Дочка людоеда, или Приключения Недобежкина [Книга 1] - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Гуськов cтр.№ 9

— Маша! Валидол! Нитроглицерин!

Тут вбежала Марья Васильевна.

— Адик! Милый. Что он с тобой сделал? Тебе плохо?

Молодой человек, как вам не стыдно! Что вы сделали с пожилым человеком?!

— Папа! Прости меня! — вслед за матерью в комнате появилась Валя-Варенька. — Папа, я все поняла! Милый папочка!

— Ты убиваешь родного отца! — прокричала мать дочери, воздев к небу алебастровую руку. — Иди, иди с убийцей своего отца. Идите, не бойтесь, все достанется вам! И квартира, и дача, и две наши могилы! Иди к нему!

— Что ты говоришь, мама! Как тебе не стыдно? Неужели ты подумала, что мне мое счастье дороже вашего здоровья? Нет! Я останусь с вами, с тобой и с папой. Папочка! Аркадий, прости меня, но это выше моих сил, я не могу видеть, как они страдают. Они несправедливы к тебе, но я ничего не могу поделать.

— Да как же так, Валя?! Андрей Андреевич, я люблю вашу дочь. Марья Васильевна, это несправедливо! — заметался аспирант, потрясенный нелепостью происходящего и в то же время уверенный, что своим поведением дал пищу для этих ужасных обвинений.

— Аркадий Михайлович, ну хоть в такую минуту не будь те эгоистом, подумайте о человеке, которого вы довели до сердечного приступа. Оставьте высокие слова! — возмущенно воскликнула хозяйка дома.

— Молодой человек, прошу вас покинуть наш дом. Мы поняли друг друга! — Злой волшебник, Андрей Андреевич нашел в себе силы и поднялся с кресла, чтобы постоять за честь своей дочери даже ценой своего здоровья, а может быть, и самой жизни.

Марья Васильевна вдруг поймала взгляд бедного аспиранта, и тому на мгновение показалось, что он все понял. Воспользовавшись этой вспышкой просветления в мозгу неудачливого жениха, Марья Васильевна подхватила его под руку и, подталкивая в спину, выпроводила на лестничную клетку. Дверь еще за одним женихом захлопнулась, и слезы дочери были осушены заботливыми родителями.

Оказавшись на лестничной клетке, Недобежкин дрожал мелкой дрожью, как побитая собачонка. Его прошиб липкий пот. На деревянных, плохо гнущихся ногах он стал спускаться вниз по ступенькам.

— Все потеряно! По-видимому, я вел себя ужасно, раз обо мне так плохо подумал Валин папа. Он решил, что я сватаюсь ради ее приданого: дачи, машины, квартиры. Какой стыд! Как это подло с моей стороны.

Аркадий Михайлович остановился на лестничной площадке напротив окна во двор. Стеклянные створки открытого окна образовали в лестничной полутьме как бы зеркало. Он заглянул в них, чтобы посмотреть на себя, и не поверил своим глазам: в первой створке он увидел жалкого, взъерошенного молодого человека в дешевом костюмчике со сбитым набок галстуком, а во второй створке — смеющееся лицо розовой блондинки, которой утром наступил на ногу. Она явно насмехалась над ним, Недобежкиным. Посмеялась мгновение и., пропала. Аркадий Михайлович от удивления даже повертел створки, но блондинка больше не появлялась. Он даже выглянул наружу, свесившись с подоконника, и почувствовал, как что-то уперлось ему в живот.

— Ага, это кнут! — вспомнил он и машинально схватил его ручку. Кнутовище было теплое, нагретое за десятки, а может быть, и сотни лет. Прикосновение к ручке кнута успокаивало и отрезвляло, придавая демоническую уверенность в своих силах.

— Что же это получается! — в сердцах воскликнул про себя аспирант. — Забрали торт, вино, шампанское, бутылку коньяка и выставили за дверь. Наплевали в душу! Меня же сделали виноватым. За что? За то, что я бедный аспирант? Нет, я этого так не оставлю!

