Принцесса Анита и ее возлюбленный - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Афанасьев cтр.№ 70

— Отлично. Тогда остается зафиксировать шантажиста. Будем надеяться, что это дилетант-одиночка. В любом случае это тот человек, который нам нужен позарез. Правда, есть тут темный момент, который меня смущает.

— Да?

— Ты хорошо знаешь своего шибздика с «Эха»? Ведь он из одной колоды с Киселидзе, верно? Ему ведь кто больше даст.

— Не понимаю. Говори яснее.

— Смотри, что получается. Кира примчался, потому что якобы разговор секретный, не телефонный. Но сам документов не видел. Выходит, шантажист такой простофиля, что пересказал содержание незнакомому человеку? Да не одному, а еще Киселидзе. Возможно, и еще кому-то. Сомнительно это. Так не бывает. По жизни не бывает. Такой товар показывают краешком, и то не всегда. Сперва договариваются о цене и прочее такое. Но тоже не по телефону.

— Нет, — сказал Станислав Ильич. — Не может быть.

— Почему не может? Все может. С твоего разрешения потрясу немного бородатого?

— Да хоть убей, — Желудев со скрипом вдавил сигарету в пепельницу, — не верю! Жидкий он для такой игры.

— Ничего, в опытных руках загустеет… У тебя, Стас Ильич, коли не ошибаюсь, через два часа встреча в правительстве?

Осведомленность генерала давно не удивляла Желудева.

— Да. И что?

— Попробуй осторожненько выяснить, не оттуда ли ветер дует. Исключать ничего нельзя.

Желудев выкатил глаза, изучая генерала тем знаменитым гипнотизирующим взглядом, от которого многие сильные мира сего теряли присутствие духа. Лишний раз убедился, что для бравого служаки его волевое воздействие как мертвому припарка. Он спокойно допивал наливку, сладко причмокивая. Посасывал трубочку.

— Положа руку на сердце, Иван Зиновьевич, считаешь всех болванами, да? Умный ты один?

— Если бы я был умный, — ухмыльнулся генерал, — то платил бы тебе жалованье. А не наоборот.

…Весь оставшийся день Станислав Ильич провел как на иголках. После правительственного ленча, где ничего не удалось разнюхать, поехал на благотворительную акцию, на открытие бесплатной ночлежки для бездомных детей-наркоманов. Там выступил с небольшой речью и дал пресс-конференцию. Там же пообедал в отдельном кабинете вдвоем с директрисой Анастасией Добрыкиной, которую сам и назначил. Это были приятные два часа. В недавнем прошлом известная куртизанка, обслуживавшая исключительно финансовую элиту, Анастасия Добрыкина была во многих отношениях необыкновенной женщиной. Обладая привлекательной, но не выдающейся внешностью, она владела колдовским даром превращать рутинный половой акт в восхитительное пиршество любви. Брала недешево, очень недешево даже по столичным расценкам. Но никто из постоянных клиентов не жаловался, что остался внакладе. Напротив, многие пытались прибрать ее в личную собственность. Но Настино свободолюбие можно было сравнить лишь с ее любовным пылом. Станислав Ильич провел с ней много незабываемых ночей, и, когда с ней случилось несчастье, охотно пришел на помощь. Господь наказал ее за грехи изощренным способом. По первоначальному, еще дорыночному образованию Анастасия Добрыкина, смешно сказать, была ветеринаром и до сей поры, борясь с ностальгией, подкармливала всех бродячих собак в округе. Отсюда и ждал ее роковой удар. Здесь ее и подстерегала беда. Среди собак был один пес Филя, ее любимец, матерый дворняжище с примесью сенбернара. Однажды по весне Филя и еще с пяток кобелей, как обычно, сопровождали ее на прогулке в парке. Пес ластился, поскуливал, вился у ног, выклянчивая если не лакомство, то ласку. И Добрыкиной это было приятно. Она изредка останавливалась и милостиво почесывала собаку за ухом, трепала по пышной грязной холке. Собачья преданность отличается от мужской в лучшую сторону, хотя тоже не бескорыстная. И вот в какой-то момент Филя перешагнул границы приличия, видно, унюхал что-то и начал натурально к ней приставать, запрыгивать на нее и грозно порыкивать. Остальные псы помельче завистливо подтявкивали, суетились, и все это напоминало собачью свадьбу. Добрыкина прикрикнула на пса, попыталась оттолкнуть, и в пылу борьбы распалившийся Филя цапнул ее за шею клыками. Он-то, наверное, хотел любовно, но нежную кожу поранил и хлынула кровь. Кое-как отбившись, она добралась до дома, продезинфицировала ранку, приняла снотворное и пораньше легла спать. Но ночью поднялась температура и начался озноб. Анастасия перепугалась не на шутку. Позвонила знакомому профессору, и тот подтвердил, что в Москве зарегистрировано несколько случаев бешенства. Инфекционный климат вообще неспокойный, на подходе моровая язва, чума, холера и бубонный триппер. Узнав о происшествии, профессор велел немедленно подъехать к нему в лабораторию. Однако обошлось. К вечеру температура спала, а через несколько дней от ранки на шее осталась лишь памятка, как вечный поцелуй. Обошлось, да не все. Впоследствии Добрыкина не раз думала, что лучше бы влюбленный псина заразил ее бешеной болезнью. Пустячный, в сущности, эпизод произвел какое-то необратимое изменение в ее психике. Вместо бешенства она занедужила тем, что можно условно назвать членобоязнью. При ее роде занятий — гробовой диагноз. Она сделала несколько попыток переломить ситуацию, но тщетно. Станислав Ильич распространившимся сплетням не поверил, пока сам не убедился. Специально завернул к ней среди бела дня по дороге в Думу. Действительно, при виде обнаженной мужской плоти вчерашнюю безумную вакханку сперва бросило в жар, она покрылась сизыми пятнами, затем мертвенно побледнела и рухнула в обморок. Возможно, кому-то понравится заниматься этим с женщиной, которая трясется от ужаса и вопит, но он не был извращенцем. Погоревал вместе с подругой над нежданной напастью и тут же предложил ей место директрисы в приюте. Анастасия обрадовалась. В деньгах она не нуждалась, запасла капиталы, на оставшуюся жизнь хватит, но хотелось ощущать себя полезной обществу.

Славно пообедали, распили бутылку «Шардоне», много смеялись, припоминая забавные случаи из прошлого, расшалившийся Станислав Ильич даже попытался склонить ее к греху, чтобы посмотреть, не наступает ли исподволь выздоровление. Но у бедной женщины при одной мысли об этом брызнули слезы из глаз. Желудев начал ее успокаивать, сказал, что пошутил, демонстративно затянул потуже ремень на брюках и тут вдруг заметил на ее лице странное выражение, какого прежде не видел. Холодное, стылое. Как будто наблюдала за ним из дальней ложи.

— Ты чего, Настя? — спросил, оторопев. — Что-то не так?

Смущенно потупилась. Слезы высохли.

— Ну-ну, говори, чего увидела?

— Боюсь, обидишься, родной.

— Да что, в самом деле? Плохо выгляжу?

— Плохо, родной мой. Поберечься надо. Смерть в очах стоит.

Как кипятком ошпарила, стерва. Желудев замахнулся, но не ударил. Вот и делай после этого им добро. Проскрипел сквозь зубы:

— Брось свои ведьмины штучки. Говори, кто заплатил?

Всерьез переполошилась.

— Что ты, Стас, что с тобой? От чистого сердца хотела. Прости бабу неразумную… Мрак свинцовый… Ну ударь, пожалуйста, ударь, если легче будет.