Избранник Ворона - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Вересов cтр.№ 78

— Погоди, я вроде уже знаком. Тогда, на Беринга, когда диплом твой обмывали…

— А, это ты про жену? — Ларин помрачнел на мгновение, потом беспечно махнул рукой. — Дела давно минувших дней… Сделала мне ручкой жена-то. Высоко теперь летает, в кинозвезды, блин, подалась, роковух всяких играет. Ей в самый раз, стерве. Ну, ничего, оно все и к лучшему… Ты наливай пока, наливай, а то когда еще мой заказ принесут…

Ларин залпом выпил бокал белого вина и тут же налил себе второй.

— Уф-ф, не тот, конечно, градус, ну ничего, сейчас догонимся… Такая вот, братец, диалектика. Если бы моя змеюка меня не выкинула, фиг бы я встретил мою Танечку… А, вот и коньячок подоспел! Давай-ка сейчас по рюмашке за ее здоровье, лапушки моей, солнышка рыжего, благодетельницы… У Нила нехорошо защемило в груди.

— Ты уверен, что я не знаком с ней? Не ты ли сам нас и познакомил?

— Да когда? — Ларин заморгал удивленно. — Хотя стой, вполне может быть, она ж наша, филфаковская, Таня Захаржевская… Ну да, точно, вы ж еще курили с ней на переменках, пересмеивались… Суперская девчонка, верно? И вот, представь себе, она бортанула своего Чернова, дочку маленькую ему оставила, послала на фиг факультет — и все ради меня… — Ларин горделиво выпятил грудь. — Слушай, точно, пойдем к нам, у нас клево — видак, стерео хай-фай, хавчик фирменный. — Он доверительно понизил голос: — Кайф имеется, и черненький, и беленький… Четыре комнаты, на ночь вписаться можно, а то и на неделю. Побалдеем, а? И девочку с собой прихватим, если пожелает. — Ларин заговорщицки подмигнул Иоланте. — Таня только рада будет, она у меня знаешь какая добрая, ласковая…

Иоланта накрыла напрягшуюся ладонь Нила своей.

— А что, может и в самом деле?..

— Вот ты и иди, если хочешь! — дивясь на самого себя, взорвался Нил. — Ты что, совсем дура тупая?! Не въезжаешь, зачем он нас так упорно зазывает? Думаешь, он нам хочет приятно сделать? Он себе хочет приятно сделать! Выпендриться он хочет, вот чего! Показать, какой он крутой — вы, дескать, все меня за говнюка и придурка держали, а я таких офигительных женщин имею, что вам, самцам дипломированным, остается только слюнки пускать, да с тоски мокрощелками дешевыми пробавляться…

Нил осекся, почувствовав, что погнал совсем не в ту степь, но было поздно: Иоланта вскочила, красная от злости, и, смачно плюнув ему в лицо, побежала к выходу, оттолкнув не вовремя подвернувшуюся официантку. Звонко грохнул об пол поднос, по счастью пустой, официантка завизжала. Нил утер плевок рукавом и бросился вслед за Иолантой. За ним мчался Ларин, крича на ходу:

— Постой, Нил, погоди, ты все не так понял!!! Будучи человеком малоспортивным и к тому же подточившим организм длительным беспробудным пьянством, Ванечка отстал сразу, не успев еще выскочить из шашлычной. Постоял немного в вестибюле, отдышался и вернулся в зал допивать и доедать заказанное на троих. Нил же, в свою очередь, довольно скоро потерял из виду профессионально быстроногую Иоланту. Он резко остановился посреди многолюдного тротуара и медленно, шаркающей стариковской походкой, побрел к метро, беззвучно браня себя последними словами. За что, спрашивается, обидел хорошую девчонку? А Ларина за что? Безвредное ведь, добродушное существо, наверняка хотел как лучше… Его ли вина, что ему так сказочно, неправдоподобно повезло с женщинами? Сначала одна Татьяна, прекрасная, как Афродита, которую это ходячее недоразумение не смогло удержать подле себя. Потом вторая Татьяна, которая… Которая…

