Милый ангел - читать онлайн книгу. Автор: Колин Маккалоу cтр.№ 9

— Привет, — произнесла я, думая, что передо мной еще один жилец.

— Вы здесь новенькая? — спросил он.

Я кивнула, ожидая продолжения.

— Где живете? — спросил он.

— С той стороны дома, возле прачечной.

— Не на первом этаже, в комнатах по фасаду?

Я нахмурилась, а на моем смуглом лице такие гримасы выглядят свирепыми.

— А вам какое дело? — спросила я.

— Работа такая. — Он сунул руку во внутренний карман, вытащил потрепанный кожаный бумажник и открыл его. — Полиция нравов. Как вас зовут, мисс?

— Харриет. А вас?

— Норм. Чем зарабатываете на жизнь?

Я прикрыла дверцу щита и взяла Норма под локоть, подражая непринужденным манерам Джейн Расселл. Мне казалось, что получается похоже.

— Чашечку чаю? — спросила я.

— Можно, — охотно согласился Норм и вошел в дом вместе со мной.

— Для проститутки вы слишком заботитесь о чистоте, — заявил он, оглядев мою гостиную, пока я ставила чайник. Опять монетки! Хоть мешками скупай фальшивые, столько счетчиков приходится кормить.

— Я не занимаюсь проституцией, Норм. Я работаю старшим рентгенологом в Королевской больнице, — ответила я, ожидая, пока закипит чайник.

— А-а, так это Пэппи привела вас сюда.

— Вы знакомы с Пэппи?

— Кто же ее не знает? Но она здесь как белая ворона.

Я подала ему чашку, налила чай в свою и отыскала печенье, которое мама дала мне с собой. Минуту мы пили чай молча, а потом я начала расспрашивать гостя о полиции нравов. На такую удачу я даже не рассчитывала! Норм оказался не только кладезем сведений: Пэппи назвала бы его «прагматиком до мозга костей». Норм объяснил, что искоренить проституцию как социальное явление невозможно, что бы там ни талдычили все эти ханжи — архиепископы, кардиналы и методистские священники. Значит, остается одно: придать ей хоть какую-то организованность. У каждой уличной девчонки своя территория, скандалы начинаются, когда появляется новая конкурентка. Вот тогда от порядка не остается и воспоминаний.

— В ход идут зубы и ногти, — хрустя печеньем, рассказывал Норм. — А потом вмешиваются сутенеры с ножами и бритвами.

— Значит, проституток вы не сажаете в тюрьму? — спросила я.

— Только когда ханжи поднимают вой — к примеру, если развоюется Лига матерей или вмешаются надоедалы из Легиона благопристойных. Господи, как я их ненавижу! А с вашим первым этажом хлопот не оберешься, потому что дом 17с простаивает без дела. Миссис Дельвеккио-Шварц пыталась сдавать первый этаж, но к ней вечно селились проститутки, и тогда возмущались жильцы домов 17b и 17d.

Так я узнала, что первые этажи домов в Кроссе — идеальное жилье для женщин, занимающихся проституцией. Еще бы, ведь можно провести клиента через застекленные двери на веранду, а затем выпустить его тем же путем через пятнадцать минут. Кому бы миссис Дельвеккио-Шварц ни пыталась сдавать наш первый этаж, ее квартирантки всякий раз оказывались проститутками. Путем наводящих вопросов я выяснила, что два дома по обе стороны от нашего — бордели. Интересно, что сказал бы папа, если бы узнал? Но я буду нема как рыба.

— А рейды в соседних борделях вы проводите? — спросила я.

Лицо Норма — между прочим, он симпатяга — перекосилось от ужаса.

— Только не это! По соседству с вами два самых шикарных сиднейских борделя, там бывают видные клиенты: муниципальные чиновники, политики, судьи, промышленники… Стоит нам сунуться туда, и нас подвесят за яйца.

— Ну и ну! — отозвалась я.

