Драконий коготь - читать онлайн книгу. Автор: Артур Баневич cтр.№ 49

Он почувствовал рывок. Легкий, потому что в конце концов оружие было не армейское, тетива натягивалась не воротом, а просто рукой. Куда полетел болт, он заметить не успел. Может, в небо, может, в землю. Это уже не имело значения.

Потому что лес плюнул огнем. Огромный шар, промчавшийся прямо в переносицу между расширившимися от ужаса глазами Дебрена, тащил за собой хвост пламени. Дебрен не успел даже крикнуть, не то что вспомнить соответствующее заклинание.

Что-то невероятно горячее ударило его по голове. И свет померк.

Он был рыбой. Чувствовал себя как рыба в воде. Не боялся драконов, людей, огня. Что такое огонь для рыбы? Он был рыбой, вольной, свободной, счастливой в своей чудесной холодной стихии. Какой глупец назвал воду холодной? Кто окрестил «холодной» его рыбью кровь? Они не были холодными, но небыли и горячими. Они были идеальными. Такими, какими быть должны. Он был рыбой и…

… он тонул… кашель. Хрип. Вкус грязи во рту, слезы в глазах. Он сел раньше, чем пришел в себя.

— Дяденька? — Детский голосок, насморочный, даже в носу хлюпало. Сквозь вызванные кашлем слезы он видел, что она плакала раньше и продолжает плакать теперь. Она стояла рядом на коленях, держа дрожащей рукой большой лист лопуха. С листа капали коричневые капли той самой дряни, которую он сейчас выхаркивал из легких.

Достаточно. У него кружилась голова, вся правая сторона тела была противоестественно твердой, сердце билось в каком-то странном, неправильном ритме. Дальше нельзя полагаться на мудрость организма. Формула Ворпа, старое доброе заклинание, применяемое при спасении утопающих, мгновенно очищающее легкие. Ну!

Его вырвало. Так, что девочка отскочила, плюхнулась ягодицами в папоротники. Отвратительный звук. Но он сразу же почувствовал облегчение, хотя, с другой стороны, теперь, перестав давиться, с удивлением сообразил, как сильно ослаб. Обычное несложное заклинание вызвало головокружение, холодный пот.

— Тьфу, сгинь, пропади, нечистая сила. Матерь милосердная, давшая нам Избавителя… — Молитва оборвалась. Ронсуазе надо было хлюпнуть красным от плача носом. — Это ты, дяденька Дебрен? Н-не шевелись. Ты?

— Убери самострел, — прохрипел он. — Что с тобой, Ронсуаза? Спятила? Почему метишь в меня?

Она не ответила. Не было нужды. Левый, криво оторванный рукав кафтана был обернут вокруг правой руки Дебрена, но тоже криво и небрежно, а от правого остался только закопченный манжет. Дебрен размышлял долго. Но ведь и случай был неординарный.

Она его не застрелила. Хотя все у нее тряслось, в том числе и правая рука, сжимающая ложе около спуска. Она трусила. Очень трусила, но ни разу не положила руки так, как следует. Может, кровообращение восстановилось не полностью, может, просто не умела пользоваться арбалетом. Однако натянула его и зарядила. И теперь умоляла судьбу, чтобы та позволила ей на этом остановиться.

— Я горел? — Дебрен осторожно пощупал правый бок, потом пах. К руке не прикасался. Даже ему была отвратительна смесь обгоревшего мяса, крови и чешуи. С преимущественным количеством чешуи. — Ну да. Я, пожалуй, знаю, о чем ты думаешь. «Дяденька Дебрен — никакой не добрый дядюшка, а чудовище. Как только у него вспыхнул бок, он скинул маску и показал свое истинное обличье. А точнее — покрытие. Обернулся какой-то дьявольской треской. Хотя нет. На чешуйки трески не похоже. Черт побери. Не знаю, на что это похоже. Я рыбу в основном узнаю по вкусу».

