Журналюги - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Аман cтр.№ 9

- У меня тут… - промямлил он. И удивился перемене, произошедшей с московским поэтом. Тот сразу отложил машинопись и легко заговорил об их общих литературных знакомых и прочих необязательных новостях, не забывая расставлять по столу, край которого он тут же очистил от всяческой скверны, стеклянные стаканчики и орудовать ножом, разрезая хлеб и колбасу. В общем, дальше общение проходило в теплой дружественной обстановке. И расстались они почти довольными друг другом. Поэт горячо заверил, что с огромным вниманием отнесется к творческим потугам своего юного собрата по ремеслу. И не обманул. Когда Оглоедов появился в этой квартире в следующий раз, он получил обратно рукопись, испещренную карандашными пометками своего будущего рекомендодателя. Тот заявил, что ему сейчас некогда и пусть Оглоедов, внимательно рассмотрев его дружеские подсказки, тут он поднял вверх указательный палец, приходит еще раз. Серега впился глазами в исправления, как только оказался в метро. Большинство из них практически ничего не меняли в текстах, кое-какие меняли в ту сторону, какая была присуща, похоже, именно его рекомендодателю, и только две или три правки, на взгляд Оглоедова, были сделаны по существу. Он долго думал после этого и, не сделав ни одной правки в своих текстах, просто не пошел больше к своему «собрату». И теперь шутки Асланяна о рекомендации в союз писателей его и сладко щекотали, и неприятно покалывали.

- Слушай, - говорил ему Ваграныч, - ты можешь разделить свою фамилию на две части. Выбирай – Огло или Едов?

Оглоедову не нравился ни первый, ни второй вариант. Первый – потому что в редакции уже был сотрудник по фамилии Обло, и Серега сам шутил при встрече над ним словами из древнерусских текстов: «А вот и чудище – Обло, озорно и лаяй». Стас Обло был корреспондентом информационного отдела, пришедшим в «МБ» сразу после школы. Его маленькое, тщедушное на вид тело никак не предполагало чудовищной энергии, которую он развивал, когда начинал раскручивать какое-нибудь информационное событие. Вскоре Лебедев сделал его заместителем редактора отдела, а потом, когда редактор в чем-то проштрафился, Стаса назначили и начальником родного отдела информации. Оттянув пальцем веко, Обло мгновенно прочитывал тексты своих подчиненных и тут же давал ценные указания, которые, как ни странно для начальников, действительно оказывались ценными. Отдел информации был одним из самых оперативных и почитаемых, вернее – почитываемых, публикой отделов. А рубрика «А ну-ка в номер!», когда-то придуманная Леней Кравченко, пользовалась с того момента вниманием и любовью читателей, и при Стасе она стала расширяться и занимать все новые плацдармы. Если раньше она занимала только подвал на первой странице, то теперь расползлась, как метастазы, во внутренности газеты и даже на последнюю ее полосу. Кроме того, разросшийся вследствие этого отдел, стал предлагать газетному начальству все новые и новые рубрики, и многие из них, что называется, пошли в народ. Энергия Обло от этого только утроилась, и главный редактор ввел его в редакционную коллегию и соответственно в число тех, кто номера вел. Павел Лебедев давно уже не корпел над каждым номером, осуществляя лишь общее руководство. Это не значит, что он отдавал на откуп своим добровольным помощникам интерпретацию текущей политической ситуации. Когда он не был занят в своих командировках, он каждое утро неукоснительно самолично вел планерки, звоня, если опаздывал на непродолжительное время – до получаса, своей секретарше Полногрудовой, чтоб без него не начинали. А каждый конкретный номер готовил какой-то из членов редакционной коллегии, кстати, позже к ним подключили еще и редакторов отделов. Это было очень удобно. Потому что если вдруг возникала необходимость напечатать какой-то острый материал, бичующий какого-то знакомого или нужного главному редактору человека, то Лебедев со спокойной душой уезжал в очередную командировку и материал появлялся в его отсутствие. Вернувшись, он отвечал на возмущенные звонки знакомца, что он, к сожалению, был не в курсе, так как был в командировке, и, конечно же, накажет своих подчиненных, готовивших этот номер. Знакомец, безусловно, метал громы и молнии, но дело было сделано. Таким образом «Московский Богомолец» не терял лица, публикуя острые материалы невзирая на лица, и в то же время не терял нужных связей и отношений. Стас Обло теперь вел номера, и Оглоедов сам оказался в его временном подчинении. Он уже не шутил над Стасом, хотя по-прежнему старался не пресмыкаться ни перед ним, ни перед другими «главредами на сутки». Когда Павел Лебедев возглавил «Богомолец», он вскоре сколотил команду молодых, примерно одного возраста, и преданных ему журналистов-практиков. Большинство из них университетов не кончало, и их университетом была, как говорится, жизнь. Оглоедов, пришедший значительно позже, по возрасту был с ними ровней, а по образованию и многих превосходил. Так как за его плечами был, как ни крути, Московский государственный университет. Поэтому ощущал он себя двойственно.

С одной стороны, он был на голову выше многих своих начальников и по образованию, и по, как он считал, таланту, а с другой, он должен был им подчиняться, не рыпаясь и не показывая своего над ними превосходства, и при этом прекрасно понимая, что выше замответсека он в этой газете не поднимется. И когда Асланян приподнял его в его же собственных глазах как поэта, он был несказанно благодарен ему, даже не ожидая такой манны небесной как рекомендация в союз писателей. Он пикировался с ним, исключительно из приятельской симпатии, хотя в глубине души-то верил, что он вполне достоин не только членства в содружестве писателей, но и, чем черт не шутит, нобелевской премии в будущем. И когда Асланян однажды вдруг спокойно сказал: «Ну что, пора тебе в союз вступать», - Оглоедов не знал, как реагировать. Может быть, это было продолжением шуток Ваграныча о разделении его фамилии на предмет звучного псевдонима? Второй вариант – Едов, Серегу тем более не устраивал. Ну что это за жратва какая-то! Хотя чем нелепее прозвище, то бишь псевдоним, тем он лучше запоминается, оседает в памяти, а что еще нужно при сегодняшнем состоянии дел в литературе? Да и в любой другой области искусства, превращенной в шоу-бизнес. И все ж он осторожно поинтересовался у Асланяна:

- А ты мне рекомендацию дашь?

- Нужно две рекомендации. У тебя есть кто-то еще на примете?

- Надо подумать, - сказал Оглоедов, уже почти уверовав в действительность происходящего. И он подумал и вспомнил. Несколько лет назад он брал интервью у никому тогда их не дававшего Фазиля Искандера. Оглоедову просто повезло: он был знаком с одним из питерских режиссеров, который поставил по искандеровской повести спектакль. Серега, побывавший в Ленинграде, привез тогда Фазилю Абдулычу дружеский привет с просьбой помочь Оглоедову, пытавшемуся сделать сценарий о непростой жизни питерской театральной братии. Сценарий тогда так никому и не приглянулся, а с Фазилем Искандером дружеский контакт у него наладился. Вот тогда-то он и сумел взять интервью у самого Искандера для одного московского издания. Теперь он изредка звонил Фазилю Абдуловичу, поздравляя того с днем рождения или еще с каким общеинтересным праздником. И сейчас он вспомнил об этом знакомстве и попросил Искандера о встрече. Он привез несколько своих вещей, и Фазиль Абдулович прочитал их сразу, не вставая с кресла, а потом еще долго беседовал с Оглоедовым. Рекомендацию он написал без долгих раздумий, вернее, напечатал ее на машинке и вручил Оглоедову с дружеским рукопожатием. Когда сияющий Оглоедов преподнес рекомендацию Асланяну, тот подошел к этому практически: