Гоблины. Жребий брошен - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Константинов cтр.№ 31

— Ну что, стратеги-теоретики?!! Еще одного клиента просрали?!! — рявкнул он прямо с порога. — Так какого хрена по кабинетам ошиваетесь? Не можете работать головой — работайте ногами! Всем кагалом выдвигайтесь в это чертово Агалатово и прочесывайте местность… А то сумочку они нашли! Зашибись! Вы мне тело найдите! И желательно, живое. Иначе нашу богадельню разгонят к такой-то бабушке. И правильно сделают, между прочим! Два висяка за три дня! Охрененные показатели!

— Павел Андреевич, ты… ты не кипятись так, — попытался погасить страсти Мешок. — Ты абсолютно прав. Вот только…

— Верные слова не изящны, изящные слова не верны. Это из Лао-цзы, — вполголоса процитировал Крутов.

— Женя, лао-цыц! — раздражённо прикрикнул на него Мешок. — Павел Андреевич, мы делаем все возможное. В частности, и прочесыванием местности, которой в данный момент продолжают активно заниматься Сергеич с Тарасом.

— Не понял? А Холин где?

— На попутках добрался до города.

— Та-ак, оч-чень интересно! Это с каких таких щей? — недобро сдвинул брови Жмых.

— Это я приказал ему вернуться. Возникла необходимость срочно отработать одну версию.

— Что за версия? Короче, давай, выкладывай, что удалось нарыть, — начальник «гоблинов» подсел к столу Тараса, временно превращенному во флагманский. Сейчас здесь россыпью были разложены какие-то снимки-раскадровки, распечатки и прочие, испещренные записями и схемами листы бумаги.

— Ну не вполне нам. Это в первую очередь Виталькина заслуга.

— А я тут причем? — запротестовал Вучетич. — Это Ольга Николаевна очень своевременно в колокола забила.

— А можно обойтись без взаимных комплиментов?

— Можно. Вот, смотрите: это распечатки с записей камеры наружного слежения банка «Кредит-Доверие». Одно из его подразделений располагается почти напротив подворотни, ведущей к адресу Демичевой. Виталий обратил внимание, что одна из камер как раз должна захватывать интересующий нас сектор обзора. Он уломал СБ, и те разрешили ему просмотреть записи за последние несколько часов.

— Так, и что же?

— Вот она, наша старуха, — Мешок стал поочередно протягивать шефу снимки. — Выходит из подворотни и останавливается. Время 15:12… Вот она идет налево… Далее:, 15:13, из припаркованной «Пежо» выходит какая-то девушка. Наша старуха с ней общается… И теперь внимание: 15:15, старуха садится с ней в машину и уезжает.

— Номера удалось распознать?

— Да. Наташа прокинула тачку по базе ГИБДД. «Пежо» числится за неким Суворовым Сергеем Геннадьевичем, 1978-го года рождения. Зарегистрирован на Гражданском. Именно в этот адрес я Холина и направил.

— Очень интересно. И что там?

— Гришка отзвонился минут пятнадцать назад. В адресе живут совершенно посторонние люди. Квартиру Суворов им сдает. Сделка официальная, совершалась через агентство недвижимости. Так что самого Суворова они видели лишь несколько раз. С их слов, сам Сергей Геннадьевич постоянно проживает в загородном доме.

— А где именно, они, конечно, не знают?

— Не знают. Но! Важный момент! Уверяют, что в разговоре с хозяином всплывало слово «Сосново». А это — всё та же Приозерская трасса. Расстояние от Агалатово до Сосново — порядка сорока километров.

— Согласен, это уже кое-что. И что вы намерены предпринять дальше?

— Завтра с самого утра Лоскутков поедет в агентство недвижимости — попробует отыскать реальные координаты Суворова у них. А еще… Вот у Ольги Николаевны есть неплохая идея.

— Так давай, делись. Чего с краешку жмешься, как не родная? — поворотился начальник к Прилепиной.

— Мы отсканировали и увеличили кадр, на котором видно лицо девушки из «Пежо». В принципе, картинка получилась вполне опознаваемая. Позавчера я общалась с Демичевой. Как мне кажется, она не из тех людей, которые садятся в машину к случайному встречному. Очень одинокая женщина: родных в Петербурге нет, знакомых — совсем немного. В их числе соседка по подъезду Эвелина Иосифовна из 25-й квартиры. Я вам о ней уже докладывала по телефону.

— Да-да, я знаю кто это.

