Битва за Рим - читать онлайн книгу. Автор: Колин Маккалоу cтр.№ 184

— Ну что, Луций Декумий, давай поговорим, — сказал Марий.

— Что ж, это дело, — бодро откликнулся Луций Декумий.

— Мой сын попал в большую неприятность.

Луций Декумий сокрушенно поцокал языком:

— Нам этого по возможности хотелось бы избежать.

— Его обвиняют в убийстве консула Катона, — продолжал Марий.

— Те, от кого я слышал про консула Катона, собираются присудить Марию-младшему венец из трав за спасение армии, — заметил Луций Декумий.

Марий затрясся от смеха:

— Я полностью с тобой согласен. Если верить моей жене, обстоятельства были именно таковы. Этот дурак Катон сам подготовил свое поражение! Думаю, оба его легата к тому моменту были уже убиты, и могу только предполагать, что трибунов тоже не было при нем. Они были отправлены с поручениями на поле боя — с ошибочными поручениями, вероятнее всего. Очевидно, с консулом Катоном остались одни контуберналы. И моему сыну довелось стать тем юношей, который посоветовал командующему отступить. Катон сказал «нет» и назвал Мария-младшего сыном италийского предателя. Вследствие чего — по словам другого юноши — Марий-младший воткнул в спину консула два фута доброго римского железа и отдал приказ отступать.

— Это было неплохо сделано, Гай Марий!

— Я тоже так думаю — с одной стороны. С другой стороны, я сожалею, что он сделал это, когда Катон стоял к нему спиной. Но я знаю своего сына. Он вспыльчив и не лишен чувства собственного достоинства. Когда он был маленьким, я редко оказывался дома, чтобы выбить из него эту необузданность. Кроме того, он был достаточно ловок, чтобы не демонстрировать при мне характера. Или отыгрывался на матери.

— Сколько свидетелей, Гай Марий?

— Только один, насколько мне известно. Но мне и не нужно этого знать, пока я не увижусь с Луцием Корнелием Цинной, который принял теперь командование. Разумеется, Марий-младший должен ответить на обвинение. Если свидетель будет настаивать на своих показаниях, мой сын должен быть наказан розгами, а затем обезглавлен. Ведь убийство консула — не просто преступление. Это еще и святотатство.

Луций Декумий опять поцокал языком и не сказал ничего. Разумеется, он знал, почему его взяли в это путешествие. Его воодушевляло то, что сам Гай Марий послал за ним. Гай Марий! Самый прямой, самый благородный человек из всех, кого знал Луций Декумий. Что сказал Луций Сулла несколько лет назад? Что когда даже он выбирает кривую дорожку, Гай Марий проходит это место по прямой. Но в эту ночь дело выглядело так, что сам Гай Марий решил пройти кривую дорожку по кривой. Это не в его характере. Тут есть и другие пути. Пути, которыми Гай Марий по крайней мере попытается пойти сначала.

Луций Декумий пожал плечами. В конце концов, Гай Марий — отец. И у него только один сын. Драгоценный, единственный. Неплохой, в сущности, парень. Пожалуй, слишком самоуверенный и заносчивый. Наверное, трудно быть сыном великого человека. Особенно для того, кто недостаточно крепок. О, парень оказался достаточно храбр. И умен. Но он никогда не будет настоящим великим человеком. Для этого надо прожить трудную жизнь. Потруднее той, которая была у Мария-младшего. У него такая милая мать! Если бы у него была такая мать, как у юного Цезаря, сейчас все было бы по-другому. Аврелия с полной уверенностью в собственной правоте устроила юному Цезарю трудную жизнь. Никогда он не получал от нее лишней свободы. И в этой семье никогда не было лишних денег.

Местность, до сих пор плоская, постепенно стала подниматься. Усталые мулы не желали идти в гору. Луций Декумий отстегал их своей плеткой, обозвал нехорошими словами и пинками заставил двигаться вперед.

* * *

Пятнадцать лет назад Луций Декумий назначил себя опекуном матери юного Цезаря, Аврелии. Примерно в то же самое время он нашел для себя дополнительный источник дохода. По рождению он был коренной римлянин, принадежал к городской трибе Палатина, по цензу был членом четвертого класса, а по профессии — смотритель братства перекрестка, разместившегося в доме, где жила Аврелия. Низенький человечек с неопределенным цветом волос и неброскими чертами лица скрывал под своей непрезентабельной внешностью и отсутствием эрудиции непоколебимую веру в собственный разум и силу воли; он заправлял своим братством как полководец.

Официально утвержденные городским претором, обязанности этой коллегии включали в себя заботу о городском перекрестке снаружи здания — от подметания и очистки территории до ухода за должным образом почитавшимся алтарем, посвященным Ларам перекрестка, от присмотра за Большим фонтаном, который непрерывно изливался в древний бассейн, снабжая водой округу, до проведения празднеств. В братство входили самые разнообразные представители местных жителей мужского пола, от второго класса до неимущих, от иноземцев — таких, как евреи и сирийцы, — до греческих вольноотпущенников и рабов. Второй и третий классы, однако, участвовали в деятельности коллегии лишь пожертвованиями, достаточно щедрыми, чтобы избежать личного присутствия. Посетителями на удивление чистой таверны были преимущественно работники, которые проводили свободное время за беседой и дешевым вином. Каждый работник — свободный или раб — имел выходной один раз в восемь дней, хотя и не в один и тот же раз и навсегда определенный день недели; свободным считался восьмой день с начала работы. Поэтому количество посетителей в разные дни было различным. Но когда Луций Декумий объявлял, что необходимо сделать то или это, всякий из присутствующих оставлял свое вино и подчинялся приказам смотрителя.

Братство под эгидой Луция Декумия занималось и иной деятельностью, несколько отличавшейся от уборки перекрестка. Когда дядя и одновременно отчим Аврелии, Марк Аврелий Котта, купил для молодой женщины инсулу, что означало выгодное вложение ее приданого, эта достойная уважения матрона вскоре обнаружила, что в ее владениях обитает некоторое количество вымогателей, которые получают деньги с местных торговцев и лавочников, навязав тем «защиту от возможного насилия». Аврелия скоро положила этому конец. Точнее сказать, Луций Декумий и его братья перенесли свою деятельность в другие районы, и их жертвы никогда больше не появлялись в окрестностях дома Аврелии.

Примерно в то же самое время, когда Аврелия приобрела свою инсулу, Луций Декумий подыскал себе дополнительное занятие, которое отнюдь не претило его натуре и недурно пополняло его кошелек: он стал наемным убийцей. Хотя об этих его тайных делах ходили только слухи, те, кто знали Луция Декумия, безусловно верили в то, что он причастен ко многим смертям в политических и торговых кругах — как в самом Риме, так и за его пределами. То, что никто даже не решался беспокоить смотрителя перекрестка, не говоря уж о том, чтобы задержать его, было следствием его ловкости и смелости. Он никогда не оставлял улик; И тем не менее характер его прибыльного занятия был известен в Субуре всем и каждому; как выражался сам Луций Декумий, если никто не знает, что ты убийца, никто не предложит тебе работу. Свое участие в иных делах он решительно отрицал, и в этом тоже ему безусловно верили. Слышали, например, как он говорил про убийство Азелиона: это было делом рук неумелого любителя, который подверг Рим опасности, убив авгура при исполнении его обязанностей и в священном облачении. И хотя Луций Декумий считал, что Метелл Нумидийский Свинка был, несомненно, отравлен, он во всеуслышание объявлял яд женским орудием, недостойным внимания такого профессионала, каким являлся Луций Декумий.