Снег на кедрах - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Гутерсон cтр.№ 78

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Снег на кедрах | Автор книги - Дэвид Гутерсон

Cтраница 78
читать онлайн книги бесплатно

— Что делать? — переспросила мать. — Я не знаю, Исмаил. Не знаю, что тебе посоветовать. Я пыталась понять, каково это — побывать на войне, вернуться без руки, жить без жены, без детей. Я пыталась понять тебя, твои чувства. Правда, пыталась. Но так и не смогла. Ведь ты не один такой, есть и другие ребята, твои ровесники, кто тоже побывал на войне, — они вернулись и стали жить дальше. Забыли о том, что было, женились, завели детей. Но ты, Исмаил, ты как будто онемел внутри. Уже сколько лет прошло, а ты все не отойдешь. Я даже не представляю, чем помочь тебе. Я молилась, говорила с пастором…

— Там, на Тараве, кое-кто из парней тоже молился, — сказал Исмаил. — Их все равно убили, мама. Тех, кто молился, убили, и тех, кто не молился, тоже. Просил ты Бога или не просил, значения не имело.

— И все-таки я молилась за тебя. Я хочу, чтобы у тебя все было хорошо, Исмаил. Но не знаю, чем тебе помочь.

Они ели молча; засвистел чайник, стоявший на печке. Свет от горевшей свечи полукругом падал на стол с едой; через запотевшее окно виднелся снег, искрившийся в отблесках лунного света. Исмаил старался найти удовольствие в еде, в том, что сидит в тепле и со светом. Он не хотел рассказывать матери о Хацуэ, с которой мечтал соединить свою жизнь. Не хотел рассказывать о дуплистом кедре, где они с Хацуэ столько раз встречались. Он никому не рассказывал о том времени — ему стоило немалых усилий забыть о нем. А теперь, когда случился этот суд, воспоминания вновь одолевали его.

— Отец тоже воевал — во Франции, в лесах Белло, — вдруг сказала мать. — Прошли годы, прежде чем он смог это забыть. Ему снились кошмары, он страдал, так же как и ты. Но жизнь для него не кончилась.

— Он ничего не забыл, — возразил матери Исмаил. — Такое невозможно забыть.

— И все же он продолжал жить дальше, — настаивала мать, — а не мучился жалостью к самому себе.

— И я живу, — сказал Исмаил. — Вот, продолжаю его дело — газету издаю…

— Я не об этом, — перебила мать. — Я совсем не об этом. И ты прекрасно знаешь, о чем. Почему бы тебе не познакомиться с какой-нибудь хорошей девушкой? Разве можно жить одному? Ты же такой симпатичный, многие бы…

— Мама, давай не будем об этом, — остановил ее Исмаил, откладывая ложку. — Давай о чем-нибудь другом.

— О чем же? — спросила мать. — Знаешь, вот тебе мой совет — женись и заведи детей.

— Этому не бывать, — сказал Исмаил. — Это мне не поможет.

— Поможет, — ответила мать. — Еще как поможет.

После ужина Исмаил включил керосиновый обогреватель и отнес его в спальню матери. Часы деда тикали все так же, с упорным постоянством, а ведь сколько лет прошло. Исмаил вспомнил, как по субботам утром отец читал ему в постели, а он слушал под громкое тиканье часов. Они с отцом по очереди читали «Айвенго», а потом «Дэвида Копперфилда». Исмаил провел фонариком по комнате матери и заметил на кровати пуховые одеяла, слегка пожелтевшие от времени. Он с удивлением обнаружил на прикроватном столике древний проигрыватель, который раньше стоял в кабинете отца. Рядом лежала пластинка симфонии Моцарта «Юпитер» в исполнении Венского симфонического оркестра 1947 года; Исмаил тут же представил, как мать лежит в постели с чашкой чаю, наслаждаясь этой меланхолической музыкой. Он представил, как в девять вечера она слушает симфонию Моцарта.

Исмаил открыл краны над ванной и раковиной, а потом пошел заглянуть в курятник. Кур было двенадцать, породы род-айлендские красные; они сбились в кучу в дальнем конце курятника, прижимаясь друг к дружке. Курятник стоял давно, построенный еще отцом. Исмаил посветил на кур; протянув руку, он нащупал яйцо, оставленное на холоде. Оно было твердым — ясно, что зародыш внутри основательно заморожен. Исмаил погрел яйцо в руке и легонько подтолкнул поближе к курам. Увидев яйцо, куры было запаниковали, захлопав крыльями, но тут же успокоились.

