Вольные стрелки - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Нестеров cтр.№ 23

Сегодня у Цыплакова на семь тридцать вечера была запланирована встреча с Сергеем Глумовым. И надо же было такому случиться: Ипатьева предложила после работы оттянуться в том самом кафе-баре, которое «люди-Х» сократили до «кабаре». Цыплакову пришла в голову шальная мысль: взять на встречу с Глумовым Шелковую Моль.

– Извини, – сказал он Ипатьевой, – сегодня я нарасхват.

Она здорово обиделась. Цыплаков увидел неуловимо-мстительные искры в ее черных глазах.

– Знаешь, – ответила она, – сегодня я тоже нарасхват.

– Но...

– Что «но»?

– Ты не закончила фразу: «Сегодня я тоже нарасхват, но...»

– Зря ты так думаешь. Я все сказала.

– Значит, никаких «но»?

– С этого момента, – уточнила Ипатьева.

Цыплаков посмотрел ей вслед и подумал о том, что попал стрелой лягушке прямо в голову.

* * *

...Встреча Цыплакова и Глумова подходила к концу. Как бы невзначай прозвучал следующий вопрос:

– Разлогов с тобой часто советуется?

– По любому поводу, – заявил Глумов.

– Туалетную бумагу тоже вместе выбираете?

– Я вот что тебе скажу. Разлогов здраво может рассуждать только в беседе, но не в споре, разумеется. Собеседник ему нужен в качествемоноликойаудитории. Он и рассуждает, и выступает одновременно.

– И в качестве «монолика» он выбрал тебя.

– Натюрлих, – снова, как само собой разумеющееся, подтвердил Глумов. – Так или иначе генералу нужен был человек, которому он доверял бы полностью. Такой человек не мог сдать его с потрохами – некому, это раз. Два – какую пользу он выгадает? Ну, вот я, к примеру? Мое предательство мне же и принесет кучу проблем. Такие задачки Разлогов щелкает, как орехи.

– Расскажи, мне интересно, как вы познакомились?

Глумов улыбнулся. Что-то неуловимое в его выражении глаз не позволило Цыплакову назвать эту улыбку счастливой, но она была довольной, это точно.

Ну, во-первых, Цыплаков и без Глумова кое-что знал о генерале Разлогове. Тот старался дистанцироваться от посредников. Значительную часть служебных дел он решал через исполнительного, вышколенного адъютанта, перед которым трепетали полковники.

Сергея Глумова нельзя было отнести к адъютантам. Скорее, он был денщиком. Но не простым солдатом при генерале, а офицером-дворянином при царе. Сергей был дерзким. Не по этой ли причине генерал Разлогов принял его характер? Но принял, это факт, поскольку Глумов отвечал за «экономический сектор» деятельности разлоговской группировки, а там уставными отношениями можно заработать разве что геморрой.

На сегодняшний день капитану Глумову не было замены – это Цыплаков вычислил походя. К тому же... нет худа без добра. Так или иначе, но под разлоговскую группировку копнули, и генералу было важно знать, какими материалами на него располагали «люди-Х». Мысленно Цыплаков часто повторялся, и в этот раз без этого не обошлось. Этот прием не позволял ему задремать.

– Как мы познакомились? – переспросил Глумов. – Не уполномочен отвечать на этот вопрос. Лучше скажи вот что:никогда не задумывался о предательстве?

– В смысле, предательство – это лишь вопрос времени?

– Да нет, в другом ракурсе. Знаешь, что такое моль?

У Цыплакова сердце екнуло. Откуда Глумов знает «корпоративную» кличку Ипатьевой?.. Можно сказать, что через минуту его отпустило. Моль – это шпион, чужой среди своих.

– Мотай на ус, Паша. Не я буду отслеживать каждый твой шаг, но я буду знать о нем.

– Не бери меня на понт.

– Хочешь доказательств? Получишь при следующей встрече. Может, это сделает тебя послушным.

После встречи с Глумовым Цыплаков отправился в «кабаре». Ему показалось, музыка там звучала громче, чем обычно. Дым стоял коромыслом. И он искренне удивился: «А где огонь?»

Ипатьева оттягивалась дорогим «Миллером». Когда она глянула на Цыплакова, тот увидел в отражении ее глаз отблеск пустых бутылок.

Пиво она пила со вкусом. Никогда и никому, даже бармену не позволяла открыть крышку, ловко сворачивала сама – покручивая саму бутылку и крепко удерживая крышку – и тут же припадала к горлышку. Мужики пускали слюни, глядя на ее ходившее ходуном горло. И сейчас она продемонстрировала свое высокохудожественное питие. Пробка полетела на пол, ее полные губы обхватили горлышко бутылки, вкусовые рецепторы только что не встали дыбом. В горле у Светланы булькнуло, и она смачно рыгнула ровно в тот момент, когда вынимала изо рта пустую бутылку. И расхохоталась в лицо Цыплакову.

– А-а! Вот и наш шеф! Как житуха?

Костя ничего не сказал. Но глаза его повторяли блеск глаз Шелковой Моли. Цыплакову на ум пришел термин «психоз на двоих», двойная парная мания у двух близких людей. По крайней мере, эти двое ополчились против него.

– Интересно, Костя, ты-то с какой радости готов накинуться на меня? Подквакиваешь ей? – Цыплаков глазами указал на Ипатьеву.

Та приблизилась к нему и обдала солодом и холодом:

– Ты что-то темнишь... шеф. Сегодня я не Шелковая Моль. Сегодня я Лакмусовая Бумажка. – Она обратилась к Косте, но все также смотрела в глаза Цыплакова: – Эй, узбек! Не хочешь выпить кофе у меня дома?

Костя едва не свалил Ипатьеву. Он обнял ее сзади за плечи и просверлил Цыплакова глазами:

– Не хочу ли я вы-выпить ко-кофе? – И громко рассмеялся.

Они ушли вдвоем. Багдасаров продолжал обнимать Ипатьеву. Впрочем, она сбросит его руку на улице, был уверен Цыплаков.

С холодным любопытством он подошел к окну и отогнул полоску жалюзи. И невольно сглотнул. Костя-Хан и Шелковая Моль целовались. Костя здорово нажрался, как говорят американцы, не мог собственную задницу отыскать двумя руками. Но у Ипатьевой отыскал. Впервые в жизни Цыплакову захотелось устроить публичную драку.

Он пересилил себя и вернулся к стойке бара. Сел на стул, который хранил тепло Ипатьевой, отпихнул ногой тот, на котором сидел Хан, и щелкнул пальцами, привлекая внимание бармена.

– Водка, портвейн и еще раз водка, – сделал Цыплаков заказ. И злобно добавил: – В одну посуду.

– Сделаю, – с заговорщицким видом пообещал бармен и провел салфеткой по зеркальной поверхности стойки, словно собирался насыпать по всей длине пару кокаиновых дорожек.

Наутро Цыплакову было так паршиво, будто он прокатился носом по кайфовым рельсам. Павел приставил к голове два пальца и произвел выстрел. Минутой спустя эти же два пальца он засунул глубоко в горло, и его стошнило.

Через полтора часа он переступил порог офиса. Костя-Хан и Ипатьева прятали глаза. И руку ему пожали с таким видом, будто провели ночь втроем, но один из них этого не помнил.