Парижские тайны - читать онлайн книгу. Автор: Эжен Сю cтр.№ 153

И снова взрыв смеха.

Родольф слушал эту болтовню с любопытством и уже третий или четвертый раз спрашивал себя, что ему думать о Хохотушке, о ее морали.

Откровенная речь гризетки и воспоминания об огромном засове на ее двери заставляли его почти верить в то, что всех своих соседей она любила как сестра, как братьев, как товарищей и что г-жа Пипле клеветала на нее, но тут же он усмехался своей наивной доверчивости и думал, что вряд ли такая юная и одинокая девушка могла устоять перед соблазнительными предложениями господ Жиродо, Кабриона и Жермена. И все же откровенность, простота и неподдельная искренность Хохотушки вновь заставляли его сомневаться.

— Вы меня радуете, соседушка, обещая занять все мои воскресенья, — весело подхватил Родольф. — Можете не беспокоиться, мы славно погуляем.

— Минуточку, господин растратчик! При одном условии: кошелек будет у меня. Летом мы сможем отлично, ну просто преотлично пообедать всего за три франка в Шартрезе или в Эрмитаже на Монмартре, а потом — полдюжина контрдансов или вальсов, а потом — гонки на деревянных лошадках. Ах, как я люблю сидеть на деревянных лошадках!.. И все это вам обойдется всего в сто су, и ни грошика больше... Вы танцуете вальс?

— Да, и неплохо.

— Вот и прекрасно! Кабрион всегда наступал мне на ноги, да еще рада шутки разбрасывал гремучие хлопушки, поэтому нас и перестали пускать в Шартрез..

И опять взрыв хохота.

— Можете не беспокоиться, я сам не люблю эти хлопушки, поверьте на слово. Но что мы будем делать зимой?

— Зимой не так хочется есть, и мы будем обедать всего за сорок су, и нам останется три франка на театр, поэтому я не хочу, чтобы вы тратили больше ста су, это и так слишком много, но в одиночку вы бы истратили гораздо больше в кабачках или на бильярд с разными проходимцами, от которых так воняет табаком, что просто ужас! Разве не лучше провести веселый день с хорошенькой девушкой, доброй и смешливой, которая к тому же найдет время сэкономить вам на галстуки и заботясь о вашем хозяйстве?

— Разумеется, соседушка, тут чистая выгода. Но вот задача, что, если мои друзья встретят меня под ручку с моей маленькой прелестной подружкой?

— Ну что ж, они скажут: «Повезло этому Родольфу, чертовски повезло!»

— Вы уже знаете, как меня зовут?

— Когда я узнала, что соседняя комната сдается, спросила, кому ее сдали.

— А друзья мне скажут: «Повезло этому счастливчику Родольфу!» И будут мне завидовать.

— Тем лучше!

— Они будут думать, что я счастлив.

— Тем лучше, тем лучше!..

— А если я вовсе не буду так счастлив, каким покажусь?

— Что вам до того, главное, чтобы все в это верили. Мужчинам большего и не нужно.

— Но ваша репутация?.. Хохотушка звонко рассмеялась.

— Репутация гризетки? Кто верит в эти падучие звезды? Если бы у меня был отец или мать, сестра или брат, я бы думала, что обо мне скажут... Но я одна, и это уж мое дело...

— Но я — то буду очень несчастлив.

— Почему это?

— Потому что меня будут считать счастливчиком, а я буду в самом деле любить, любить такой, какой вы были у папы Пету, когда вы с ним пировали сухой коркой хлеба, слушая, как он вам читает поваренную книгу.

— О господи, какие пустяки! Вы попривыкнете. Я буду такой нежной, такой, признательной, такой послушной, что вы сами скажете: все-таки лучше провести воскресенье с ней, чем с каким-нибудь приятелем... И в любой день недели, если вечером вы свободны и если вам со мной не скучно, вы можете цриходить ко мне посидеть у печурки при свете моей лампы. Вы будете брать в книжной лавочке на время романы и читать их мне. Лучше уж это, чем терять деньги на бильярде. А если вы долго задержитесь у своего хозяина или засидитесь в кафе, вы всегда можете постучать и пожелать мне спокойной ночи, если я еще не сплю. И даже если я буду спать, я утром постучу вам в перегородку, чтобы вас разбудить, и пожелаю доброго утра... Кстати, мосье Жермен, мой последний сосед, проводил так со мною все вечера и не жаловался! Он прочел мне почти всего Вальтера Скотта! Это было так забавно!.. Иногда по воскресеньям, когда погода была скверная, мы не ходили гулять или в театр; вместо этого он покупал что-нибудь вкусное, и мы устраивали настоящую пирушку в моей комнате, а потом читали...

— Меня это веселило почти как в театре. Я вам все рассказываю, чтобы вы поняли, что я совсем неприхотлива и всегда стараюсь угодить. А раз уж вы заговорили о болезнях, если вы когда-нибудь заболеете, я буду вам самой верной маленькой сестрой милосердия... Можете спросить у Морелей! Вы даже не знаете, как вам повезло, господин Родольф. Вам выпал самый большой выигрыш в лотерею, что у вас такая соседка.

— Что правда, то правда, мне всегда везло. Кстати, а что стало с этим Жерменом? Где он теперь?

— Наверное, в Париже.

— Вы его больше не видели?

— С тех пор как он съехал, он ко мне на заходил.

— Но где он живет? Что делает?

— К чему все эти расспросы, сосед?

— Потому что я ревную, — ответил Родольф, улыбаясь. — И я хотел бы...

— Ревнуете? — Хохотушка расхохоталась. — Было бы из-за чего... Бедный малый!

— Нет, серьезно, соседка, мне очень важно, где я могу встретить Жермена. Вы знаете, где он живет, и, поверьте на слово, я никогда не употреблю во зло то, о чем прошу мне сказать... Клянусь, это только в его интересах.

— А если серьезно, сосед, то я верю, что вы желаете Жермену только добра, но он взял с меня слово, что я никогда не дам его адреса, и я не скажу его вам, потому что это мне невозможно... Не надо из-за этого на меня сердиться... Если бы вы мне доверили свою тайну, вы бы, наверное, похвалили меня за то, что я храню.

— Но все дело в том...

— Послушайте, сосед, раз и навсегда, не надо больше об этом. Я дала слово, и я его сдержу; что бы мне ни говорили, я отвечу то же самое: нет!

Несмотря на все свое озорство и легкомыслие, девушка произнесла последние слова так твердо, что Родольф, к своему великому сожалению, понял: от нее он так ничего не добьется. А прибегать к хитрости, чтобы застать Хохотушку врасплох, ему было неприятно. Поэтому он подождал немного и весело заговорил снова:

— Не будем больше об этом, соседушка! Черт возьми, вы так свято храните чужие тайны, что уж наверняка не выдадите свои собственные секреты.

— Мои секреты? Хотелось бы мне их иметь, наверное, это забавно.

— Как, у вас нет даже маленьких сердечных тайн?

— Сердечные тайны?

— Но разве вы никого не любили? — спросил Родольф, пристально глядя на гризетку и пытаясь угадать, скажет ли она правду.

— Как это никого? Жиродо? А Кабрион? Жермен? И вы, наконец!