Каменный Кулак и мешок смерти - читать онлайн книгу. Автор: Янис Кууне cтр.№ 32

Сказав это, Скаллагримсон иссяк, как мех, из которого вышел весь воздух. Его взгляд стал холодным и брезгливым. Видимо, не у одного Ёрна были счеты к Мертвому Богу Юзусу. Но вызнать у Эгиля еще и эту тайну не смог бы ни Волькша, ни Година, ни даже сам Родомысл. И уж тем паче пришлось Волкану смириться с тем, что он никогда не узнает, откуда копейщик так много ведает про фолькстонскую крепостицу и ее беспутных обитательниц. Эгиль и так сказал в ту ночь больше слов, чем венед слышал от него за все предыдущие месяцы.

– Что же ты не удержал их? – все-таки спросил Волькша.

Норманн долго молчал, точно соскребая со стенок братины остатки слов, но в конце концов ответил:

– Перед Одноглазым [148] каждому свой ответ держать.

Он повалился на свою подстилку, и не успел Годинович опомниться, как копейщик захрапел сладким предутренним храпом человека, который только что сбросил с души неподъемный камень.

А вот к Волькше сон не шел. Он с закрытыми глазами крутился на своем жестком ложе до сизых утренних сумерек. Пришли и повалились ловить остатки сна дружинники Хедебю, ходившие к овцам Юзуса, дважды сменились караульные, а Дрема все не приходила обнять Волкана. Парень лежал и беспробудно тосковал по своей возлюбленной Эрне… Она приходила к нему, обдавала запахом рыжих волос и лакомого тела, она клала голову ему на грудь и целовала на плече длинный шрам от ножа Кутца Бергертайлера. Но он не мог прижать ее, не мог ощутить тепло ее кожи, не мог… ничего не мог, кроме как маяться и не спать… опять не спать… пока серое забытье не поглотило Годиновича за мгновение до того, как кто-то потряс его за плечо.

Волькша открыл глаза и тут же закрыл, точно кто-то насыпал под веки соли.

– Кнутнев, – расслышал Волькша сиплый голос Хрольфа. – Варг, проснись. Надо поговорить.

Годинович размежил ресницы. Было по-прежнему темно. Даже кашевары еще не встали.

– Что случилось? – безрадостно спросил венед.

– Как быть с Кнубом?

Волькша открыл веки чуть шире и пристально посмотрел на шеппаря. В Фолькстон тот не ходил, но вид у него был потрепанный. Похоже, он тоже всю ночь не сомкнул глаз.

– А что с ним такое? – пробормотал Волькша.

– Ну как, – шептал Хрольф, на большее его голоса не хватало. – мы же вчера утром бились об заклад. Ну, ты помнишь! И я вроде как выиграл. Про заклад знали все. И сегодня мне надо стребовать с Кнуба проигрыш. Но он этого не потерпит. Я бы не потерпел, – сказал Гастинг не слишком уверенно. – Как быть, Варг?

– А почему ты у меня спрашиваешь? – удивился Волькша.

Племянник Неистового Эрланда только покачал головой: дескать, ты же и сам понимаешь, что больше мне спросить не у кого.

– Когда пойдешь требовать заклад, кликни меня, – обнадежил венед своего сторешеппаря. – Пошушукай мне на ухо чего хочешь, а я уж выкручусь. Идет?

Хрольф кивнул, хотя было видно, что он ожидал немедленного ответа. Но его у Волькши не нашлось, и венеду, и свею оставалось надеяться на то, что в решительный час Велес нашепчет Годиновичу нужные слова.

Вскоре зашевелились данны. Дружинники Кнуба переругивались, но вставали, как всегда, споро. Пришлось и шёрёвернам просыпаться. С тяжкими вздохами и черной бранью просыпались те, кто ночью развлекался. Но и те, кого вчерашняя гонка измотала до бесчувствия, чем и уберегла от соблазнов Фолькстона, чувствовали себя не лучше.

День еще только занимался.

Окрестные дома были все так же безлюдны.

На всхолмиях продолжали гореть тревожные костры. Любопытно, через какое время в город срамниц ворвется дружина саксонского конунга?

Так или иначе, но надо было поспешать. В своей силе варяги не сомневались, но путь их лежал в Хавре и биться с ратниками саксов они пока не собирались.

Данны первыми пробудились и первыми же стали грузиться на корабли. Шеппари ватаги смотрели на Хрольфа с вызовом. Все помнили вчерашний спор, и потребовать с Кнуба проигрыш было делом чести. Ярл Хедебю делал все, чтобы о нем думали как о весельчаке и зубоскале, но когда речь зайдет о том, что отныне свеоны станут погонять его дружинников, он мог и перемениться. Словом, у сына Снорри было над чем ломать голову всю ночь.

Подданные Харека Черепахи уже собирались сталкивать корабли в приливную волну, и Хрольфу оставалось либо позволить ему уплыть, а самому стать посмешищем своих соратников, либо призвать на помощь всю свою смелость и взыскать-таки заклад со второго человека в Даннмарке.

Когда Гастинг подошел к драккару Кнуба, тот встретил его без обычной улыбки. Хрольф уже хотел просипеть опасные слова сам, но Волька незаметно ткнул его в бок, и сторешеппарь поступил как было условлено. Он припал к уху венеда и долго шептал просьбы не подвести и не посрамить. Когда сын Снорри отпрял, Варг Кнутнев шагнул вперед и провозгласил так, чтобы слышали все варяги:

– Кнуб, ярл Хедебю, вчера прилюдно ты бился об заклад! Кнуб, ярл Хедебю, вчера прилюдно ты проиграл!

– Люди Гастинга поступили бесчестно! Его драккар перерезал нам путь! – грозно возразил Кнуб, ярл Хедебю.

– А честно ли поступил ты, когда отплыл раньше, чем свеоны могли изготовиться для плавания? – напомнил Годинович.

Шёрёверны одобрительно загомонили. Данны безмолвствовали.

– Ты признаешь, что свейские гребцы не хуже даннских? – вопросил Волкан.

– Признаю, – ответил толстяк.

Свеи заулюлюкали.

– Тогда и Хрольф Гастинг признает, что твой заклад не может быть принят! – прокричал Кнутнев.

Брови Кнуба поползли вверх и скрылись под обручем червленого шлема. Сын Снорри был удивлен не менее. Люди на драккарах, пришедших с Бирки, загудели, как потревоженный пчелиный улей.

– Ты, Кнуб, ярл Хедебю, спорил, что даннские ладьи опередят свейские по пути в Дюсвик. Так?

Толстяк кивнул.

– А затейник Ньёрд пригнал их в Фолькстон. И посему твой заклад не может быть принят, если только ты не захочешь его повторить и еще раз испытать судьбу и крепость своей руси.

Улыбка вернулась на краснощекое лицо Кнуба.

– Гастинг, ты мудрее, чем я думал! – крикнул он. – Я не буду повторять заклад. Но сегодня мы должны добраться до Хавре. Так что пусть твои люди поторапливаются!

Но упоминание о скором прибытии в Овсяный залив подстегнуло шёрёвернов похлеще любых истошных криков. Данны еще не успели выйти из залива Фолькстона, а ватага Хрольфа уже вовсю налегала на весла.

Еще никогда Ньёрд не был так благосклонен к варягам. Бог ветра раздувал их паруса так, что мачты гнулись, как молодые березки, а брасы и шкоты [149] пели, точно струны гуслей. Когда же русь вспенивала море могучими весельными взмахами, драккары и вовсе вылетали с гребня волны, точно санки с пригорка.