Недобежкин нетерпеливыми движениями развязал узел, размотал кнут и слегка прошелся кожаным крученым вервием по ступенькам, и те в местах, где оно их чуть тронуло, сверкнули бенгальскими искрами. Он взмахнул рукой посильнее, и кнут, свернувшись в змеиные кольца, высек в воздухе шаровую молнию. Ба-бах! Раздался оглушительный треск. Огненный шар стал наплывать на Аркадия. Аспирант, пятясь от него, пошел вверх по ступенькам, но шар, влекомый сквозняком, быстро нагонял его, и, чтобы защититься, Недобежкин попытался оттолкнуть сгусток огня ладонью. Рука от столкновения с шаром на мгновение приняла цвет раскаленного металла, и шаровая молния исчезла, растворившись в атомах недобежкинского тела, после чего та дурь, которую напустили на него глаза Марьи Васильевны и ее дочки, мигом сошла с его души. С этого момента аспирант почувствовал, что становится другим человеком.

— Прекратите хулиганство, молодой человек! — раздался очень нервный, трусливо-агрессивный голос. Из-за полуоткрытой двери показалось лицо Семена Григорьевича Соловейчика, соседа Повалихиных с нижнего этажа, по профессии ювелира. — Как вам не стыдно? У меня давление скачет, а вы взрывы устраиваете на лестнице, безобразие! Если вы сейчас же не уберетесь из нашего подъезда, я вызову милицию! — продолжал выпаливать угрозы Соловейчик, до смерти напуганный треском взрывов и блеском молнии, которую наблюдал в глазок двери, а также видом молодого человека на лестничной клетке. Он с силой захлопнул дверь.

Недобежкин, приняв решение, свернул кнут и сунул за пояс, после чего вновь позвонил в квартиру Повалихиных. Никак не ожидавшая увидеть его снова, Марья Васильевна сделала удивленные глаза. Недобежкин аккуратно отстранил женщину от двери и вошел в прихожую. Вид у него, несмотря на поношенный костюм, был победный, как у человека, обыгранного профессиональными шулерами, который понял все их махинации и теперь пришел с полицией и ордером прокурора на арест мошенников и изъятие проигранных денег. Не обращая внимания на маму, он прошел в комнату дочки и увидел ее спокойно занимающуюся рукоделием. Валя, кроме того, что играла на фортепьяно и пела, любила вышивать гладью.

— Ах, Аркадий, ты вернулся! — вспыхнула девушка.

— Да, я вернулся, Валя! — сказал Недобежкин. — Мне показалось, что твой папа обвинил меня в низких намерениях на твой счет. Я пришел попрощаться, Валенька. Твой папа сокрушался, что никак не может найти молодого человека, для которого деньги и материальное благополучие не имеют никакого значения. Он нашел такого человека, для которого главное — душа девушки. Нашел и потерял.

Валя отложила рукоделие и встала навстречу аспиранту; взволнованная Марья Васильевна и Андрей Андреевич появились за его плечами. Недобежкин, почувствовав их появление, оглянулся и, картинно достав приготовленный бант со шпинелями и серьги с подвесками, широким жестом протянул драгоценности Валеньке и громко проговорил:

— Валя, мы расстаемся навсегда, но в знак моей любви к тебе и как оценку твоих достоинств возьми на память эти милые вещицы, которые, надеюсь, ценностью своей перевесят и две дачи, и две яхты, и автомобиль, которыми попрекал меня твой папа. А то, что я, имея многое, довольствовался малым и ходил в скромном поношенном костюме, что ж, вид но, это моя ошибка. У меня есть все средства ее исправить. Прощай навеки, любовь моя!

Аркадий Михайлович, бережно положив драгоценности на пяльцы с вышитыми жар-птицами, обнял оторопевшую девушку и поцеловал ее в щеку братским поцелуем, потом обернулся к родителям и с пафосом, смахнув набежавшую слезу, сказал: