Антоний и Клеопатра - читать онлайн книгу. Автор: Колин Маккалоу cтр.№ 68

Через четыре дня после прибытия Силона пришел разведчик и сказал римским командирам, что парфяне обошли Таре и пошли к Киликийским воротам.

— Сколько их? — спросил Вентидий.

— Тысяч пять, генерал.

— Все лучники?

Разведчик взглянул непонимающе.

— Никаких лучников. Все катафракты, генерал. Разве вы не знали?

Голубые глаза Вентидия встретились с зелеными глазами Силона. В глазах обоих был испуг.

— Какой провал! — вскричал Вентидий, когда разведчик ушел. — Нет, мы не знали! Такая работа с пращниками — и все напрасно! — Он собрался с силами, успокоился. — Мы используем условия местности. Я уверен, Лабиен думает, что мы дураки, раз даем ему шанс убежать. Но теперь моей главной мишенью будут катафракты, а не его наемники. Силон, завтра на рассвете собери центурионов.

План был разработан тщательно и подробно.

— Я не смог точно установить, поведет ли Пакор свою армию лично, — сказал Вентидий шестистам центурионам на совете, — но мы должны сделать так, ребята, чтобы парфяне атаковали нас наверху, без поддержки пехоты Лабиена. Это значит, мы встанем вдоль стен и будем выкрикивать оскорбления в адрес парфян на их языке. У меня есть человек, он записал несколько слов и фраз, которые пять тысяч человек должны заучить. «Свиньи, идиоты, сыновья проституток, дикари, собаки, говноеды, крестьяне». Пятьдесят центурионов с самыми громкими голосами должны выучить, как сказать «Твой отец — подлец!», «Твоя мать сосет пенис!» и «Пакор держит свиней!». Парфяне свинину не едят, они считают свинью нечистой. Вся идея — довести их до белого каления, чтобы они забыли о тактике и напали. А тем временем Квинт Силон откроет лагерные ворота и разберет боковые стены, чтобы быстро вывести девять легионов. Еще ваша работа, ребята, — сказать вашим людям, чтобы они не боялись этих огромных mentulae на их огромных лошадях. Ваши солдаты должны, как воины-убии, появиться неожиданно, окружить их лошадей, наклониться и перерезать им ноги. Когда лошадь упадет, надо тут же вонзить меч в лицо всадника или в то место, которое не защищено кольчугой. Я все еще намерен использовать пращников, хотя не уверен, что от них будет какая-то помощь. Это все, ребята. Парфяне будут здесь ранним утром, так что сегодняшний день надо посвятить запоминанию парфянских оскорблений и говорить, говорить, говорить. Расходитесь, и пусть Марс и Геркулес Непобедимый будут с нами.

Это был не просто хороший бой, это был замечательный бой. Идеальное крещение кровью для легионеров, которые раньше не видели катафракта. Всадники в кольчугах выглядели страшнее, чем были на самом деле, как показал опыт. На поток оскорблений они отвечали с яростью, лишившей их рассудка. Выкрикивая воинственные кличи, они ринулись вверх по усыпанному пнями склону, так что земля затряслась. Некоторые лошади падали, натыкаясь на пни или пытаясь перескочить через них. Противники парфян, одетые в отличие от них в тонкие кольчуги, появились из леса с обеих сторон лагеря и проворно скрылись в лесу конских ног, рубя их, превращая атаку парфян в безумие визжащих от боли коней и барахтающихся неуклюжих всадников, беспомощных против ударов в лицо и подмышки. Хороший удар меча проникал через кольчугу в живот, хотя для лезвия это было не очень хорошо.

И к своему удовольствию, Вентидий обнаружил, что свинцовые снаряды, брошенные его пращниками, пробивают дыры в кольчугах парфян и убивают их.

Пожертвовав тысячью своей пехоты, оставленной сражаться в арьергарде, Лабиен побежал по римской дороге в Киликию, радуясь тому, что жив. О парфянах этого нельзя было сказать, их рубили на куски. Вероятно, тысяча их последовала за Лабиеном, остальные были мертвы или умирали на поле боя у Киликийских ворот.

— Настоящая кровавая баня, — сказал Силон Вентидию спустя шесть часов, когда бой закончился.

— Как дела у нас, Силон?

— У нас отлично. Несколько пробитых голов, попавших под копыта лошадей, несколько солдат раздавлены упавшими лошадьми, и всего, я бы сказал, около двухсот несчастных случаев. А эти свинцовые пули! Даже кольчуги не могут их остановить.

Хмурясь, Вентидий обошел поле боя, не тронутый страданиями людей вокруг него. Они посмели оспорить мощь Рима и поняли, что это приводит к смерти. Несколько легионеров ходили среди мертвых и умирающих, убивая коней и людей, неспособных выжить. Оставшиеся были легкоранеными. Их соберут вместе, чтобы получить за них выкуп, ибо воин-катафракт был аристократом, чья семья могла заплатить за него. Если выкупа не будет, его продадут в рабство.

— А что нам делать с горой убитых? — спросил Силон и вздохнул. — Здесь нет слоя земли толще одного-двух футов, так что трудно будет копать ямы для захоронения. А деревья слишком зеленые, гореть не будут, и погребальные костры разжечь нельзя.

— Мы перетащим их в лагерь Лабиена и оставим там гнить, — ответил Вентидий. — К тому времени как мы будем возвращаться по этому же пути — если вернемся, — от них останутся только белые кости. На много миль вокруг нет селений, а санитарные условия в лагере Лабиена достаточно хороши, поэтому в реку Кидн ничего не попадет. Но сначала мы поищем трофеи. Я хочу, чтобы мой триумфальный парад был настоящим, — никакой македонской пародии триумфа для Публия Вентидия!

«И эти слова, — подумал Силон, усмехнувшись про себя, — пощечина Поллиону, который когда-то вел войну в Македонии».

В Тарсе Вентидий узнал, что Пакора на поле боя не было, — вероятно, это стало одной из причин, почему оказалось так просто привести парфян в ярость. Лабиен продолжал бежать на восток через Киликию Педию. Колонна его шла в диком беспорядке, между предоставленными самим себе катафрактами и несколькими нанятыми ворчунами, которым было поручено вызывать беспорядки среди более мирно настроенных пехотинцев.

— Мы должны быть у него на хвосте, — сказал Вентидий, — но теперь кавалерию поведешь ты, Силон. А я поведу легионы.

— Я слишком медленно шел к Киликийским воротам?

— Edepol, нет! Откровенно говоря, Силон, стар я становлюсь для верховой езды. Яйца болят, да еще у меня свищ. Тебе легче будет ехать, ты намного моложе. Человеку в пятьдесят пять лет лучше ходить пешком.

В дверях появился слуга.

— Господин, Квинт Деллий хочет видеть тебя и спрашивает, где ему остановиться.

Голубые глаза обменялись с зелеными взглядом, который возможен только между друзьями, понимающими друг друга. Этот взгляд сказал многое, хотя не было произнесено ни слова.

— Проведи его сюда, но об устройстве не беспокойся.

— Мой дорогой Публий Вентидий! А также Квинт Силон! Как приятно видеть вас! — Деллий уселся в кресло, не дожидаясь, когда ему предложат сесть, и красноречиво посмотрел на графин с вином. — Капля чего-нибудь легкого, белого и бодрящего не помешает.

Силон налил вина, передал ему кубок и обратился к Вентидию:

— Если больше ничего нет, пойду заниматься делом.

— Встретимся завтра на рассвете.