Буденный - читать онлайн книгу. Автор: Борис Соколов cтр.№ 48

В это время подходит какой-то фельдшер и, взглянув лишь только на тов. ШЕПЕЛЕВА, заявляет, что тов. ШЕПЕЛЕВ был в нетрезвом виде…

Спустя лишь полчаса после его убийства нам удалось положить его труп на повозку и отвезти в Полештадив».

Командир 1-й кавалерийской бригады В. И. Книга вместе со своим военкомом Романовым и начальником штаба бригады Берлевым докладывал начальнику 6-й кавдивизии И. Р. Апанасенко 28 сентября: «Мы встретились с тов. Шепелевым, который сообщил, что он расстрелял бойца 33-го кавполка на месте грабежа. Сообщив это, тов. Шепелев уехал вперед. Спустя некоторое время, мы также выехали за своими частями и, догнав таковые, узнали, что тов. Шепелев арестован 31-м кавполком… Указать, кто именно был убийцей военкома, не могу, так как в такой свалке трудно было установить, кто именно стрелял». По всей вероятности, Хаган боялся, что, если он назовет убийц, то бойцы могут поступить с ним так же, как с Шепелевым.

Военком 33-го кавполка 6-й кавдивизии Мисин, в свою очередь, докладывал в политотдел 6-й кавдивизии 2 октября 1920 года: «28 сентября, как только стемнело, красноармейцы 3-го эскадрона и часть первого и отдельные личности остальных эскадронов пошли в пешем строю кучками в местечко, где начался погром еврейского населения…

В 12 часов ночи, придя на квартиру Штаба полка, мне удалось узнать от командира и его помощника, что толпа половина пьяная и в возбужденном состоянии и патрулю невмочь было справиться. Высылать эскадроны другие было рисково, так как в них настроение было неопределенное.

После этого в квартиру Штаба полка входит бывший командир 3-го эскадрона тов. ГАЛКА пьяный и толпа человек 15–20 тоже в таком состоянии, все вооружены, ГАЛКА начинает кричать на командиров полка и бить прикладом в пол, угрожая, что я всех перебью, кто осмелится пойти против меня и добавляя: я больше не солдат Красной армии, а «бандит». Командир стал уговаривать его, а я не счел нужным входить в объяснения с пьяной толпой, которая пришла сознательно устроить дебош, что и придиралась к каждому слову… Большинство угроз было по адресу военкома, а также искали председателя комячейки 4-го эскадрона тов. КВИТКУ, который задержал двух грабителей 3-го эскадрона и отобрал у них награбленные вещи, ГАЛКА определенно кричал: убью КВИТКУ. Пьяная толпа ушла с квартиры штаба, я с командиром и адъютантом полка выехали на квартиру Начдива 6 (это было в 3 часа ночи), просили, чтоб Начдив сделал распоряжение какому-нибудь полку из дивизии выслать часть для ликвидации грабежей. Начдив приказал командиру 34-го кавполка выслать один эскадрон, но, придя на квартиру штаба полка, мы узнали от Командира 34, что у них положение однообразно и эскадрон не приходил и ночь целую был повальный грабеж и убийство…

К 12 часам 29-й полк был построен на восточной стороне Н. Место… Кучка горлохватов стали просить один за другим слово… Все речи их сводились к тому: немедленный отдых, выгнать всех евреев из советских учреждений, а некоторые говорили вообще из России, а также выгнать всех офицеров из Советских учреждений, на что они предложили послать от себя представителей в Реввоенсовет I конной армии…

Закрылось собрание, крикуны почувствовал себя победителями. Наше пребывание сейчас бесполезное, ибо верхами в дивизии не сделано того, что надо, а сделано все для уничтожения престижа военкомов.

Вся работа, которая проделывалась до настоящего времени, пошла насмарку только потому, что наш комсостав снизу доверху вел и ведет половинчатую политику в смысле оздоровления наших частей от грязных наклонностей. Мы, военкомы, превращаемся не в политических работников, становимся не отцами частей, а жандармами царского строя. Нет ничего удивительного, что нас били и продолжают убивать.