— Мне кажется, есть смысл показать эту фотографию соседке. Причем, можно успеть это сделать еще сегодня. Время позднее, но она меня хорошо запомнила и наверняка дверь откроет.

— Все правильно, молодца! — одобрительно крякнул Жмых. — Значит так, Андрей, бери Ольгу Николаевну, и давайте в адрес. Вряд ли эта соседка сейчас спит, поскольку еще час назад у нее гостили оэрбэшники, во главе с Викулом.

— А зачем они туда приезжали? — удивилась Ольга.

— Викул зацепился за твои слова о том, что накануне ночью в подъезде тусовались азербайджанцы. Насколько я понимаю, теперь Олежек активно кусает версию о том, что исчезновение Демичевой есть ничто иное как попытка устранения ключевого свидетеля в уголовном деле о тяжких телесных. По последним сведениям, он уже обратился в суд за санкцией на изменение меры пресечения этому… как его черта?… Магелланову?

— Магерранову, — поправил Крутов. — Если мне не изменяет память, Магеллан был не азербайджанцем, а португальцем.

— Не умничай! — огрызнулся Жмых.

— Что ж, может оно и к лучшему, — задумался Мешок. — Пусть Викул со своими разрабатывает азербайджанский след, а мы займемся «Пежо». Ну что, Ольга Николаевна, погнали?

— Погнали…

* * *

…Когда Ольга добралась наконец до дому, стрелка старинных кухонных часов с боем вплотную подошла к направлению «строго на север». Часы эти, по сложно-запутанной цепочке перешедшие их семейству чуть ли не от прадеда, являли собой упрощенную модель вечного двигателя. Казалось, они будут ходить всегда, пережив еще не одно поколение Прилепиных — главное, не забывать подтягивать гирьку. Ответственным за эту процедуру был назначен Дениска, но сейчас, пока он отдыхал в лагере, Ольгу временно определили в и.о. Вот она и исполнила сей церемониал, а затем, прислушавшись к себе, решила, что спать ей хочется все-таки больше чем есть, и устало поплелась в душ.

Но даже и здесь, стоя под теплыми ласкающими струями, Ольга не получила традиционного релакса от воды. Расслабиться не удавалось, так как мысли всё время возвращались к таинственному исчезновению Александры Яковлевны. Всего за один визит Прилепина отчего-то всем сердцем привязалась к этой одинокой старушке, так напоминающей своей трогательностью и беспомощностью её покойную бабушку-блокадницу. «Господи! Хоть бы с ней всё было хорошо! Пусть она найдется! Обязательно живая и здоровая! Сделай так, чтобы ее никто не обидел. Прошу тебя, Господи, ну пожалуйста!» Был ли у нее шанс быть сейчас услышанной Им? Сама Ольга считала, что едва ли. И тем не менее все равно несколько раз подряд прошептала на ходу сочиненную просьбу-молитву.

В отличие от своей матери Ольга была человеком неверующим. Она никогда не понимала, зачем та, несмотря на плохое самочувствие, регулярно отправлялась на другой конец города и выстаивала долгие службы. Порой они даже скандалили по этому поводу. Сама Прилепина была в церкви лишь однажды, когда по настоянию матери они крестили Дениску. Это происходило зимой, в недавно восстановленном храме, который еще хранил в себе следы былого запустения. Внутри было неуютно и прохладно, и Ольга, помнится, более всего опасалась того, что двухмесячный сын простудится и заболеет. Однако Дениска мужественно перенес обряд, только захлопал глазами, когда после трехкратного погружения в купель священник надел на него крестик. Наблюдая за тем, как сына с головой опускают в купель, Ольга тихонько ойкнула и крепко вцепилась в руку Володи. Давно это было. Тогда еще у нее был муж. (Впрочем, сугубо теоретически, он имеется и сейчас…) Привыкшая доверять одному только разуму, Прилепина чуралась всего, что относилось к области мистики. Но потом, когда всё в её жизни медленно, но верно пошло наперекосяк, Ольга, заметавшись в поисках выхода, к удивлению своему, начала задумываться о вопросах веры. Была она женщиной образованной, начитанной, а потому из лучших образчиков классическом литературы помнила, что вера вроде как должна давать силы и спасать от жизненных невзгод. Но духовность — это в первую очередь ответственность, к которой Ольга, в силу своего чумового характера и чумового же образа жизни, была абсолютно не готова. Да и служба в милиции по самой природе своей, мягко говоря, не оставляла места для духовной жизни