Принуждение к контакту - читать онлайн книгу. Автор: Денис Бурмистров cтр.№ 76

В любом случае, нужно быть максимально осторожным, принимать во внимание возможность нападения. Да еще и этот шатун где-то рядом бродит, будь он неладен.

На сей раз к лагерю пилот заходил не с привычной стороны, специально кружа по лесу и путая след. Останавливался, прячась в кустах и за деревьями, пытаясь обнаружить возможного преследователя. Но лес был привычно спокоен, лишь ветер гулял в кронах.

Плутал Руслан около двух часов, пока, наконец, не решил, что сделал все возможное. Только после этого сверился с компасом, выбрал нужное направление и пошагал к болоту, предвкушая, как они с Ткачевым вскроют банки и поедят горячий суп. А завтра, если не будет сюрпризов, он попробует вернуться к боксу и добыть еще еды. Судя по всему, если не взрывать на пасеке гранат и не шуметь, то ловушка безопасна.

Шатун вышел из кустов так неожиданно, что Громов лишь отпрянул, споткнулся и сел, шумно крякнув. Чудовище двигалось бесшумно, было слышно лишь, как веточки трутся о жесткий мех. Он лишь мельком посмотрел на онемевшего пилота, одарив пронзительным взглядом черных без белков глаз, перешагнул трухлявый ствол упавшего дерева и прошел мимо, оставив легкий мускусный запах. Под шкурой существа ходили бугры мышц, шерсть топорщилась, местами виднелись подпалины.

Громов одними глазами проводил чудовище, которое словно призрак растворилось в густом орешнике, на карачках отполз в сторону и запоздало вытащил нож. Вытер тыльной стороной ладони холодный пот со лба.

Шатун явно шел со стороны лагеря.

– Илья, – опомнился Руслан. – Илья!

Бросился сквозь кусты, огибая деревья и спотыкаясь о кочки и коряги. Перепрыгнул канаву, закрывая лицо от растопыренных веток. Чуть не подвернул ноги, проваливаясь в мягкий мох.

Ткачев полулежал возле костра, сжимая в худых и дрожащих руках короткий кол. Когда из леса выскочил Руслан, ученый вздрогнул и выставил перед собой свое несерьезное оружие.

– Илья!

– Рус!

– Живой!

Ткачев уронил на колени ослабшие руки, выронив палку. Его тонкие пальцы пробежали по бледному лицу, будто проверяя его целостность.

Рядом с костром, у входа в шалаш, лежали консервная банка из исследовательской «автономки», длинный кусок сырой коры и драный сапог без каблука.

– Ты цел? – спросил, нахмурившись, Руслан, подходя и опускаясь рядом с другом. Протянул руку и потрогал лоб ученого. Холодный как лед.

– Как всегда… Знобит и упадок сил, – Илья убрал руку от лица, поднял полупрозрачные веки и поднял на пилота измученный взгляд. – Только что что-то приходило, уже ушло…

– Я видел, – кивнул Громов. – Я думаю, это шатун.

– Он вон, – Ткачев мотнул головой в сторону лежащих предметов. – Притащил.

Пилот задумчиво закусил губу, соображая что же за ерунда происходит. Торопливо выгрузил принесенные банки, придвинулся ближе к тлеющему кострищу. Присмотрелся к неожиданным «подаркам».

Консервная банка точно была из того же бокса, где он недавно побывал. Поцарапанная, с вмятинами на боку, но вполне целая и не вздувшаяся, с надписью «Каша перловая с курицей» по жестяному боку. Кусок коры еще недавно был на каком-то молодом деревце, теперь лежал перед пилотом, обнажив сырые, блестящие от смолы волокна. Чтобы оторвать такой лоскут разом, нужна недюжинная сила.

