Женщины Цезаря - читать онлайн книгу. Автор: Колин Маккалоу cтр.№ 203

Поэтому понятно, что, когда наступил момент выступать с финальной речью — перед тем, как жюри оправдает или осудит его коллегу Гибрида, — Цицерону было очень трудно сосредоточиться на теме выступления. Свою привычную работу он выполнил хорошо: превознес Гибрида до небес, дал понять жюри, что этот яркий представитель римской знати никогда не отрывал даже крылышек у мухи, будучи ребенком, не говоря уж о том, чтобы калечить греческих граждан, будучи молодым человеком, и не говоря уже о каком-нибудь преступлении, о котором толкует половина провинции Македония.

— Ах, — вздохнул Цицерон в конце разглагольствований, — как я скучаю по тем дням, когда Гай Гибрид и я были вместе консулами! Каким порядочным и благородным был тогда Рим! Да, у нас тогда был Катилина, готовый уничтожить наш славный город, но я и Гибрид — мы вместе справились с этим, мы спасли отечество! Но для чего, уважаемые присяжные? Для чего? Если бы я знал! Если бы я мог сказать вам, почему Гай Гибрид и я не оставили наших постов и вынесли те ужасные события! И все оказалось напрасно, если посмотреть на Рим сегодня! Сегодня, когда консулом является человек, недостойный носить toga praetexta! Нет, я не имею в виду знатного и порядочного Марка Бибула! Я имею в виду этого жадного волка — Гая Цезаря! Он нарушил согласие между сословиями, он посмеялся над Сенатом, он опоганил консульство! Он ткнул нас носом в грязь из Большой Клоаки. Он вымазал нас с ног до головы, он вылил говно на наши головы! Как только этот суд закончится, я покину Рим! Я намерен долго не возвращаться, потому что не могу видеть, как Цезарь гадит на Рим! Я поеду к побережью, а после пересяду на корабль, чтобы посмотреть такие места, как Александрия, истинную гавань умного и доброго правления…

Речь была закончена, жюри проголосовало. CONDEMNO. Гай Антоний Гибрид должен отправиться в ссылку на остров Кефаллению, место, хорошо ему известное. Его там тоже хорошо знали. Что касается Цицерона, он собрал вещи и удрал из Рима в тот же день. Теренция отбыла еще раньше.

Суд закончился утром. Цезарь присутствовал незаметно, в задних рядах толпы, чтобы послушать Цицерона. Прежде чем жюри объявило свой вердикт, он ушел, разослав в разных направлениях своих посыльных.

Этот суд представлял для Цезаря интерес во многих отношениях, начиная с того, что он сам когда-то пытался обвинить Гибрида в убийствах и увечьях, нанесенных греческим гражданам в те времена, когда тот был командиром эскадрона в кавалерии Суллы у озера Орхомен. Цезарю очень понравился молодой человек, который выступил обвинителем Гибрида. Будучи протеже Цицерона, он теперь сражался в суде против своего покровителя — защитника. Марк Целий Руф, очень симпатичный, хорошо сложенный человек, блестяще построил обвинение и задвинул Цицерона в тень.

Как только Цицерон произнес первые слова своей речи в защиту Гибрида, Цезарь понял, что с Гибридом покончено. Репутация Гибрида слишком хорошо известна, поэтому никто не поверил, что, будучи мальчиком, он не отрывал крылышек у мух.

А затем последовало лирическое отступление Цицерона о славных днях их былого совместного консульства.

Терпение Цезаря кончилось. Он сидел в своем кабинете в Общественном доме, кусая губы, в ожидании тех, кого он вызвал к себе.

«Стало быть, Цицерон считает себя неуязвимым, да? Значит, Цицерон воображает, будто может говорить все, что захочет, не боясь наказания? Хорошо, Марк Туллий Цицерон, скоро ты запоешь по-другому! Я сделаю твою жизнь невыносимой. Ты заслуживаешь этого. Ты продолжаешь нападать на меня — даже теперь, когда твой любимый Помпей дал тебе понять, что он хотел бы, чтобы ты поддержал меня. Весь Рим знает, почему ты любишь Помпея: он спас тебя от необходимости взять в руки меч во время Италийской войны. Помпей защитил тебя от своего отца, когда вы оба были кадетами на службе у Мясника. Но даже ради Помпея ты не хочешь довериться мне. Поэтому я сделаю так, чтобы Помпей помог мне подчинить тебя. Я оконфузил тебя с Рабирием. Более того, подвергнув суду Рабирия, я показал тебе, что твоя собственная шкура ничем не защищена. Теперь ты узнаешь, что такое угроза ссылки. Почему они считают, что могут безнаказанно оскорблять меня? Может быть, то, что я собираюсь сделать с Цицероном, покажет им, что они не смеют этого делать. У меня хватит решимости отомстить. До сих пор я молчал по одной-единственной причине: я боялся, что не смогу остановиться».

Публий Клодий прибыл первым, сгорая от любопытства. Он схватил предложенный Цезарем бокал вина и плюхнулся в кресло. Вскочил, снова сел, заерзал.

— Ты можешь сидеть спокойно? — спросил Цезарь.

— Ненавижу.

— Попробуй.

Чувствуя, что его ждут хорошие новости, Клодий попробовал. Конечности кое-как подчинились, но козлиная бородка продолжала дрожать, а подбородок ходил ходуном, когда Клодий втягивал и вытягивал нижнюю губу. Цезарю показалось это довольно забавным, он не выдержал и рассмеялся. Странно, что смех Цезаря не раздражал Клодия так, как, например, злил его смех Цицерона.

— Почему ты носишь этот смешной пучок на подбородке? — спросил Цезарь, успокоившись.

— Мы все его носим, — ответил Клодий, словно это все объясняло.

— Я заметил. Все, кроме моего кузена Антония.

Клодий захихикал:

— Он не идет бедняге Антонию. Подействовал на него жутко угнетающе. Вместо того чтобы свисать вниз, бородка торчала вверх и щекотала ему кончик носа.

— Позволь угадать, почему вы отрастили бороды.

— Думаю, ты знаешь, Цезарь.

— Чтобы дразнить boni.

— И всех других, кто по глупости реагирует на это.

— Настоятельно советую тебе сбрить ее, Клодий. Немедленно.

— Объясни хотя бы, почему! — агрессивно потребовал Клодий.

— Патриций может позволить себе быть эксцентричным, но плебеи — недостаточно древнее сословие. Плебеи должны соблюдать mos maiorum.

Широкая улыбка озарила лицо Клодия.

— Ты хочешь сказать, что я получил согласие жрецов и авгуров?

— Да. Подписано, запечатано и доставлено.

— Даже с присутствующим Целером?

— Целер вел себя как ягненок.

Залпом проглотив вино, Клодий вскочил.

— Пойду разыщу Публия Фонтея — моего приемного отца.

— Сядь, Клодий! За твоим новым отцом уже послали.

— О, я могу стать плебейским трибуном! Величайшим в истории Рима, Цезарь!

В этот момент прибыл придурковатый Публий Фонтей и глупо заулыбался, когда ему сказали, что он, в возрасте двадцати лет, станет отцом тридцатидвухлетнего человека.

— Ты согласен не распространять на Клодия свою отцовскую власть? А ты, Клодий, сбреешь бороду? — спросил их Цезарь.

— Все, что хочешь, Цезарь, все, что хочешь!

— Отлично! — порадовался Цезарь и вышел из-за стола, чтобы приветствовать пришедшего Помпея.

— Что случилось? — спросил, немного волнуясь, Помпей. Затем он удивленно воззрился на присутствующую пару. — Что случилось?!