"Номер один" - читать онлайн книгу. Автор: Бен Элтон cтр.№ 85

Когда она наконец собрала интервью целиком, все получилось в точности так, как было написано у нее в сценарии.

«Первый кадр. Кили обращается к камере.

КИЛИ. А тем временем нашим молодым влюбленным, Грэму и Миллисент, пришлось преодолеть много трудностей.

Широкий план. Грэм и Миллисент стоят рядом на мосту.

МИЛЛИСЕНТ. Нам это далось нелегко.

Крупный план. Миллисент смотрит на воду.

МИЛЛИСЕНТ. После того, что судьи сказали о моем пении.

Повтор в замедленной съемке (материал из Бирмингема). Лицо Миллисент, когда ей сказали, что она тянет Грэма вниз.

ГОЛОС МИЛЛИСЕНТ (на фоне повтора). Но мы верим в себя, и я очень, очень много работала, чтобы стать лучше.

Кадр второй. Грэм и Миллисент на „поп-школе“ репетируют у пианино. Широкий кадр. Двое на мосту. Говорит Грэм.

ГРЭМ. Это действительно было нелегко.

Кадр второй, замедленная съемка. Грэм и Миллисент на „поп-школе“ репетируют у пианино. Миллисент стоит рядом с пианино, очевидно разочарованная в себе. Грэм на ощупь пробирается к ней и обнимает ее в знак поддержки.

ГОЛОС ГРЭМА. Но мы здесь ради друг друга.

Кадр два с половиной. Снова пара на мосту, но теперь они стоят обнявшись.

МИЛЛИСЕНТ. Одно точно — все это сделало нас сильнее.

ГРЭМ. Это сблизило нас, и нас ничто не разлучит.

Долгий кадр моста. Постепенно тает».

После съемок Грэм и Миллисент вернулись в холл ждать своей очереди на «прослушивание». Их очередь подошла после драматического ухода Шайаны из конкурса.

После обычной дружеской встречи с Кили их проводили к судьям, Миллисент вела Грэма за руку, как ей было велено.

— Привет, Грэм. Привет, Миллисент! — взвизгнула Берилл. — Добро пожаловать на «поп-школу»!

— Что вы собираетесь спеть для нас? — спросил Кельвин.

— Мы собираемся спеть «The First Time I Saw Your Face», — ответил Грэм.

Зная, каков будет ответ, Берилл быстренько дернула себя за волосы в носу, чтобы ее глаза снова наполнились слезами.

— Грэм, я преклоняюсь перед тобой, — ответила она сквозь слезы. — Для молодого человека с проблемным зрением выбрать такую прекрасную и горько ироничную песню — показатель наивысшей храбрости.

— Да, — согласился Родни. — «The First Time I Saw Your Face» — это отличная песня, трудная, но отличный выбор.

Грэм и Миллисент взялись за руки и спели свою песню. Как и было предсказано с первых записей, сделанных Эммой после оценки дуэта, Миллисент пела мило, а Грэм плохо, и снова его пальцы отчаянно перебирали струны гитары, которую он так хотел бы держать в руке.

Когда они допели, потрясенные судьи минуту сидели и уважительно молчали. Волос в носу у Берилл совершенно не осталось, и ее лицо было залито крокодильими слезами.

— Мистер, — наконец сказала она, — мистер, я преклоняюсь перед тобой. Ты надрал… мой мир.

— Да, это было невероятное выступление, — вмешался Родни. — Друг мой, ты продашь много записей.

— Ты действительно заставил меня поверить в то, что видел лицо этой девушки, — давила Берилл. — А это, учитывая, что нам всем известно, что ты незрячий, так горько и иронично, что делается страшно. Ты звезда, мистер. Огромная большая сияющая слепая звезда.

— Да, — согласился Кельвин. — Грэм показывает огромный потенциал как рок-вокалист широкого масштаба. С верхней октавой у него по-прежнему проблемы…

— Кельвин! Пожалуйста! — воскликнула в ужасе Берилл. — Мальчик слепой!

— И он заслуживает того, чтобы его не оценивали с оглядкой на это, — твердо ответил Кельвин. — Мы оцениваем его певческий талант, и только его. Тот факт, что он преодолел огромные препятствия, чтобы вообще петь, совершенно не важен. Я вижу в Грэме певца, а не слепого певца, и, если бы он пришел к нам сегодня как певец соло, с моей точки зрения, он бы мигом прошел в следующий тур с серьезной заявкой на победу. Но он пришел не как певец соло. Не так ли, Миллисент?

Камеры, словно ружья расстрельной команды, нацелились на дрожащую девушку.

— Нет, — продолжил Кельвин, — он пришел с тобой.

Миллисент онемела от ужаса, ее рот открылся, нижняя челюсть почти касалась ключиц. Но слов не было. Язык лежал неподвижно, словно большая мертвая рыба, и его кончик касался нижних зубов. Было похоже, что она уже никогда не сможет заговорить.

Грэм постарался изо всех сил:

— Мы пришли вместе, Кельвин. Мы — Грэм и Миллисент.

— И я боюсь, что вы вместе отсюда и уйдете, — сказал Кельвин.

— Нет! — воскликнула Берилл.

— Кельвин, мальчик мог бы продать много записей, — добавил Родни.

— Со старушкой Милли на шее? — спросил Кельвин.

— Нет, конечно нет, — согласился Родни, осознавая свою обязанность судьи. — Она просто пассажир.

— Пассажир! Это все равно что Рой Орбисон взял бы себе в пару кассиршу из «Теско»!

— Вот только я уверена, что некоторые кассирши умеют петь, — добавила Берилл.

Они говорили так, словно ни Грэма, ни Миллисент в зале не было.

— Каково тебе, Миллисент, — спросила Берилл, — быть гирей на ногах Грэма?

Краски, которые еще оставались на бледном лице Миллисент, теперь исчезли совершенно. Даже язык превратился из розового в серый. Двое юных друзей стояли неподвижно, бессильные перед наступлением. Костяшки их сплетенных пальцев побелели от напряжения и дрожали.

— Ладно, вот как обстоят дела, — сказал Кельвин, снова превратившись в хладнокровного профессионала. — Мы попросили тебя стать лучше, Миллисент, и пока что ты позорно провалилась.

— Мы сказали идти и расти, а не идти и съеживаться, — добавил Родни, явно восхищаясь своей репликой.

— Однако, Миллисент, если мы отправим тебя домой, на что у нас есть полное право, то потеряем Грэма. А этого я допустить не могу.

— Мы не можем потерять Грэма! — воскликнула Берилл. — Он душка!

— Так что, по-моему, нужно дать тебе еще один шанс. Один-единственный шанс. Иди, Миллисент, и работай. Работай, учись, учись, работай и расти. Что ты будешь делать, Миллисент? Ты попытаешься подняться выше, чтобы оправдать трогательную веру этого слепого парня?

Но серо-розовая кефаль, которая лежала в наполненной слюной нижней челюсти Миллисент, по-прежнему не шевелилась. Слов не было. Даже намека на слова. Только слезы, внезапные и обильные, но молчаливые слезы.

— Миллисент! — ахнула Берилл. — Тебе дали еще один шанс! Тебе дали еще один шанс, хотя ты должна была отправиться домой. Черт возьми, здесь не о чем плакать! Во время своей благотворительной работы я видела детей, которым нечего есть. Вот о чем стоит плакать! Ты должна плакать радостными слезами. А теперь иди работай, учись, соберись в кучу и поднимись выше!