Последним гостинцем был сапог, самый обычный, с рваным голенищем и торчащим ржавым гвоздем на месте каблука. Каблук отлетел давно, подошва успела равномерно потемнеть. Сапог правый, размер сорок третий – сорок четвертый. Довольно старый, абсолютно ничего не говорящий о своем хозяине или его судьбе – обычный грязный старый сапог, никаких костей внутри или подтеков крови.

– Ничего не понимаю, – проговорил под нос Громов.

– Мне кажется, это я его позвал, – неуверенно произнес Илья.

– Чего? – поднял брови Руслан.

Ученый прикрыл глаза рукой, слабо улыбнулся.

– Да так, подумалось… Бред, конечно. Я пытался унять голод. И состояние, знаешь, странное, отстраненное. Будто я вне тела, но ощущаю его… Не знаю, как объяснить. Вокруг все плывет, а потом небо прямо в лицо прыгнуло. Ну так показалось. Потом меня накрыло, я, кажется, вырубился на какое-то время. Очнулся, – Илья пальцем показал на лежащие вещи. – А там стоит этот… Большой, лохматый. На земле валяются банка эта, деревяшка и сапог.

– И чего? – поторопил рассказ заинтересовавшийся пилот.

– Увидел, что я глаза открыл, и ушел, – закончил Ткачев.

– Просто ушел?

– Да.

– А с чего ты решил, что именно ты его позвал?

– Ну как, – смутился Илья. – Я думал о том, что хочется покушать, а он вон консерву приволок.

– Да ну, чушь какая-то, – скептически отмахнулся Громов. – Это просто какой-то фокус. Может, цирковой медведь заблудился и одичал.

Потом вспомнил пронзительный взгляд черных глаз и добавил:

– И мутировал.

Ткачев лишь беззащитно пожал плечами.

– Ладно, – Громов подошел к хворосту, выбрал веточки посуше. – Сейчас я супчику разогрею, ужинать будем. Потом спину твою посмотрим. Я тут еще несколько артефактов нашел, вроде бы лечащий эффект имеют. Вот, положу рядом. А ты пока думай про то, чтобы этот шатун нам принес еще чего полезного. Или дорогу из Зоны показал. Мало ли, вдруг на самом деле дрессированный.

* * *

Дикий крик подбросил Громова вверх, и он слепо замахал зажатым в кулаке ножом. Перед глазами мелькнуло бордовое пятно костра, сумрачные тени, все это не сразу приняло привычную форму и узнаваемость. Сон еще не совсем покинул хмельную голову, а Руслан тряхнул головой, уже бросился к шалашу, из которого доносились испуганные вопли Ткачева.

Ученый бился на своем ложе, размахивая руками и ломая хрупкие стены. Его распахнутые глаза светились неестественным гнилушным светом, отбрасывая зеленые отсветы на щеки и лоб. Черный провал рта бездонной ямой кривился в зарослях бороды, из него исторгались полные ужаса и боли крики.

А на шее, ближе к уху, прижавшись намертво к бледной коже ученого, пульсировал перламутром объект, так похожий на мягкий пластилин.

Пилот понял все моментально. Он навалился всем телом на друга, придавил ладонью мокрую от пота голову Ткачева к земле, попытался оторвать присосавшийся артефакт. Но тот, словно клещ, впился в кожу, которая оттягивалась вслед за ним.

Ткачев дергался и хрипел, впивался побелевшими пальцами то в воротник, то в плечо, то в шею пилота. Его пальцы клешнями рвали ткань, впивались в мышцы, причиняя сильную боль. Но Громов терпел, лишь ожесточенно сопел, пряча лицо и глаза, чтобы уберечь их от изломанных ногтей Ильи.

Наконец, артефакт поддался, неохотно отлипая от пульсирующей шеи ученого. Под объектом на коже остался темный орнамент лопнувших капилляров и кровоподтеков, словно от укуса огромной пиявки. Ученый заклокотал, забился, словно в судороге, часто и сильно. Громов просунул пальцы глубже под брюхо чертовой липучки и рванул не жалея.