Летописец. Книга перемен. День Ангела - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Вересов cтр.№ 208

– Костя, – на чистейшем русском, только голос гортанный, представился негр, – а там Вова, – указал он подбородком туда, где на параллельной веревке вольготно, как мартышка на лиане, висел еще один парень. – Мы тут кондиционер устанавливаем, а ты, белка-летяга, какими судьбами? – поинтересовался негр Костя.

– А-а-а… Ммм… – сказал Никитушка. – Черт. Т… то есть не черт, а К…костя. С…спасибо. – Дар речи к Никитушке постепенно возвращался. – Т…там менты. Следом скачут. А я, ей-богу, ни при чем. Я к дружбану шел, а они – там. С а…автоматами. Я – Никита. Кит.

– Понятно, – сморщил нос негр Костя. – Кит, значит. Чудо морское. Надевай, чудо, каску и вверх не смотри, когда эти твои появятся, не кажи морду лица. Стенку ковыряй вот этой штуковиной, зубило называется, и делай вид, что шибко занят. Они там сверху увидят только твою макушку, то есть каску, и спину и тебя, чудо, не опознают, зуб даю. И давай быстрее, они уже близко грохочут, сейчас явятся.

Пристегнутый к связке Никита дрожащими руками напялил протянутую Костей яркую каску, чуть не уронив ее (вот беда была бы!), и застегнул ремешок под подбородком и приставил к стенке зубило дрожащей рукой. А тут и гончие появились, свесили головы с крыши.

– Эй, орлы-орелики, – вопрошали гончие, – а не пробегал ли здесь кто? Не видели случаем?

– Не пробегал, – ответил Костя и с деловым видом заковырялся в стене, прилаживая какой-то крючок.

– Таракан пробегал. Таракан-то, – буркнул Вова, у которого из-под каски выбивались бурые дреды, совсем такие же, как у Эм-Си Марии, подружки разлюбезной, а на подбородке трепыхался на высотном ветерке мочалистый клочок. – Только тараканы по стенкам бегают. И мухи, ну.

– По крыше, я спрашиваю, не пробегал? – голосом ржавым, как эта крыша долбаная, переспросил мент.

– Только вы, любезные, – с охотою ответил Костя. – Сразу видно: экстремалы, наши люди. По такому трухлявому железу в сапогах галопировать… Уважаю. Вы как обратно пойдете, так уж осторожненько, под ножки смотрите. Тут сверзиться, сгинуть – раз плюнуть. Сталкеры, – покачал черной головой Костя. – Тяжелая у вас работа, мужики.

– Тебя не спросили, – буркнул мент и пополз подальше от края – от греха подальше, а вслед за ним двинулся и второй, волоча за собою автомат, штуку довольно тяжелую.

– Вот интересно, – почесал под каской Вова-растаман, тихонько, в свое удовольствие, раскачиваясь на «лиане», – вот интересно, как они назад-то выберутся? Попасть сюда еще можно, спрыгнуть можно, ну. А назад, к примеру, – только пожарных вызывать. С лестницей. Или ждать, когда чердак вскроют. Или прикладами молотить… А, сообразят. Спускаемся?

– Что уж теперь, – пожал плечами Костя. – Вроде примерились. Трещин нет? Поехали вниз. И осторожненько, – повернулся он к Никите, – у нас снаряжение свое, надежней всякого гостовского, и все же… Нас трое теперь, а кто эту веревку знает? Сейчас карабинчик от штукатурной крошки продую и поедем. Руками держишься, ногами упираешься в стену. В горах не бывал? Нет? Можно подумать, бывал – по крышам классно летаешь.

– Полетишь тут, если деваться некуда, – голосом все еще дрожащим ответил Никита. – Это я со страху, если честно-то. Ребята, я не бандит какой-нибудь, вы не думайте. Ничего такого. Я компьютерщик, программер.

– Кла-а-асс, – протянул Костя, – программеры по крышам скачут. Хорошие дела. А говорят, работа сидячая. Вован, ты про это песню сложи, два притопа три прихлопа. Типа того:

Крыша горяча. А на ней, а на ней

Ты танцуешь под солнцем, парень.

Дождь идет. По крыше бегут потоки воды. А на ней, а на ней

Ты танцуешь под дождем, парень.

Зима сурова. Снег на крыше не тает который день.

А на ней, а на ней…

Вован, которого, похоже, просто-напросто дразнили, фыркнул, повернулся к Константину и перебил, подражая его дурашливой интонации и манере выпячивать подвижные негритянские губы:

… А на ней, а на ней

Замерзает один дурак. И этот дурак ты, парень…

– Вот сам и сочинил, ну, – бросил Вован Никите. – Все на что способен, сочинитель. Егоза ты, Костик. Егозел.

– Я не обиделся, ничего подобного, – подчеркнуто кротким голосом ответил Костя. – Я даже другу щеку могу подставить, поцелуйте меня. Только никто не хочет, к счастью. Нет-нет, не следует обижаться на завистников, – убежденно сообщил Костя уходящей вверх стене, а потом обратился к Никите: – Слушай, программер… Может, тебе тоже промышленным альпинизмом заняться? Ловко скачешь и на веревке висишь толково, без суеты. Сразу виден талант. Давай, присоединяйся к нам. У нас, похоже, поспокойнее, чем у вас там, с вашими компутерами. Начнешь с мытья окон на высотках, это проще. Повисишь, попривыкнешь работать на веревках, потом и монтажом можно заняться. За это деньги платят. Вот у нас с Вовой следующий заказ – монтаж зимнего сада в пентхаусе. За что только люди деньги отдают, елы зеленые!

– Я… подумаю, – ответил Никита и, отпустив нейлоновый тросик, встал, наконец, на твердую землю. Коленки дрожали, и руки тоже, и поясница, а загривок, казалось, навсегда окаменел под насквозь промокшим от трусливого мышиного пота свитером. – П…подумаю, ребята. Спасибо вам.

Как-то не уверен был Никитушка, что преуспеет в лазанье по небоскребам, к горним вершинам. Не хотелось ему теперь, когда вот только что отлегло от одного места, за денежку, пусть даже за большую, сокращать расстояние между собою и Ним.

* * *

У Яши были всякие разные важные дела, да и не ехать же было с ним в гостиницу, в хвосте у блистательной Оксаны Иосифовны. Поэтому Таня отправилась домой, вся в предвкушении новой встречи, вся в плену воспоминаний о Яшиных явно возмужавших губах и руках и со здоровущим, судя по ощущениям, синяком между лопатками от футляра со скрипкой, которым Яша в порыве чувств славно ее приласкал. Домой – это значит на съемную квартирку на Седьмой Советской, которую Таня занимала вместе с подружкой Дашей, веснушчатой худышкой с эффектным гладким светло-рыжим узлом на макушке, который придавал Дашке вид оригинальный и независимый. Ни у кого из современных девиц не было такого узла, такой непослушной короткой прядки, язычком лежавшей на виске.

Дашка, случалось, пропадала сутками в обществе какого-нибудь своего очередного увлечения, будь то бас-гитарист, он же бэк-вокал из некоей широко известной в узких кругах группы, будь то антилопий молодняк в зоопарке, где Дашка, нежно любившая всякую живность, на общественных началах, и когда почему-либо за непонятные провинности не гнали строгие сотрудники, убирала вольеры в свободное от институтских занятий время. Или же, увлекшись игрой на сцене, Дашка дневала и ночевала в гибнущем в болоте непрофессионализма театре в молодежном центре. Или же… Да мало ли в Питере увлекательных дел, на которые суток – нет, – на которые кратких лет молодой жизни не хватает? И Дашка торопилась, и Дашка старалась все успеть, Дашка на части разрывалась.

Одним словом, Дашка была деятельной девушкой, а еще – настоящим другом. И сейчас ее помощь очень пригодилась бы Тане, потому что не только у Яши были важные и срочные дела, но и у Тани тоже. Она готовила выставку своих фотографий, а их накопилось великое множество. И выбрать из тьмы-тьмущей снимков самые достойные или хотя бы те, которые будут эффектно и внятно смотреться на стендах, а также оформить их, окантовать, подобрать по формату и тематике, по настроению и композиции была еще та работа.