Битва за Рим - читать онлайн книгу. Автор: Колин Маккалоу cтр.№ 57

— Что ж, Сервилия, — поспешила с ответом Ливия Друза, — я только рада, что ты любишь своего отца. Но тебе придется повести себя по-взрослому, когда он вернется домой, и вы снова будете с ним разговаривать. То, что я рассказала тебе о моей неприязни к нему, — это тайна, не подлежащая разглашению. Это наш секрет.

— Почему? Разве он этого не знает?

Ливия Друза нахмурилась, не зная, что ответить.

— Если ты так много беседуешь с отцом, Сервилия, то ты должна знать, что он понятия не имеет о моей неприязни. Твой папа не принадлежит к числу проницательных мужчин. В противном случае и я относилась бы к нему иначе.

— Мы с ним никогда не тратим время на то, чтобы обсуждать тебя, — пренебрежительно бросила Сервилия. — Нас занимают более важные вещи.

— Для семилетней девочки ты неплохо умеешь наносить обиды.

— Папочку я никогда не обижала, — отчеканила семилетняя девчонка.

— Твое счастье. Но на всякий случай запомни мои слова. То, что я сказала — или попыталась сказать тебе сегодня, — должно остаться между нами. Я раскрыла тебе душу и рассчитываю, что ты поступишь с моей исповедью так, как подобает римской патрицианке, — бережно.

* * *

Когда в апреле Луций Валерий Флакк и Марк Антоний Оратор были выбраны цензорами, Квинт Поппедий Силон явился к Друзу в состоянии необычайного воодушевления.

— О, как чудесно поболтать без Квинта Сервилия! — с усмешкой бросил Силон; он никогда не скрывал своей неприязни к Цепиону, как и тот — своего презрения к нему.

Хорошо понимая друга и втайне соглашаясь с ним, хотя семейные узы не позволяли ему выражать свое согласие вслух, Друз пропустил сие замечание мимо ушей.

— Что довело тебя до кипения? — спросил он Силона.

— Наши цензоры! Они замыслили самую дотошную перепись, какая предпринималась когда-либо прежде, и вот теперь собираются изменить процедуру! — Силон выразительно воздел руки к небу. — О, Марк Ливий, ты и представить себе не можешь, как глубок теперь мой пессимизм по поводу событий в Италии! Теперь я уже не вижу иного выхода из положения, нежели отделение и война с Римом.

Друз впервые услышал от Силона о его подлинных опасениях. Он выпрямился и с тревогой взглянул на него.

— Отделение? Война? Квинт Поппедий, как ты можешь даже произносить такие слова? Положение в Италии будет спасено мирными средствами — я, по крайней мере, всеми силами буду способствовать этому.

— Знаю-знаю, друг мой. Можешь мне поверить, отделение и война — вовсе не то, чего бы мне хотелось. Италии они нужны ничуть не больше, чем Риму. Это потребует такой затраты денежных и людских ресурсов, что они не восполнятся и спустя десятилетия, независимо от того, кто одержит победу. В гражданской войне не бывает трофеев.

— Даже не думай об этом.

Силон беспокойно заерзал, оперся о стол Друза и подался вперед.

— В том-то и дело, что я об этом не думаю! Наоборот, я неожиданно придумал, как предоставить италикам все права, не ущемляя интересов Рима.

— Массовое предоставление прав римского гражданства?

— Не полностью, конечно, — полностью все равно не получится. Но в достаточном объеме, чтобы далее последовало предоставление всех прав без изъятия.

— Как же? — спросил слегка обескураженный Друз: он всегда воображал, что является ведущим в их совместных с Силоном планах предоставления италикам римского гражданства, а Силон — ведомым; теперь же выяснялось, что его самодовольство не имело под собой оснований.

— Как тебе известно, цензорам всегда было гораздо важнее узнать, кто и что живет в самом Риме, а не за его пределами. Переписи в сельской местности и в провинциях вечно запаздывали и подразумевали сугубо добровольное участие. Сельский житель, желающий зарегистрироваться, должен был обратиться к своему дуумвиру в населенном пункте, имеющем муниципальный статус. В провинциях ему и подавно приходилось отправляться к наместнику, а до него путь неблизкий. Те, кому это было нужно, отправлялись в дорогу, а прочие клялись сами себе, что уж в следующий раз сделают это обязательно, а пока доверяли чиновникам, переносившим их имена из старых списков в новые, — чаще всего именно так все и происходило.

— Все это мне прекрасно известно, — терпеливо произнес Друз.

— Ничего, выслушать то же самое еще разок тебе не повредит. Как ты знаешь, Марк Ливий, наши новые цензоры — забавная парочка. Никогда не думал, что из Антония Оратора может получиться хороший работник, однако если вспомнить его кампанию против пиратов, то приходится признать, что у него есть кое-какие способности. Что касается Луция Валерия, фламина Марса и консуляра, то я помню лишь, какую неразбериху он устроил в последний год консульства Сатурнина, когда Гай Марий был слишком болен, чтобы управлять. Однако справедливо говорят, что любой человек рождается с каким-нибудь талантом. Теперь выясняется, что у Луция Валерия тоже имеется талант — так сказать, по части тылового обеспечения. Иду я сегодня по Нижнему Форуму, как вдруг появляется Луций Валерий. — Силон широко распахнул свои диковинные глаза и театрально разинул рот. — Представь себе мое изумление, когда он подзывает меня и спрашивает меня, италика, найдется ли у меня время с ним потолковать! Естественно, я ответил, что он может полностью распоряжаться мной и моим временем. Оказывается, ему понадобилось, чтобы я порекомендовал ему римских граждан-марсов, которые согласились бы заняться переписью граждан и латинян на марсийской территории. Прикинувшись дурачком, я к концу разговора вытянул из него все, что требовалось. Они — то есть он и Антоний Оратор — собираются прибегнуть к помощи особых людей — переписчиков, которых они разошлют по всей Италии и Италийской Галлии под конец этого года и в начале следующего, чтобы покрыть переписью сельскую местность. По словам Луция Валерия, вашим новым цензорам не дает покоя мысль, что прежняя система не учитывала большого количества сельских жителей и латинян, не желающих регистрироваться. Что ты на это скажешь?

— Чего ты от меня ждешь? — недоуменно спросил Марк Ливий.

— Чтобы ты признал, что мыслят они здраво.

— Что верно, то верно. И по-деловому. Но я пока не понял, отчего ты так высоко задрал хвост?

— Дружище Друз, если мы, италики, сможем повлиять на этих переписчиков, то добьемся, чтобы они зарегистрировали италиков, желающих этого, в качестве римских граждан! Не всякий сброд, а людей, давно уже приобретших право именоваться римлянами, — доходчиво растолковал Силон.

— Ничего не выйдет, — отозвался Друз, смуглое лицо которого не выражало сейчас никаких чувств. — Это неэтично и незаконно.

— Зато оправданно с моральной точки зрения.

— Мораль здесь ничто, Квинт Поппедий. А закон — все. Любой гражданин, попавший в список римлян подложным путем, не может считаться таковым законно. Я не могу с этим смириться, и ты тоже не должен уповать на это. И больше ничего не говори! Лучше подумай — и ты поймешь, что я прав, — твердо сказал Друз.