Оружейник. Винтовки для Петра Первого - читать онлайн книгу. Автор: Константин Радов cтр.№ 41

Начали стрелять и другие орудия, чугунные мячики запрыгали вокруг шведов. Полтавская баталия началась.

Как только краешек восходящего солнца показался над горизонтом с московской стороны, вся неприятельская армия пришла в движение. Пушки наши гремели с частотой неимоверной, и многие ядра находили цель. А где же шведская артиллерия? Конечно, слава богу, что ее нет – но почему? Если совсем не появится – пожалуй, и отобьемся…

Два полка шли прямо на мой редут, знамена развевались. Золотые стрелы и корона на синем фоне – Далекарлийский полк, у шведов один из лучших. Другой – не разобрать, ветер прямо от нас, знамя относит.

– К стрельбе изготовься! Стрелять как на учении: не спеша и без промаха. Заряжай!

Открыв огонь с двухсот пятидесяти шагов, я передал управление капитанам, затем что атака с разных сторон могла пойти неодинаково, а сам занялся перестановкой людей. Неприятель атаковал только лицевые стороны редута, и можно было безбоязненно снять стрелков с горжевых фасов, обращенных к тылу, и перевести вперед.

В этот момент сработала первая мина, за ней еще несколько. Шведы замялись на секунду и прибавили шаг…

Отличные войска! Плохие бы отступили. Видимо, офицеры решили, что их обстреливают русские тяжелые гаубицы, и попытались выйти из-под огня, сблизившись с нами. Вместо этого наскочили на следующий ряд. Потом на еще один.

Все это время с вала продолжалась стрельба, несмотря на летающие по воздуху кровавые ошметки тел. Оторванная нога в ботфорте попала в голову солдату и сбила его вниз.

Наконец шведы остановились в замешательстве. Прекрасная дистанция: ребенок не промахнется. Я снова взял управление на себя и устроил жуткое побоище. Остатки первой линии обратились в бегство и столкнулись со второй, спешащей на помощь. Строй смешался. Офицеры принялись его выправлять и тут же полегли под пулями. Полки отступили в беспорядке.

Пожалуй, передышку мы себе обеспечили. Пока солдаты перезаряжали опустевшие вкладыши, я подсчитал вражеские потери: не менее трети за одну атаку. Вторые батальоны, возможно, удастся привести в годность, но без серьезных подкреплений им надеяться не на что. Первый порыв атакующих обычно самый сильный, подобно первому выстрелу мушкета, заряженного не спеша перед боем. И вообще, безумная самонадеянность – штурмовать хорошо вооруженные редуты без артиллерии!

Бой гремел где-то сзади: пока мы дрались, туда ушла большая часть шведов. Кажется, соседнее укрепление, где сидел со вторым батальоном Андрей Викентьев, прокатившийся на моем горбу от подпоручика до майора, вовсе не подвергалось атаке, а дальше слышалась частая стрельба и ветер относил на нас пороховой дым. Через его рваные клубы видны были наши недавние противники. Откуда-то подошли к ним в помощь два свежих батальона и приготовились атаковать с горжи. Вот это уже серьезно: они лишат нас маневра, огонь будет вдвое слабее. Затрещали барабаны. Вражеские линии двинулись. Картечь пробивала в них бреши, но в считаные секунды ряды смыкались. На сей раз, чтобы хватило зарядов, я приказал подпустить атакующих на полсотни шагов ближе. Открыл огонь – и увидел с радостью и облегчением, что второй редут тоже окутался дымом. Викентьев, хоть и не сделает лишнего шагу без приказа, такой случай для флангового обстрела не пропустил. Теперь за горжевые фасы можно не беспокоиться. С противоположной стороны далекарлийцы упорно продвигались по трупам своих товарищей, не считаясь с потерями. Достойный противник! Но подняться на вал без осадного снаряжения все равно непросто. Когда рванули уцелевшие от первой атаки мины – ясно стало, что дух шведов надломлен. Большинство откатились назад, немногие добрались до гребня вала, чтобы оказаться застреленными в упор или заколотыми в рукопашной. К этому моменту тираторы отстрелялись, и бой вели фузилеры. У римлян такое называлось «дойти до триариев».

Всё. Эти шесть батальонов, чуть не треть королевской пехоты, больше не смогут атаковать. Они полностью разбиты и отступают к лесу. Моих убитых все еще можно пересчитать по пальцам, половина погибли от осколков собственных мин. Слишком близко заложил последние ряды, пудовые бомбы – это сила! А времени шестой час утра, весь день впереди. Что он принесет, неизвестно. Надо осторожно, по очереди, накормить людей, благо котлы с кашей мирно дымятся в середине укрепления.

Настроение в полку круто переменилось к лучшему, солдаты забыли недавний страх и чувствовали себя непобедимыми богатырями. Теперь с ними можно в огонь и воду. Меня окончательно покинуло беспокойство по поводу шведской артиллерии: наверно, у Карла кончился порох. Я ошибался. Когда остатки его армии сдались на Днепре, три десятка орудий имели боевых припасов не очень много, но вполне достаточно, чтобы устроить нам на редутах кровавую баню. До сих пор не понимаю, почему король и его генералы – все опытные полководцы – не использовали пушки. Берегли для более важных битв или слишком презирали русскую армию? Артиллерия не спасла бы шведов от поражения, но оно могло оказаться не столь решительным, а гибель моя и моего полка – более чем вероятной. Парадокс: выиграв больше всех от пагубной самонадеянности Карла, я преисполнился негодования за то, что он зря губил своих солдат. Это противоречило моим представлениям о долге монарха в отношении подданных.

Через час или полтора показалась конница, и мы изготовились к бою; но кавалеристы оказались русскими драгунами. Несколько полков проскакали туда, где скрылись разбитые нами шведы, вскоре послышались залпы, все более жидкие и удаляющиеся. Чем реже палили ружья, тем сильнее – солнце. Небо наливалось жарой, и даже северный ветер не приносил прохлады. Плавный изгиб рельефа скрывал от меня главный лагерь и поле перед ним; еще несколько томительных часов только по звукам я догадывался, что происходит. Потом появились казаки: хороший знак. Но, только получив достоверные сведения, что неприятельская армия в беспорядке отступает через Будищенский лес (и, стало быть, не пойдет через нас), я разрешил солдатам выйти из укрепления и собрать законные трофеи, разогнав подбиравшихся к убитым нами шведам наглых кавалеристов.

Бригадир, выслушав рапорт о ходе и результатах боя на головном редуте, позволил мне лично отправиться к фельдмаршалу за распоряжениями: теперь наша оборонительная позиция теряла смысл. Весь ход баталии читался по лежащим на поле мертвым и умирающим. Там, где людские и конские трупы были вперемешку, шведская кавалерия атаковала нашу линию с фланга. Граница, где кончаются полуголые, раздетые до белья покойники, показывает, насколько продвинулся неприятель в последней атаке. А кучи тел, лежащих чуть не в несколько слоев, – место, где истреблены окруженные вражеские батальоны. Уже в лагере от знакомого офицера я узнал, что взяты Пипер и Реншельд; а вот и они сами рядом с веселым, радостно смеющимся государем. Здесь же Шереметев и все генералы.

Доложив о происходившем утром на редутах, я оказался увлечен за пиршественный стол, если можно так назвать постеленную на землю скатерть с выкопанным вокруг ровиком для ног, и с удовольствием выпил несколько здравиц. Потом, улучив момент, дезертировал с праздника и поспешил в полк: хотя никаких дел не ожидалось, в такое время лучше быть со своими.