Оплавленный орден - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Самаров cтр.№ 33

– Резонно, – согласился Виталий Владиславович. – Вопрос мой такой… Вы, очевидно, уже слышали об амире Герострате…

– О нем сейчас весь город говорит.

– Вот-вот. А я нахожу, что амир выбрал себе странный псевдоним.

– Чем он вам не нравится? На мой взгляд, все логично. Герострат – поджигатель. Амир Герострат – тоже поджигатель.

– Вопрос не в профессиональных предпочтениях, Бадрулла Багдасарович. Здесь чисто человеческая психология играет роль. Только мне трудно понять, в какую сторону она играет. Сам принцип, ради которого настоящий Герострат, тот, древний грек из Эфеса, сжег храм Артемиды, сводится к тому, что человек желал увековечить свое имя. И имя его в самом деле вошло в историю. То есть этот человек искал славы себе и своему имени. Однако, когда человек прикрывается псевдонимом Герострат, он ищет славы не себе, а имени того же древнегреческого торговца. Можем ли мы в этом случае применять понятие «комплекс Герострата», если он не ищет славы собственному имени? Насколько я понимаю, индивид, одержимый подобным комплексом Герострата, как правило, пустой и вздорный человек…

– Да. «После нас хоть потоп»…

– А если человек только прикрывается этим принципом? Как мы должны его расценивать?

– Я должен подумать, прежде чем дать конкретный совет. Нам в аналитический центр уже заказали из антитеррористического комитета психограмму амира Герострата. Но ваша точка зрения, насколько я знаю, в разработках не присутствовала. А она может оказаться существенной. Я посоветуюсь с коллегами и перезвоню вам через какое-то время.

– Хорошо. Я буду ждать звонка.

Убрав мобильник, Устюжанин некоторое время сам думал, пытаясь представить себе психологический портрет Герострата, его психограмму, как называют это профессиональные психологи-аналитики. Что-то получалось, но все это было не то, что могли бы сделать специалисты. Офицеру не хватало профессиональных знаний специалиста-психолога, хотя каждый человек имеет склонность считать себя психологом и надеется, что он в состоянии понять других так же хорошо, как понимает себя. В действительности каждый человек далеко не всегда в состоянии самого себя понять и обосновать собственные поступки. И потому не стоило терять зря время, если есть возможность прибегнуть к помощи специалистов аналитического центра ФСБ.

* * *

Еще одна задача, которую взял на себя Устюжанин, оказалась не такой уж простой, как представлялась вначале. Как определить номера, которые следовало передать полковнику Мочилову для контроля со спутника управления космической разведки ГРУ? Кого можно отнести к подозреваемым, кого к пострадавшим? Подполковник слышал, что такие услуги дорого обходятся бюджету ГРУ, тем не менее составить список необходимо. Но из всех, кто так или иначе соприкасался с террористическими акциями, проводимыми Геростратом, Устюжанин знал только номера телефонов полковника Исмаилова и майора Луценко. Их он первыми и внес в список. Хотелось добавить туда же номер телефона майора Чередниченко, но Виталию Владиславовичу этот номер был не известен, и потому следовало надеяться на список, который предложит подполковник Крикаль. Подумав, Устюжанин внес в свой короткий список и номер мобильника Урзаева, водителя Исмаилова. Но только потому, что если сам полковник все же имеет какое-то отношение к Герострату, то его можно контролировать через водителя. При этом сам Виталий Владиславович почему-то упорно не хотел считать Исмаилова причастным к террористической деятельности. Этот полковник вызывал какую-то симпатию. Но служебные дела есть служебные дела, и примешивать к ним симпатии и антипатии Устюжанин не имел привычки, и потому номер телефона Исмаилова попал в его список. Осталось только дождаться приезда подполковника Крикаля, чтобы составить полный список.

Подполковник ФСБ ждать себя не заставил и появился сразу после того, как Устюжанин подумал о нем. Виталий Владиславович узнал короткие быстрые шаги Виктора Львовича еще до того, как раздался стук в дверь.

– Входите, Виктор Львович, входите. Я вас как раз и жду.

Крикаль в этот раз не стал удивляться, что его узнали по шагам, сразу прошел к столу, пожал Устюжанину руку и положил на стол перед ним лист компьютерной распечатки, до половины заполненный телефонными номерами.

Виталий Владиславович только головой покачал:

– Не слишком мало?

– Хватит.

– Это съест годовой бюджет управления космической разведки. Кого вы сюда навтыкали?

– Всех, кого можно было. Вплоть до лидеров националистов, которых мы пока еще не задержали. Всех, кому звонили от имени Герострата, предупреждая о готовящемся нападении…

– Я думаю, лидеров националистов нужно убрать по той простой причине, что они, если люди честные, уважают своих соотечественников и предпочитают избегать террористических методов, от которых гибнут мирные, ни в чем неповинные люди.

Подполковник Крикаль вздохнул, но промолчал.

– Идем далее. Люди, которым звонили от лица амира Герострата, скорее всего, вообще не могут иметь к нему отношения. Он делал, если обещал. В этом его обвинить сложно. Он делал и тогда, когда не обещал. Но я хочу обратить ваше внимание на одну тонкость работы спутников управления космической разведки. Если они берут под контроль какой-то номер, то автоматически регистрируют все связи, произошедшие с момента становления контроля. Кому-то жена позвонила, и ее номер уже ставится на контроль. А эта жена известная болтушка и половину бюджета семьи тратит на услуги сотовой связи. И начинает, как обычно, обзванивать всех знакомых. В итоге спутник возьмет под контроль и всех ее знакомых, и их знакомых и родственников, которые будут звонить или которым будут звонить. Как правило, в среднем один номер обрастает за сутки восьмьюдесятью новыми номерами. Представляете, какая нагрузка для спутника! И избежать этого нельзя, поскольку номера включаются автоматически, программу изменить невозможно, да никто и не знает, как ее изменить, и потому громадное количество людей вынуждено сидеть на контроле и вручную, после прослушивания разговоров, отключать несущественные номера. Учтите еще и тот момент, что в данном случае разговоры ведутся на дагестанском языке, который не все наши специалисты знают. Не все – это примерное соотношение одного к десяти тысячам. А переводчиков во всей Москве не наберется столько, чтобы помогать контролировать все разговоры. Вот потому я и предлагаю оставить в списке минимальное количество людей. Я лично написал только троих – полковника Исмаилова, его водителя Урзаева и майора Луценко. Хотел бы еще записать номер майора Чередниченко, но у меня этого номера нет.

Подполковник Крикаль вздохнул еще раз, сел за стол с торца, придвинул к себе список, но вычеркивать никого не стал, хотя и подчеркнул три номера:

– Вот номер майора Чередниченко. У него, кстати, жена дагестанка и прочные родственные связи в республике. И потому его до результатов проверки отстранили от должности.

– Спугнули, короче говоря, – оценил Виталий Владиславович действия службы внутренней безопасности ФСБ. – Боюсь, теперь и его номер можно в список не вносить. Но ладно. Чередниченко пока оставим. Хорошо бы еще и номер его жены раздобыть. Но это, возможно, сам спутник, как я вам говорил, сделает.