Очень полезная книга - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Федотова cтр.№ 9

Они, последствия эти, долго ждать себя не заставили — получаса не прошло.

Путники как раз устроили привал, расположились у обочины, чтобы дать отдых сбитым ногам, когда чуткое ухо Кьетта уловило приближающиеся шаги. Нолькр вскочил, рефлекторно сжав рукоять ножа. Иван последовал его примеру, обернулся и увидел.

По насыпи, нелепо размахивая полными голыми руками, подволакивая одну ногу, резво ковыляла удавленница, и светлые как лен космы ее развевались на ветру, а на шее, на манер ожерелья, болтался обрубок петли.

— Встала! — с мрачным удовлетворением в голосе объявил Кьетт. — А ведь я тебя предупреждал!

которая учит читателя, что красивая ложь порой бывает лучше горькой правды

— Она что, ожила?! — озадаченно спросил Иван. Страха он пока не чувствовал, скорее омерзение.

— Не думаю. Похоже, так мертвая и ходит, — очень серьезно ответил Кьетт.

— Вампирка?

— Это днем-то?

— Зомби, значит?! — предположил Иван.

Кьетт смерил его взглядом.

— А кто-то еще утверждал, будто не имеет отношения к некромантии! Ну-ну!

На этот раз Иван оправдываться не стал — не до того было. Удавленница приблизилась уже настолько, что различимы стали черты лица, изуродованные мучительной смертью.

— Как ты думаешь, она ведь не желает нам зла? Мы же для нее доброе дело сделали… — Иван невольно перешел на шепот.

— О тех, кто однажды переступил черту жизни, ничего нельзя сказать наверняка. У них слишком сильно меняется мировосприятие… Давай лучше от нее убежим, пока не заметила!

Предложение было полезным, но запоздалым. Покойница повела носом по ветру, издала ликующий вой и устремилась прямиком к своим «освободителям» со скоростью, достойной хорошего скакуна. Бежать было поздно. В последний момент Кьетт успел подхватить с земли палку и сунуть Ивану в руки.

— Круг! Очертись скорее кругом!

Иван послушно черканул веткой по земле.

— И символ, знак охранный любой, какой знаешь, твори!

Иван перекрестился. На самом деле он не верил, что от его манипуляций будет прок, но Кьетт ткнул ладонью в его сторону, и та уперлась в невидимую преграду.

— Действует! Сиди там пока!

— А сам-то ты что? — заволновался Иван.

— А я существо магическое, мне бояться нечего! — объявил нолькр и с прытью, достойной любого кота, вскарабкался на ближайший дуб. И уже оттуда, с ветки, крикнул: — И вообще я ей не нужен, она за тобой пришла! — Похоже, курс искаженной логики курсант Краввер усвоил в совершенстве.

— Тогда чего ты меня внизу бросил?! — взвыл Иван, на дереве он чувствовал бы себя гораздо увереннее, чем за призрачной стеной колдовского круга.

— Круг надежнее дерева, — с сожалением вздохнул Кьетт. — Она может следом полезть.

— Сделал бы себе круг!

— Как? Я же магическое существо! Защитная магия… короче, потом объясню! Эх, не сообразили! Ты должен был сначала меня в круг посадить, потом уже прятаться. А тебе бы только самому скорее спастись, а товарищ по несчастью пусть пропадает на дубу!

От обвинения столь несправедливого Иван даже поперхнулся. Но отношения выяснять было поздно — удавленница уже спускалась с насыпи. Видно, она и в самом деле шла по Иванову душу, потому что на Кьетта в ветвях не обратила ни малейшего внимания. Простерла руки и с выражением слезного умиления на белом лице устремилась прямиком к кругу.

— Любимый! Я пришла к тебе!

Иван невольно шарахнулся назад и из круга чуть не вылетел — для своего создателя невидимые стены были проницаемы. Зато мертвая дева впечаталась в них с разгону, и ее отбросило назад — так бывает, когда человек сослепу не заметит стеклянную раздвижную дверь, не успевшую вовремя перед ним раскрыться. Правда, человек при этом чувствует если не боль и сотрясение, то уж, по крайней мере, неловкость. Удавленницу же происшествие ничуть не смутило. Она вновь ринулась вперед, широко раскрытыми руками обняла невидимую поверхность, прижалась к ней лицом — и без того отвратительное, оно еще и расплющилось — и завела старую песню:

— Любимый! Я пришла к тебе! Я нашла тебя! Допусти! Я твоя навеки!

Только этого ему и не хватало! Ладно бы покойница просто нападала — это еще можно было бы понять! Но «остаться с ней навеки» — нет, нет и нет!

— Кыш! — смешно замахал руками Иван, будто отгоняя комаров. — Пшла! Пшла прочь! Домой, домой!

— Отныне дом мой там, где ты! — сообщила удавленница со страстью. — Любимый, не гони! Я вся твоя!

— Ну что тут у вас? — Это рискнул спуститься с дерева Кьетт. Он понял сразу: покойница сама не отвяжется, до конца века будет кружить рядом и канючить — видал он таких. Значит, требовалось вмешательство извне.

— Я его люблю, а он меня не пускает, — пожаловалась дева капризно и по старой, прижизненной еще привычке попыталась пустить слезу.

— Правильно не пускает. Ты же его защекочешь до смерти. Ты же лоскотуха! — На самом деле Кьетт назвал совсем другое, даже не созвучное слово, но Иван его понял именно так.

— Ведьма я! — обиделась покойница.

— Была ведьма, пока не повесили. Лоскотуха теперь.

— Что, правда? — смутилась та польщенно, принялась себя оглядывать, прихорашиваться, спросила кокетливо: — Зеркальца нет?.. — Махнула ручкой: — Ах да, откуда у мужчин… — Нащупала на шее борозду от петли, опечалилась: — Не знаешь, сойдет со временем?

— Сойдет, — обещал Кьетт, ни малейшего понятия о том не имевший. — Ты бы шла домой, умылась, причесалась. Глядишь, и похорошела бы!

— Или я не хороша?! — огорчилась дева.

— Нет предела совершенству! — пробурчал Иван из своего укрытия и тут же пожалел — синие губы девы расплющились во влажном поцелуе, и между ними стали видны остренькие, мелкие, совершенно не человеческие зубки — целый частокол. Такими тяпнет — мало не покажется! — Кыш, кыш! Домой!

— Не могу домой, — пригорюнилась, запричитала лоскотуха. — Злые люди в деревне нашей, с места меня сжили, на дубу повесили, ворочусь назад — в огонь кинут. Нет, не пойду до дому! С вами буду! Вы добрые, обоих стану любить!

— Обоих не надо! — малодушно выпалил Кьетт, не дав Ивану и рта раскрыть. — Кого выбрала, того и люби! А я обойдусь!

— Ладно, — расплылась в улыбке дева. — Буду любить своего единственного. А ты мне не по нраву — тощ и глазищи страшные! Как у чудища лесного! Боюсь!

— На себя посмотрела бы лучше, красавица ты наша! — пробурчал уязвленный нолькр, но лоскотуха его не услышала, в этот момент она уже одаривала «своего любимого» новым поцелуем «через стекло» и действием этим была абсолютно поглощена.

А потом они на пару долго уговаривали Ивана покинуть защитный круп дева признавалась в вечной любви, Кьетт втолковывал, что долго ему там все равно не просидеть — и есть нужно, и вообще… К слову, это самое «вообще» уже давало о себе знать, но выйти Иван согласился лишь тогда, когда Мила (так звали удавленницу) поклялась страшной клятвой — не приближаться к нему ближе чем на три шага и любить только издали.