На прощанье я скажу - читать онлайн книгу. Автор: Джонатан Троппер cтр.№ 12

Он бы предпочел, чтобы она называла его папой.

— Само собой.

Вряд ли он когда-нибудь говорил ей о звоне в ушах. Сейчас в них свиристит не хуже сирены, и ее голос доносится сквозь беспрестанное глухое потрескивание.

— Ты как будто не здесь.

— Все нормально. Просто проблемы с ухом.

Она пристально смотрит на него, потом припускает через стоянку, вытянув руку с ключами, пока не срабатывает замок. Он смотрит, как она бежит, и вдруг что-то щемит в груди, и внезапно он глухо всхлипывает. Случайное воспоминание: снежный вечер, и они с Дениз и Кейси возвращаются откуда-то, он не помнит откуда. Кейси бежит впереди, вверх по склону к дверям маленького домика, который они сгоряча купили за пару лет до этого, когда Дениз сообщила ему, что беременна. Кейси, ростом меньше метра, высоко, как солдат, вскидывает коленки, с нескрываемым восторгом маршируя по снегу. «Она красивая, правда?» — спрашивает Дениз. Он смотрит на нее, на ее волосы в сияющей короне таяющих снежинок, и в этот момент он влюблен в нее больше, чем когда-либо, в эту женщину, в эту маленькую девочку, в семью, которая у них получилась. Вокруг них — крошечные следы ботиночек Кейси, и, слушая, как она верещит от восторга, он думает: это самый прекрасный момент в моей жизни.

— Папа!

Она вернулась, на лице — нерешительная улыбка.

— Ты уверена, что поступаешь правильно? — говорит он не потому, что видит альтернативу, но потому что это вроде та вещь, про которую ты, прокручивая все задним числом, должен знать, что все-таки ее произнес.

— У тебя есть идея получше?

— Нет.

— У меня такой ранний срок, что они могут использовать метод вакуумного отсоса, а это, по сути, то же, что стимуляция месячных. Безболезненно и никакого восстановительного периода. Я ничего не почувствую.

— Окей.

— И это останется нашим маленьким секретом, да?

— Да.

Надо признать, ужасно приятно иметь с ней свой секрет.

— Спасибо.

— За что?

— За то, что не говорил, что я идиотка, раз занималась незащищенным сексом.

— Да это вроде и так понятно.

Она смеется. Никто из них так и не сделал ни полшага в направлении клиники.

— Ты много занималась сексом? — спрашивает он.

Вопрос ее удивляет, но отвечает она скорее охотно.

— Это был мой первый раз.

— Вот черт.

— Ага.

— И как это было?

Она отвечает очень не сразу.

— Вообще-то это было очень здорово, — говорит Кейси, и тут, впервые за много лет, прямо при нем она не сдерживается и плачет.

Бумаг заполнять немного, поскольку «РПБ» не принимают страховку. Впрочем, Кейси и так бы ей не воспользовалась, не желая объясняться на тему компенсаций, которые пришли бы по почте Дениз. Раннее прерывание обходится в 628 долларов. Ему думается, круглое число было бы столь же несообразным. Он принес наличные, разом ополовинив свой счет и сообщив всей операции душок нелегальщины. Расплатившись, он догоняет Кейси в комнатке ожидания с двумя кожаными диванами, кулером и двумя журнальными столиками с россыпью брошюр, которые все как одна излучают бодрость и жизнелюбие.

Кейси берет брошюру и принимается читать ему вслух: «Вся процедура занимает менее десяти минут. Боль в процессе операции терпима и длится всего несколько минут. Восстановительного периода не требуется. Женщины покидают кабинет и сразу возвращаются к своим ежедневным делам».

— Звучит потрясающе, — говорит он. — Почему все не пользуются этим способом?

— Срок должен быть между пятью и десятью неделями. После этого уже только хардкор.

Несколько минут они сидят, компанейски помалкивая. Он откидывается на спинку и закрывает глаза, ощутив внезапный мощный прилив необъяснимой усталости.

— Можешь мне что-нибудь рассказать? — спрашивает Кейси.

— Что?

— Что угодно. Просто поговори со мной, пока не вызовут.

— Не знаю, что сказать.

— Тебе одиноко?

— Сейчас?

— Вообще.

— Не знаю. Иногда.

— У тебя есть девушка?

— Нет.

— А кто-то для секса?

— На днях я приводил домой женщину.

— Ну, колись, Сильвер. И как оно?

— Она хотела, чтобы ее просто обняли.

— Бедняга!

— Да пустяки, бог с ним. Секс сам по себе часто слишком переоценивают.

— Сказал он беременной дочери перед абортом.

Сильвер улыбается. Несмотря на все его усилия, она стала смышленой, остроумной, красивой и отлично воспитанной девочкой. Порой, когда они вместе, от мысли, что он потерял, перехватывает дыхание, поэтому ему было так тяжко быть рядом все эти годы после развода.

В комнате слишком тепло, даже под струей кондиционера, а звон в левом ухе уже перешел в треск. Он задерживает дыхание и прижимает ладони к ушам, испуская низкое гудение, чтобы перекрыть этот шум. Спустя пару секунд писк понемногу утихает, а потом, на удивление, и вовсе обрывается. В голове воцаряется благословенная тишина.

— Папа!

Она назвала его папой, отмечает он.

Он открывает глаза и видит, что Кейси стоит над ним и явно жутко перепугана.

— Что с тобой? — спрашивает она.

Он открывает рот сказать, что все отлично, просто он немного устал. Он чувствует, как слова образуются в его горле, но наружу ничего не выходит. Кейси на секунду исчезает и появляется вновь с женщиной средних лет, одетой в белый докторский халат.

— Мистер Сильвер? — окликает она. — Вы меня слышите?

— Разумеется, я вас слышу, — отвечает он и пытается подняться.

Но ничего не происходит. Он не чувствует своих ног, не в силах пошевелить губами, не может издать ни звука. На мгновение он закрывает глаза. Он никак не свыкнется с этим безмолвием в голове, ни малейшего жужжания. Такой тишины он не помнит многие годы. Он хочет обернуться в нее, как в одеяло и с облегчением выплакаться.

Когда он снова открывает глаза, он уже в больнице.

Если есть какой-то плюс в том, чтобы очнуться в больнице, так это что, пусть даже твой мозг мигает и трепыхается, как плохо ввинченная лампочка, довольно одного микрона ясного сознания, чтобы понять, где ты. Пикание кардиомонитора, запах средства для дезинфекции, чересчур накрахмаленное белье и жена, сидящая на стуле подле кровати.

Бывшая жена.

Точно.

Дениз посматривает в свой журнал почти так же, как раньше украдкой посматривала на него, подглядывая в его работу, словно механик, ищущий разрыв провода, слабый контакт, из-за которого сбоит вся система. Эта накрепко засевшая память о ее привычном презрении служит зацепкой для краткосрочной памяти, которая, оказывается, была с ним всю дорогу.