Руководители грабежей, погромов еврейского населения по-прежнему на месте, в эскадронах, и продолжают творить свое дело, а бывший командир ГАЛКА как будто будет командиром своего старого эскадрона, это мне сообщил командир 33, что против такого назначения не имеет ничего Начдив и Комбриг-2.

Полк находится в самом худшем состоянии: дисциплины нет, приказы в смысле прекращения грабежей не существуют. К еврейскому населению относятся враждебно, терроризировали и способны терроризировать при первой встрече с еврейским населением. Убийцы двух крестьян – восемь человек – находятся в эскадроне, какой-то толпой освобождены из-под ареста. Пока остаются лозунги «Бей жидов и коммунистов!», а некоторые прославляют Махно…»

Ворошилов обвинил в организации погромов и убийств «агентуру белополяков и Петлюры». В начале 30-х годов в пьесе «Первая Конная» драматург Всеволод Вишневский, когда-то сам служивший в армии Буденного, повторил эту легенду, развив и дополнив мысль Ворошилова. Оказывается, еще при Деникине в 6-ю кавдивизию были засланы белые офицеры, которые долго ждали своего часа и только во время перехода на врангелевский фронт сначала организовали еврейский погром, затем убили комиссара и радостно отрапортовали зрителям: «6-я кавалерийская дивизия Красной Армии разложена!.. Это сделали мы!..» Что интересно, большинство зрителей, по крайней мере в 30-е годы, подобную ахинею воспринимали весьма серьезно.

Другое дело, что руководство Реввоенсовета и Политбюро объяснения такого рода справедливо считало чистой пропагандой. В Москве убийство комиссара 6-й кавдивизии вызвало серьезную тревогу. В свое время за аналогичное преступление Думенко поплатился головой. Конечно, на этот раз ни Буденного, ни Ворошилова, ни даже начальника 6-й дивизии И. Р. Апанасенко и комбрига наиболее «отличившейся» бригады В. И. Книгу никто расстреливать не собирался, но меры требовалось принять самые серьезные. ЦК РКП(б) направил в Первую конную специальную комиссию, в которую вошли председатель ВЦИК М. И. Калинин, член Политбюро и один из большевистских вождей, председатель Моссовета Л. Б. Каменев, комиссар Главного и Полевого штабов Красной армии Д. И. Курский, народный комиссар здравоохранения H. А. Семашко, народный комиссар просвещения А. В. Луначарский и секретарь ЦК РКП(б) Е. А. Преображенский.

Решение об отправке комиссии Ленин и Троцкий приняли 2 октября, вскоре после того, как стало известно об убийстве Шепелева. Первоначально предполагалось отправить в расположение Первой конной другого вождя – председателя Петросовета и кандидата в члены Политбюро Зиновьева, – но то ли из-за загруженности Григория Евсеевича петроградскими и коминтерновскими делами, то ли для того, чтобы минимизировать участие в комиссии евреев и лишний раз не раздражать конармейцев, от этой идеи отказались. Вероятно, одна из причин, почему в Конармию отправили Каменева и собирались отправить Зиновьева, заключалась в том, что и Лев Борисович, и Григорий Евсеевич имели репутацию выдающихся ораторов. Считалось, что они своим пламенным большевистским словом наставят бойцов на путь истинный, отвратят их от убийств, грабежей и погромов.

Настроение не только рядовых конармейцев, но и значительной части комсостава в тот момент никак нельзя было назвать «здоровым». Вот что говорилось, например, на общем собрании всех командиров и военкомов 6-й кавдивизии, созванном по инициативе комдива Апанасенко 3 октября, в преддверии приезда московской комиссии: «Начальник штаба дивизии Шеко: „Агенты Петлюры и Врангеля проникают в нашу среду и разлагают дивизию. Нам, всем сознательным, необходимо объединиться, чтобы раз и навсегда добиться победы над врагами революции“.