<Которая в ту пору была, мягко говоря, не в лучшей форме. Оставленная мужем, лишившаяся дочери, утратившая цель и смысл… Которой было и не до Нила, и вообще не до кого… Вмазаться — забыться — очнуться — и снова вмазаться… И плевать, кто храпит рядом — хоть Ванечка, хоть черт собачий… Что ж, этот этап тоже надо было пережить. (Прим. Т. Захаржевской)>

Накинув пиджак, Нил вышел на балкон. Кончался апрель, и уже недели две стояла теплая погода. И сейчас было тепло, безветренно, но в ночном воздухе вдруг остро пахнуло зимой.

— Шестидесятая параллель, — пробормотал Нил. — Пулковский меридиан, мать его!.. Пришла зима, с ней праздник Первомай пришел.

И с переиначенной строкой из самиздатовского поэта Шинкарева Нил шагнул обратно в комнату, захлопнул за собой дверь и сыпанул в турку щедрую порцию молотого кофе. Недосказанные воспоминания распирали его…

Честно говоря, Нил не имел намерения садиться за диссертацию, но заведующая пообещала скостить учебную нагрузку, если он будет посещать философские семинары, предназначенные для тех, кто собирается сдавать кандидатский минимум, так что… Большинство группы составляли мрачноватые технари с непонятными ему интересами и чуждым поворотом-мозгов, и скоро он сблизился с двумя аспирантами кафедры инженерной психологии. Ребятки были неглупые, зубастые, не дураки выпить, и нередко дискуссии, начинавшиеся у них в коридоре возле аудитории, заканчивались в пивной или в разливухе. Меру, однако, знали, и разговоров всегда было намного больше, чем выпивки.

Психологи всюду ходили неразлучной парочкой, да и фамилии их красиво смотрелись рядом — Бергман и Эйзенштейн. Впрочем, к гениям мирового кино ни Игорь, ни Левушка никакого отношения не имели и гордо именовали себя Братьями по разуму.

Если не разум, то братство они блистательно подтвердили на весеннем экзамене. Свой ответ Бергман превратил в бурные дебаты относительно природы познания, а Эйзенштейн — в пламенную апологию Маха и Авенариуса, раскритикованных Ильичом-Первым в бессмертном «Материализме и эмпирио-критицизме». Профессор, похожий на николаевского фельдфебеля, и профессорица, похожая на дохлую-крысу, слушали их с каменными лицами. Нил же в наглую положил на стол толстую книжку под названием «Хрестоматия по марксистско-ленинской философии для учащихся ПТУ», не таясь, выписал оттуда по несколько звонких цитат на каждый из обозначенных в билете вопросов и бодро зачитал их улыбающейся комиссии. Результат оказался предсказуем — по «неуду» аспирантам Бергману И. С. и Эйзенштейну Л. Я. и «отлично» соискателю Баренцеву Н. Р.

— Ничего! — мужественно говорил Игорь, макая ус в кружку «Жигулевского». — Придут наши — и тогда еще поглядим, кто философ, а кто мудак!

— Пше прашем бардзо, — вторил ему окосевший Левушка. — Есче мы на могиле тех лайдаков зашпиндачим полонез Огинского… Марш-марш Домбровский, земли влошски да польски, под твоим пшеводом звынчемся з народом…

— Зрончемся, — поправил Нил. — Спокойнее, господа, на полтона ниже, плиз!

— Отречемся от старого мира, — с видом заговорщика прошептал Бергман. — Рванем туда, где оскорбленному есть чувству уголок…

— Кенист ду дас лянд, во ди цитронен блюн! — с чувством изрек рыжий Левушка. — Геен зи нах Коктебель им Шварцен море баден!

— Баренцев, вы, я надеюсь, кирилловец? — Игорь ткнул Нила пальцем в грудь. — В Крымских горах мы создадим небольшой партизанский отряд…