Девочка молчала, тихонько посапывая забитым носом. Арбалета не убирала, но и не целилась в Дебрена. Болт, если его выпустить, прошел бы где-то около бедра магуна. Только теперь он сообразил, что так было с самого начала.

— Кроха, ты знаешь, что такое подсознание?

— Ты — чудовище? — тихо спросила она. — Значит, злое? Потому что… Некоторые-то не совсем злые и… А некоторые даже бывают благородными и тогда…

— Не обижают детей, — мягко докончил он. — Нет, Ронсуаза. Я не чудовище. И не плохое, и недоброе, которые действительно тоже порой встречаются. Просто я знаю много заклинаний. Я потерял сознание. — Он коснулся шишки на лбу. — Я горел, это было больно, поэтому та часть моего разума, которая называется подсознанием… Понимаешь, это что-то такое, благодаря чему мы видим сны… ну вот, оно что-то сделало. Не знаю что.

— Сотворил, говоришь, заклинание? — спросила она. В ее карих глазах, кроме слез, блеснула искорка надежды.

— Вот именно. Рыбам незачем бояться огня. Их нервная система… А, черт, не знаю. — Он с обидой глянул на покрытую чешуей руку. — Но это дурное заклинание каким-то чудом подействовало. Мне почти не больно. А судя по сделанной тобою перевязке, должно было бы дьявольски болеть.

Они немного помолчали, то глядя друг другу в лицо, то отводя глаза.

— Как ты это сделала?.. Тогда еще не?..

— Ну, немножко… Ну да… не сразу. У тебя начали как бы волосики из мяса вырастать. Я не знала, что это чешуя.

— А потом, значит, поняла. — Он слабо улыбнулся. — Спасибо, Ронсуаза. Меня бы на твоем месте вывернуло наизнанку, и я бы с криком убежал.

— А меня и… вывернуло. — Она отложила арбалет. — Вначале, когда я ждала, что придет дракон и нас… Дяденька Дебрен, а он… а драконы точно иногда бывают добрые? Тоже иногда жалеют, если кто-то… ну, девочка, и ей еще мало лет?

Он ответил не сразу. Задумчиво водил пальцем по шишке на голове. Шишка была покрыта кровью и чешуей.

— Видимо, да, кроха. Видимо, да. Ведь он же нас не съел, хотя и мог. Но в другой раз ты должна убегать, понимаешь? Если со мной что-то случится, ты должна меня бросить и бежать, что есть силы в ногах, эх ты, сопливая героиня. И хватит о хорошем. Пора в путь.

— Куда, Дебрен?

— В горы, Ронсуаза. Все время в горы. Не знаю, что происходит на этом чирячном острове, но собираюсь узнать.

Труп был обуглен до неузнаваемости. Он все еще слегка дымился, только поэтому они и нашли его на дне узкого яра. Человек — если это был человек, — видимо, сошел с тропинки, и тут его настиг огненный язык. Этот человек шел, а временами полз с востока на запад. Тропинка же, если это была тропинка, по которой двигался Дебрен, вела вниз, на юг.

Выбравшись из яра, они вернулись на нее. Не самое разумное решение: здесь, в глубине леса, затаился вечер. А Ронсуаза, дочь барона, владевшего собственным замком, все чаще кусала губы, когда под ногу попадала то шишка, то камень. Сам Дебрен тоже чувствовал себя не блестяще, хотя рыбье заклинание держалось удивительно стойко и в принципе у него ничего не болело. В таком состоянии, с занемевшей рукой и сильно истратившимся запасом магических сил, он вряд ли добрался бы до башни, двигаясь напрямик. Ни до наступления сумерек, ни тем более в темноте.

Они шли вдоль извивающейся дорожки, которая, правда, не походила ни на одну дорожку, протоптанную ногами, копытами и проложенную колесами телег, но, будучи исключительно длинной полосой свободной от препятствий земли, однозначно ассоциировалась с тропой.