Исмаил вернулся в дом и, как был, в пальто и шапке, прошелся по стылым комнатам. Дыхание струйками вырывалось из ноздрей и растворялось в темноте. Исмаил положил руку на стойку перил в самом начале лестницы, потом убрал и посветил фонариком впереди. Он заметил, что ступеньки основательно просели, а перила потеряли былой блеск. Исмаил поднялся по лестнице в свою комнату, куда мать перенесла швейную машинку с гладильной доской и свои вещи. Сев на кровать, Исмаил попытался вспомнить, как выглядела комната раньше. Он вспомнил, что ясным зимним днем, когда с кленов облетала листва, из мансардного окна можно было разглядеть зеленоватую воду.

У него была коллекция пуговиц и вымпелов, большой кувшин с тысячей монеток в один пенни, стеклянная реторта для химических опытов и модель автомобиля, подвешенная на проволоке в углу комнаты. Ничего этого теперь не было, он и сам не знал, куда все делось. В углу платяного шкафа он хранил коробку со стеклянным дном, поверх коробки лежала бейсбольная перчатка. Иногда по ночам, когда через мансардное окно в комнату светила луна и окрашивала все голубоватым светом, Исмаил смотрел на тени в комнате и не мог заснуть. Он садился в кровати, прислушивался к пению сверчков, кваканью лягушек или включал радиоприемник рядом с кроватью. Слушал Исмаил в основном трансляции бейсбольных матчей с участием «Рэйнирцев» [36] из Сиэтла; он до сих пор помнил голос комментатора Лео Лассена, едва различимый из-за помех: «Уайт начинает… вытанцовывает… он готов к прорыву и прямо-таки сводит Гиттельзона с ума!.. Стрейндж сейчас у дома, только что закрутил мяч… мда-а… это надо видеть, это просто надо видеть!.. Трибуны ревут, болельщики приветствуют Стрейнджа… Стрейндж энергично принялся за работу… да-а-а… вот кто любимчик публики! Нет, это надо видеть — за оградой правого поля огромным… нет, гигантским вафельным рожком возвышается гора Рэйнир! Гиттельзон скручивается и… Уайт бежит… времени на бросок нет… Уайту второй базы… Ка-а-кой молодец! Добежал! Успел-таки на вторую базу!»

Отец тоже любил бейсбол. Они сидели вдвоем у приемника в гостиной и завороженно следили за энергичными комментариями Лео Лассена, как будто сами были там, за много миль от дома, в Сиэтле, Портленде, Сакраменто… Голос из радио чуть меняется, становится октавой ниже, слова тянутся — прямо своенравный дядюшка поверяет секреты игры в гольф. Вот следует залихватская, без запинки скороговорка — оказывается, обычная двойная игра таит в себе неизведанные глубины смысла. Отец ударяет кулаком по ручке кресла, довольный удачным ходом игры; он огорчался, когда из-за судейских ошибок команда оказывалась в проигрыше. В моменты затишья в игре отец вытягивал ноги и разминал руки, неотрывно глядя на вещающий приемник. В конце концов он засыпал, свешивая голову на грудь, и пробуждался от пронзительного выкрика Лео Лассена, с восторгом комментирующего игру. Фредди Мюллер добежал до второй базы.

Исмаил помнил, как полумесяц теплого света настольной лампы выхватывал из темноты приемник, фигуру дремлющего отца и отогнутые страницы журнала у него на коленях — литературного ежемесячника или издания по сельскому хозяйству. Когда игру транслировали уже поздно вечером, в остальной части погрузившейся в сон комнаты поселялись мягкие, неподвижные тени; только за решеткой камина тлели оранжевые угли. В коридоре на медных полированных крючках висели пальто, а книги отца, расставленные по размеру, стояли на полках двух вращавшихся застекленных этажерок из дуба. Когда игра принимала напряженный характер — удар бьющего, бег до второй базы, двойная игра или отбитый мяч, — отец вздрагивал, моргал и по привычке тянулся к очкам, лежавшим поверх журнала. Седые вьющиеся волосы отца плотно прилегали к голове, а подбородок был слегка приподнят. Седые волоски торчали из ушей и ноздрей, но больше всего их было в бровях. Когда трансляция заканчивалась, отец выключал радио и водружал на нос очки, цепляя дужки за уши. Очки были старинными, в стальной оправе и с круглыми линзами; когда отец надевал их, с ним всегда происходила перемена — он вдруг принимал вид профессора. И это его красило; так некоторые жители сельских окраин производят впечатление ученых мужей. Он брал с колен журнал и продолжал читать, как будто и вовсе не было никакого бейсбольного матча.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию