Ловушка для блондинов - читать онлайн книгу. Автор: Елена Топильская cтр.№ 50

Первое, что я сделала, — это разведала расположение туалетной комнаты и потребовала от Кужерова страшной клятвы, что он по первому требованию будет сопровождать меня туда (шутки шутками, а добираться до туалета было не меньше пяти минут по коридору), и ждать около двери с пистолетом наголо. Единственное, о чем я сожалела, обозрев туалетную комнату, что он не может находиться там одновременно со мной и сторожить меня внутри туалета.

В качестве места распития я дипломатично предложила свой номер, преследуя корыстные цели. Если Фужер напьется до такой степени, что упадет, — пусть падает в моем номере; а то, если я захочу в туалет, а Фужер в это время будет спать у себя, закрывшись, мне ничто не поможет. А так — худо-бедно, но попробую контролировать обстановку…

В общем, когда мы накрыли на стол, он выглядел даже эстетично. Я расслабилась, Фужер открыл бутылку водки и наполнил свой стакан, потом налил мне ликера.

— Ну… За успех нашего безнадежного дела, — произнес он свой коронный тост, подняв стакан.

Я тоже подняла свою посудину и, поднеся ее к лицу, вдруг почувствовала из стакана совершенно неуместный в данной обстановке запах.

— Подожди-ка, — сказала я Кужерову, придержав свободной рукой его руку со стаканом, и он недовольно наморщился. Я снова нюхнула содержимое стакана и задала Сергею вопрос:

— Слушай, а почему оттуда, — я кивком показала на стакан, — пахнет так, как будто я ногти крашу?

— Ну-ка, — озаботился Кужеров, — дай понюхать.

Не выпуская из рук своего стакана, он взял мой и принюхался. Потом покачал головой и отпил чуть-чуть моего ликера. Посмаковав пробу на языке, он скривился и отставил стакан. Я, затаив дыхание, ждала результатов дегустации.

— Знаешь, Маша, — сказал он задумчиво, — не пей ты это лучше.

— А почему так пахнет? — приставала я.

— А потому что это подкрашенный ацетон. И я даже не уверен, что его подкрасили клюквой. Пей лучше водку.

— Да? — с подозрением спросила я. — А свою водку ты нюхал? Дай-ка!

Я отобрала у него стакан и понюхала. По-моему, она пахла точно так же, как и “ликер”, о чем я сообщила Кужерову. Но его измученный долгим воздержанием разум отказывался верить в такой облом. Он и нюхал содержимое стакана, а потом и бутылки, и пробовал на вкус, но даже его тренированный организм противился соединению с этим напитком. Тяжело вздохнув — и от этого протяжного вздоха у меня чуть не разорвалось сердце, — он отставил стакан и аккуратно завинтил обе бутылки.

— Может, чайку? — робко предложила я, сознавая всю неуместность безалкогольного напитка в данной ситуации.

Кужеров горестно покачал головой.

А когда я потянулась к бутылкам, чтобы выкинуть их в мусорное ведро, Кужеров неожиданно вцепился в них.

— Сергей! Что ты собираешься с ними делать? — подозрительно спросила я. — Ты хочешь, что ли, в ларьке деньги забрать? Так в чужом городе, ночью, можешь получить по кумполу. Я тебя не отпускаю.

Но по умоляющему взгляду опера Кужерова я поняла, что он замысливал иное. Он хотел тихо унести бутылки к себе и попробовать все-таки выпить ЭТО. Когда меня осенила эта догадка, я вцепилась в бутылки гораздо крепче Кужерова и остервенело потащила их к себе.

— Ты совсем обалдел, что ли? — крикнула я, прижимая к себе бутылки. — Конечно, у нас на кладбище теперь блат, но не до такой же степени…

В общем, вечер был безнадежно испорчен. Мы еще тихо посидели, уставившись в тусклую картинку в телевизоре, и я лихорадочно соображала, чем отвлечь Кужерова от черных мыслей, как вдруг он хлопнул себя по коленкам и неестественно бодрым голосом спросил, не испить ли нам, в самом деле, чайку?

Я бросилась заваривать чай, а он тем временем говорил:

— Может, и правда пить не стоит. И так здоровья нет, а если еще ацетона хлебнуть…

— Конечно, — с готовностью поддержала я его, — так можно вообще на тот свет отправиться. Я вот видела людей, траванувшихся бытовой химией. Знаешь, врагу не пожелаю…

Накрывая стол к чаепитию, я рассказывала Сереге про женщину, на труп которой я выехала тридцать первого декабря, перед самым Новым годом. Молодая женщина утром поссорилась с мужем и в сердцах ему крикнула, что отравится. А муж, тоже в сердцах, ей кинул — мол, травись, хлорофос в кладовке. И она выпила этот самый хлорофос. И четыре часа каталась по полу в страшных мучениях, поскольку хлорофос тут же выжег ей и пищевод, и желудок, а смерть все не наступала. Так ее и нашел муж…

А Кужеров в качестве алаверды к застольной беседе, рассказал мне про троих пьяниц; один из них жену в роддом отправил и пригласил родных собутыльников отметить это радостное событие. Пили они, пили, пока не бухнулись прямо на пол и не забылись алкогольным сном. А потом один из них проснулся и побрел по квартире, ища, чего бы выпить, — но не воды или кваса, разумеется. И набрел на бутылку с водочной этикеткой; очень обрадовался, схватил ее и жадно к ней припал. Но не тут-то было: только он успел сделать глоток, как к нему подбежал другой. И с криками о том, зачем же он без друзей пьет, вырвал у приятеля злополучную бутылку и допил до конца. В бутылке же, как следует из логики событий, была вовсе не водка, а ацетон. Первый пьяница был спасен нашей доблестной медициной, а вот второго, который вырвал у друга отраву и допил ее до конца, спасти не удалось. И ведь даже не поняли, чего пьют…

А потом мы вместе с ним вспомнили смешной случай из давно минувших дней, про горчаковскую свадьбу. Лешка Горчаков эту историю рассказывал на каждой собирушке, и она неизменно имела успех. На его свадьбу приехали какие-то дальние родственники, он Даже не всех их знал по имени. Отмечали свадьбу в трехкомнатной квартире родителей невесты, народу было полно, и все, конечно, заснули вповалку без разбора спальных мест. Ночью жених проснулся от нестерпимой жажды и побрел по незнакомой квартире, пытаясь в темноте нашарить какой-нибудь живительный источник. И вдруг — о чудо! как по заказу — на какой-то попутной тумбочке явился его взору в бледном свете луны, проникавшем через окно, стакан с водой. Измученный жаждой Лешка схватил стакан и стал большими глотками пить оттуда воду. И пил до тех пор, пока по носу его не стукнула лежавшая в этой воде вставная челюсть какого-то приезжего гостя.

Развлекшись таким немудреным образом, Кужеров вроде бы отошел, и мы с ним с удовольствием попили чаю, а потом он для поддержания беседы начал читать стихи, и я поразилась, сколько он, оказывается, знает лирики! Кто бы мог подумать — Фужер, с его внешностью снежного человека и заскорузлыми ладонями, и вдруг Цветаева и Ахматова. Чего он только не читал мне в этот вечер! И Блока — “Девушка пела в церковном хоре”, и Шекспира — сто тридцатый сонет, “Ее глаза на звезды не похожи, нельзя уста кораллами назвать”, и даже Максимилиана Волошина, мое любимое стихотворение, “Голова мадам де Ламбаль”:

…Это гибкое, страстное тело