживают одни лишь успешные люди и изгои типа меня, неизвестно. Ясно только то, что оформлена квартира была на него, как на некую субстанцию, имеющую уши, глаза, желудок и сломанную мочеполовую систему. Это был человек по утверждению биологов, а потому имел полное право иметь в частной собственности квартиру. Естественно, числился он собственником, но уже была доверенность, было завещание, то есть все, что необходимо для смерти субстанции. А пока он числится собственником, никакой налоговый орган не предъявит истинному собственнику претензии. В нашей стране упорно не замечают, как качает углеводороды Абрамович и копит Потанин. Но если, упаси боже, найдется кто-то, кто купил за 500 тысяч треху на Кутузовском, тут начнется самый настоящий чертополох. Финансовый мониторинг отсечет сделку, гражданина возьмут под контроль, и налоговая полиция начнет преследование всеми доступными средствами. Очень тяжело у нас в стране тем, кто живет на 1–2 миллиона долларов в год. Немного легче тем, кто питается из потребительской корзины, и совсем уж хорошо себя чувствуют граждане, до которых нет дела ни Федеральному агентству по финансовому мониторингу, ни налоговой полиции — миллиардерам класса Lux.

Для меня потребительская корзина слишком мала, но до класса Lux я не дотягиваю. Поэтому мне приходится находиться в группе риска, а значит, и следовать заведенным в ее среде привычкам показывать белый пушистый хвост государственным органам. Но есть еще одна причина, которая заставляет меня идти к соседу на первом этаже с деловым предложением.

Через 24 часа, подбадриваемые полученной взяткой в 30 тысяч, сотрудники регистрационной палаты выдадут мне выписку из Единого реестра, в котором значится, что в Москве появилась новая рекламная компания, и директор ее — Столяров Вольдемар Петрович, человек сорока пяти лет от роду, никому не известный, разве что сотрудникам медвытрезвителя ОВД «Китай-город».

Я дословно помню разговор с дяденькой на «Майбахе». И потому не могу не помнить его предупреждение о существовании в регистрационной палате «сторожей». А потому регистрировать компанию на себя — сумасшедшая затея. Меня вычислят и тут же обездвижат. Поэтом я и направляюсь к Вольдемару Петровичу.