Вензель на плече Урсулы - читать онлайн книгу. Автор: Эмма Герц cтр.№ 24

Родители оказались недовольны новой жизнью дочери. Родители вообще отказывались понимать, что у дочери началась новая жизнь. Родители думали, что жизнь у дочери продолжается прежняя, только немного модернизированная. И тонкий кожаный ремешок на ее шее — очередная девчачья фенечка.

Но это было не так.

Утром Урсула просыпалась не от музыкального перезвона будильника и не от солнечных, допустим, лучей, которых могло не быть вовсе, принимая во внимание местный климат. Утром Урсула просыпалась от мыслей. Мыслей было две. Первая: «Сегодня я смогу увидеть Его», вторая: «Сегодня я не смогу увидеть Его». В дни, когда официальных свиданий назначено не было, Урсула тайно подъезжала к старинному особняку в барочном стиле, где Господин сидел в кабинете с табличкой «УРОЛОГ» и вел амбулаторный прием тревожных мужчин. Держась стенки дореволюционного кирпича, Урсула неслышно подкрадывалась и подглядывала через стекло, изрезанное деревянными переплетами. Она не могла долго не видеть Господина, для того чтобы просто дышать, ей был необходим его профиль, насмешливые интонации или хотя бы эта тень в окне.

На встречи Господин не опаздывал никогда, Урсула появлялась в назначенном месте раньше на полчаса, пятнадцать минут. Было приятно дожидаться Его, выискивать знакомый автомобиль в череде прочих, знакомую походку среди разных, светлое лицо среди темных.

Утром Урсула вставала, с закрытыми глазами шла умываться, за стенкой ее мама сердито напоминала папе, что завтра день рождения какой-нибудь тетушки Беатрисы Львовны; папа сердито отвечал, что он только за прошедшую неделю побывал на трех праздниках у членов маминой семьи — с него хватит. Мама мгновенно повышала голос и говорила, что это такие же члены папиной семьи, как и ее, потому что она, слава богу, до сих пор считала, что семья у них пока общая, слава богу. Папа тоже повышал голос — угрожающе, на манер паровозного гудка, папа гудел, что если у мамы истерика, то ей «велкам» в психиатрическую лечебницу, а его увольте, ему на службе хватает сумасшедших. Папа был главный санитарный врач города и про сумасшедших не привирал — их действительно хватало.

Урсула выходила на кухню, мама раздраженно говорила ей, чтобы завтракала, на обед разогревала суп, а на ужин вот эти голубцы. Урсула плюхала в блюдце остывшую кашу и соглашалась со всем, зная, что ни обедать, ни ужинать дома не будет.

Папа гладил ее по светловолосой голове, всклокоченной после сна, торопливо допивал желтоватый чаек и убегал к сумасшедшим.

Но папа убегал не совсем к сумасшедшим. У папы полгода назад появились свои обстоятельства, ниже будет понятно, какие.

Папа Урсулы возглавлял городское управление Санэпидемнадзора. Возглавлял он его не так уж давно, второй год, к работе относился ответственно, и на ужасное происшествие в средней школе номер тридцать девять выехал сам. Ужасное на самом деле происшествие, очень даже чрезвычайное — по всем параметрам.

Средняя школа тридцать девять была начальная, то есть обучалась там мелюзга с первого по четвертый класс, оставаясь после уроков на «продленный день» с полноценным горячим питанием, гулянием в близлежащем парке и приготовлением домашних заданий под руководством опытных педагогов. Ольга Арнольдовна была опытным педагогом, стаж тридцать лет — о-го-го! милые мои, навидалась всякого. Всякого-то всякого, да не такого, чтобы почти все дети класса, двадцать пять учеников, пятнадцать девочек и десять мальчиков, начали тошнить в комнате отдыха, плача от боли в животах. Пока белая от ужаса Ольга Арнольдовна вспоминала простой номер «Скорой помощи», пока не попадала ледяными пальцами в нужные отверстия на телефонном диске, пока практически без голоса формулировала что-то в равнодушную трубку, дети плотно заняли все туалето-места, и их сильно не хватало. Двадцать трех человек госпитализировали с острым энтеритом, один из них, мальчик Виталик, — очень худенький, единственный ребенок семьи, через сутки скончался. Последующий бакпосев позволил диагностировать сальмонеллез, его возбудители были найдены в остатках омлета, подаваемого на завтрак.

Было заведено уголовное дело, и жизнь казалась директору начальной школы, Светлане Сергеевне, не просто законченной, а вдребезги разнесенной. Светлана Сергеевна вообще перестала что-либо соображать, побывав на похоронах худенького мальчика Виталика, когда увидела синие детские руки внутри красного типичного гроба, только чуть меньше размером. Светлана Сергеевна серьезно рассматривала мысль о самоубийстве, единственное, что ее останавливало, была полусумасшедшая мать, сдавать которую в интернат для психических хроников Светлана Сергеевна никак не хотела. Пробовала было на лето отправить мать в деревню Быково Пестравского района, к своей тетушке, материной родной сестре, но тетушка через неделю прислала хулиганку обратно, с гневной речью о том, что та бегала по улицам голой и устраивала какие-то странные скачки с козами соседей.

«Не дай мне Бог сойти с ума. Нет, легче посох и сума…» Как только не переиначивала пушкинских строчек бедная Светлана Сергеевна — часто в ее голове жили и ходили хороводами только они.

Папа Урсулы ожидал увидеть в директорском строгом кабинете плотно сбитую школьную работницу с хлебным изделием «хала» на голове. Но навстречу ему поднялась измученная девочка с грязноватыми полосками от слез на щеках. Девочка к тому же была не слишком белая, а точнее, немножечко негр — классическая производная от фестиваля молодежи и студентов в одна тысяча пятьдесят седьмом году. Ее точеная фигура красиво вписывалась в оконным проем, прямые волосы темной тяжестью лежали на плечах, и привиделась она папе Урсулы древней Богиней, Жрицей или кем-то таким. В течение следующей недели он, используя в личных целях служебное положение, отмазал Светлану Сергеевну не только от грозящей уголовной ответственности, но и от суда вообще. Дело было закрыто за отсутствием состава преступления, а если Светлана Сергеевна и видела иногда во сне синие детские ручки во взрослом красном гробу, то и это прошло.

Осталась огромная благодарность к папе Урсулы, даже какое-то преклонение перед ним, а это хороший, качественный ингредиент для многосоставного блюда любви.

Так все и получилось. Светлана Сергеевна сделалась любовницей папы Урсулы — как их обоих ни воротило от приторного словечка «любовники», другого определения им не находилось.

Мама Урсулы очень была занята на новой работе. Она, кандидат экономических наук, попав под сокращение в родном плановом институте, была рекомендована одним студентом из «мажоров» на должность финансового директора негосударственной авиакомпании. Перемены по сравнению с упорядоченным бездельем плюс библиотечный день были огромны, неимоверны, и к ним надо было привыкнуть и приспособиться.

Мама Урсулы и приспосабливалась, полностью заняв этим свой немаленький мозг. Поэтому полное отсутствие папы Урсулы в семье она заметила не сразу. И не самостоятельно, а по настоянию своей лучшей подруги, Тамары Петровны Касаткиной. Именно Тамара Петровна Касаткина влажно прошептала, что у ее бывшего супруга в момент исхода из семьи был точно такой же вид, а также появилась необычная одежда и щегольская остроносая обувь.