Две трети призрака - читать онлайн книгу. Автор: Эллен Макклой cтр.№ 21

Дальше стал рассказывать Тони:

— Кончилось тем, что мы с Гасом в тот же день поехали в клинику. Я знавал издателя, который опубликовал книгу человека, сидевшего в тюрьме, и не видел причин для беспокойства. К тому же я бы сам отправил в больницу некоторых известных писателей, так почему бы не сделать известным того, кто уже там находится? Сначала мне хотелось побольше узнать об Амосе Коттле, и мы пошли к доктору Клинтону.

Он очень удивился, узнав, что мы хотим издать роман Амоса, и обрадовался. Мне кажется, он гордился тем, что вылечил Амоса, да еще настолько, что тот смог написать книгу. Я спросил его, чем болен Амос, но он стал запинаться и что-то мямлить, пока я не заявил ему, что должен знать правду. Мне хотелось знать, будет ли Амос в состоянии писать еще или это, так сказать, одиночный выстрел.

Клинтон сказал, что не привык говорить о болезнях своих пациентов с посторонними, но в данном случае его оправдывает необычность ситуации. Потом он рассказал, что около двух лет назад Амос, весь окровавленный и с раной на голове, брел по шоссе, пока на него не наткнулся полицейский. По следам шин определили, что какую-то машину занесло и она сбила Амоса. Одежда на нем была вся в грязи. То ли из-за удара, то ли из-за выпитого, но Амос был невменяем. Полицейский утверждал, что Амос долго шел посреди шоссе, и все машины его объезжали, пока одну машину не занесло. Водитель, вероятно, испугался и удрал. Его так и не нашли. Это произошло четырнадцатого октября тысяча девятьсот пятидесятого года. Амоса привезли в ближайшую больницу. Врач поставил диагноз: сотрясение мозга, отягченное алкоголизмом. Он обработал рану, и, только после того как Амос проспался, полицейскому разрешили его допросить. По-видимому, Амос жил совсем в другом месте, в этом районе его никто никогда не видел. Ни документов, ни меток на белье у него не было. Через тридцать шесть часов полицейский пришел опять. Амос производил впечатление нормального человека, если не считать полную амнезию. Он не помнил даже своего имени.

— А Амос Коттл? — спросил Бэзил.

— Амос сам выбрал это имя, когда начал писать роман, — продолжал Тони. — Почему именно это, никто не знает. И хотя оно не очень подходящее для писателя, мы разрешили ему его оставить. Доктор Клинтон боялся, что любая перемена в жизни может быть для Амоса губительна. Он настаивал на том, что Амос совершенно здоров, видимо, получил хорошее образование и помнит все, что когда-либо изучал. Ему не надо было начинать жизнь сначала. К тому же у него был сильный характер. Амос сумел вылечиться от алкоголизма. Теперь же доктор Клинтон мне сказал: «У меня нет возможности долго держать его в больнице. Но я боялся его выписать, потому что не представлял, как человек без прошлого сможет обеспечить себя. В наше время у каждого должны быть какие-то документы. Более того, он неприязненно относится ко всему, что связано с наукой, в частности с медициной и психиатрией. В победнее время он помогал нашей уборщице, потому что не хотел быть в тягость. Амос послушен, прилежен, но слишком образован для такой работы. Единственное, в чем он проявил инициативу, — написал роман. Если он сможет зарабатывать себе на хлеб, у меня нет оснований держать его здесь. Он больше во мне не нуждается. Я ничего не могу для него сделать». Конечно, спросил у Клинтона, можно ли вернуть Амосу память, на что врач ответил: «Думаю, нет. Вспомните Каспара Хаузера. [8] Непродолжительная амнезия могла быть результатом алкоголизма, но дело усугубилось раной на голове. Наверное, у него было более сильное сотрясение мозга, чем мы думали. Впрочем, может быть, именно алкоголизм и травма привели к амнезии. Скорее всего, он пил, желая освободиться от каких-то неприятных воспоминаний, и сотрясение мозга довершило эту работу. Известно, что даже нормальные люди вырабатывают в себе частичную амнезию, если хотят о чем-то забыть. Поэтому, например, солдатам лет через десять война кажется гораздо романтичнее, чем она была в действительности». В тот момент я думал, не было ли чего преступного в прошлой жизни Амоса. Но Клинтон сразу отверг это предположение. Теперь я об этом вспомнил. Может быть, с ним свели счеты?

— Нет, — сказал Гас, — он не похож на преступника. Я тоже об этом подумал. Потом увидел его слабый подбородок, болезненный рот, хрупкую фигуру и вопрошающий взгляд. Тогда в нем было что-то детское, только держался он спокойнее и незаметнее чем дети.

— Короче говоря, — резюмировал Тони, — Амос казался тем, кем он был, — неполноценным человеком, личностью без прошлого.

— Две трети призрака, — сказал Гас. — Вот кем был Амос.

— Или одна треть, — уточнил Тони. — К тому времени, когда мы с ним встретились, ему было лет тридцать — тридцать пять, из них два года он провел в клинике. Интеллектуально и физически он был взрослым мужчиной, а эмоционально — шестилетним ребенком.

— Может быть, он служил в армии? — спросил Бэзил. — Все-таки его первый роман о войне.

— Киплинг, — резко возразил Тони, — много писал об английской армии, но никогда не служил в ней. Клинтон считал, что если Амос и был на Тихом океане, то в какой-нибудь гражданской должности или как представитель международной организации. Он не смог бы пройти медицинский контроль даже во время войны. Рентгеновский снимок показал давний дефект позвоночника. Какие-то хрящи были почти полностью стерты, поэтому он быстро уставал. Амос не годился для армейской службы. Правда, он мог работать в столовой, — Тони цинично усмехнулся, — и слышать разговоры солдат. Писатели редко испытывали на себе то, о чем пишут. В этом разница между профессионалами и любителями. Профессионалу плевать на детали, в которых читатель понимает не больше его. Эмоции — вот что его волнует. Не сами факты, а как люди реагируют на эти факты. Хорошее воображение встречается гораздо реже, чем хорошее знание жизни.

— Писать о том, чего сам не испытал, — проговорил Лептон. — Вероятно, это дает перспективу. Индийские художники писали свои картины только по памяти.

— Итак, — опять заговорил Тони, — я купил кота в мешке. Я обещал Гасу и Клинтону, что напечатаю роман Амоса, но дальнейшие события предугадать трудно. Что может издатель? Я вручил Амосу неплохой аванс, и он оплатил свое пребывание в клинике, где должен был оставаться, пока мы не увидим, как будут развиваться события. Теперь ему не надо было работать уборщиком, и он согласился сразу же приняться за новый роман.

— Остальное вам известно, — сказал Гас. — Первая книга Амоса принесла нам тройной успех. Во-первых, она стала бестселлером, во-вторых, на нее пал выбор клуба «Книга недели», в-третьих, по ней был снят фильм. Через полгода деньги буквально потекли к нам рекой.

— Тогда, — вмешался Тони, — у нас состоялась последняя консультация с доктором Клинтоном. Он сказал, что Амосу незачем оставаться в клинике, и посоветовал забыть о его прошлом. Нам нужно было только следить, чтобы Амос не пил, но он производил впечатление вылечившегося человека, насколько вообще может быть вылечен алкоголик. Клинтон посоветовал нам поселить Амоса за городом, чтобы было меньше искушений. Я всегда мечтал жить в Коннектикуте, поэтому, не задумываясь, бросил квартиру в Нью-Йорке и за бесценок купил эту виллу. Мне казалось, Амос чувствовал себя здесь счастливым.