Мы допили чай, и я выпроводила Норма, но он успел пригласить меня в следующую субботу выпить пива в «Пиккадилли». Я согласилась. Норм даже не заподозрил, что на моем горизонте маячит Дэвид Меркисон — спасибо вам, миссис Дельвеккио-Шварц! Не прошло и двенадцати часов, как меня позвали на свидание. Вряд ли я закручу роман с Нормом, но выпить с ним пива не прочь. Может, даже поцеловаться.

Сегодняшнее желание: чтобы в моей жизни было побольше интересных мужчин.

24 января 1960 года

Сегодня я познакомилась с другими жильцами Дома. Первых двух я увидела после того, как приняла ванну (душа здесь нет) и решила наведаться на задний двор. Я сразу обратила внимание, что влево от Виктория-стрит не отходит ни одного переулка, так что наш тупик — действительно глухой тупик, который заканчивается домами под семнадцатым номером. Задний коридор Дома ведет на задний двор, где на веревках сушатся простыни, полотенца, мужская и женская одежда. Нарядные панталончики, отделанные кружевом, боксеры, мужские рубашки, лифчики, блузки… Поднырнув под одеждой, которая уже высохла, я поняла, почему мы живем в тупике: Виктория-стрит заканчивается на вершине скалы из песчаника высотой метров сорок! Внизу виднеются шиферные крыши района Вулумулу, выстроившиеся рядами дома с террасами. Улицы сбегают к парку «Домейн», который в это время года радует глаз свежей зеленой травой. Хорошо, что он отделяет район Вулумулу от центра: я поняла это только теперь, стоя во дворе у задней изгороди. А эти новые здания в центре! Сколько же в них этажей! А башня все равно видна. Справа от Вулумулу — гавань сплошь в белых пятнышках, потому что сегодня воскресенье и все ринулись поплавать под парусом. Вот это красота! Меня вдруг кольнула зависть к жителям верхних этажей, из окон которых открывается такой вид. И все это богатство — за несколько фунтов в неделю.

Возвращаясь к моим кистям и краскам, я раздвинула простыни и столкнулась с парнем, который нес пустую корзину.

— А ты, должно быть, та самая Харриет Перселл, — сказал он, протягивая мне длинную и узкую элегантную ладонь.

Засмотревшись, я не сразу подала ему руку.

— Я Джим Картрайт, — сказал «незнакомец».

Вот это да! Лесбиянка! Присмотревшись, я поняла, что Джим не мужчина и не гомик, а женщина в мужской одежде, даже с застежкой на брюках спереди, а не сбоку, в кремовой мужской рубашке с засученными рукавами. Модная мужская стрижка, ни тени косметики, крупный нос, прекрасные серые глаза.

Я пожала Джим руку и что-то растерянно пробормотала, а она беззвучно рассмеялась, вытащила из кармана рубашки кисет и папиросную бумагу и одной рукой скрутила папироску ловко, как Гэри Купер.

— Мы с Боб живем на третьем этаже, над миссис Дельвеккио-Шварц, там здорово! Наши окна выходят и во двор, и на улицу.

Джим подробно рассказала мне о Доме и его жильцах. Я узнала, что миссис Дельвеккио-Шварц занимает весь второй этаж — кроме одной комнаты в торце, над моей гостиной. Эту комнату снимает пожилой учитель Гарольд Уорнер. Джим аж кривилась, когда говорила о нем. Прямо над Гарольдом живет новый эмигрант из Баварии Клаус Мюллер, он зарабатывает себе на хлеб ремеслом гравера, а ради развлечения готовит еду и играет на скрипке. Каждые выходные он уезжает к друзьям в Боурел, где устраивает вместе с ними грандиозные барбекю, жаря на вертелах целиком бараньи, свиные и телячьи туши. Почти весь третий этаж принадлежит Джим и Боб, а в мансарде обосновался Тоби Эванс.