Если нам судьба… - читать онлайн книгу. Автор: Лилия Лукина cтр.№ 65

Судя по звукам, Власов вышел в другую комнату, и в их номере стало тихо.

Ирина Валентиновна принесла мне кофейник и бутерброды.

— Вот, Елена Васильевна, покушайте, — она с сочувствием посмотрела на меня и покачала головой. — И все-таки работа у вас совсем не женская.

Она ушла, тихонько прикрыв за собой дверь, а я сидела и пыталась сосредоточиться, свести воедино всю полученную сегодня информацию, но сказывались и накопившаяся за время этого расследования усталость, и бессонная ночь, и вздернутые нервы, потому что ничего путного из этого не получалось. И я решила не мучить себя и дать отдых мозгам.

В это время я услышала, что в их номере происходит какое-то движение.

— Сашенька, — позвала Катька Власова. — Приляг рядом со мной, мне что-то так грустно, так тоскливо. Предчувствия нехорошие одолевают. А когда я прижмусь к тебе, мне так спокойно и хорошо делается.

— Сейчас-сейчас, Катя, — раздраженно ответил Власов, видимо, ему не хотелось отрываться от созерцания малышей. — Подожди минутку.

Его голос становился громче по мере того, как он приближался к жучку, который я прикрепила за прикроватной тумбочкой в спальне, ведь все самые интересные разговоры в семье обычно именно там и происходят. Судя по звукам, он сел на кровать рядом с ней.

— Ну, чего ты опять себе надумала? Взвинтила себя без всякого к тому повода. И не надо тебе было сердечную боль терпеть. Ты же врач, знаешь, что лекарство нужно немедленно принять. Могла бы и врача вызвать.

— Не ругай меня, Сашенька. Я такая, какая есть — не люблю людям лишние хлопоты доставлять.

— Посторонним? Да! Им не любишь, — по тому, как Александр Павлович выделил слово «им», я поняла, что он разозлился. — Не понимаю я тебя. Почему ты до сих пор в кардиоцентр обратиться отказываешься? Обследовалась бы, выяснила причину, а то болит сердце и болит.

— Сашенька, неврологические сердечные боли не оттого, что сердце больное. Волнуюсь я за тебя, переживаю, вот сердце и болит.

— Значит, нервы нужно лечить!

Я обратила внимание, что Власов уже не называл Добрынину Катенькой, да и тон его становился все более прохладным и отстраненным.

— Значит, так. Вернемся в Москву, и сразу же ляжешь в больницу. Надо все-таки выяснить, что с тобой такое происходит. Молодая женщина, а здоровья нет, — решительно сказал он.

— Неужели ты забыл, что это после смерти Настеньки началось? — Катька ударила по больному месту, наверное, она тоже заметила изменение в настроении Власова. — Сначала она погибла, потом ты был, как сумасшедший. Какое же здоровье это выдержит?

— Катя, я понимаю, что ты переживала и из-за нее, и из-за меня. Только, согласись, что ты с ней знакома всего полгода была, да и виделись вы нечасто. А мне она родная дочь, к тому же единственная… — И после небольшой паузы горестно добавил: — Была. Но я-то держусь. Ты, если захочешь, сможешь ребенка завести, а я…

— Нет, Сашенька, я тебя не брошу. Я же тебя люблю, ты у меня на всем белом свете один и есть. Ты мне и папа, помнишь, я тебе рассказывала, что мне десять лет было, когда он умер. И муж — я очень Сергея Степановича уважала, это такой прекрасный человек был, только прожили мы недолго. И любовник, и ребеночек… — закончила она растроганно.

— Нашла ребеночка! — хмыкнул Власов и, видимо, встал с кровати. — Мне пятьдесят, не забыла? У меня четверо внуков. Я дед! — гордо заявил он.

— Дед, Сашенька, дед, — согласилась с ним Катька. — Только знать они тебя не хотят, чего же унижаться? Понимаешь ведь, что ты им не нужен, а сам бегаешь за ними по кустам, как мальчишка. Ты их уже снял, что тебе еще тут делать? Давай вернемся завтра утром в Москву. А, Сашенька?..

— Нет, я останусь, — решительно сказал Александр Павлович. — А ты возвращайся, если хочешь. Я тебя здесь на самолет посажу, а в Москве тебя водитель встретит и отвезет, куда захочешь. Заказывать билет?

— Да нет, Сашенька. Я уж лучше тут с тобой побуду. Это ты сейчас сгоряча так говоришь, под впечатлением от встречи с внуками. А вот скажут они тебе, чтобы ты их в покое оставил, расстроишься ты. Кто же тебя утешит, как не я?

— Как знаешь. Я завтра пойду на них еще посмотреть — они в цирк собрались. А сейчас, с твоего позволения, вернусь к своим внукам, а потом отдельно лягу. Я же «под впечатлением», — с издевкой произнес Власов, — ворочаться буду, тебе спать не дам. И начнутся у тебя опять неврологические боли, — его голос удалялся, становясь тише, и, наверное, уже в дверях он сказал: — Между прочим, ты случайно не забыла, что это из-за тебя они со мной встретиться не хотят?

— Сашенька! — вскрикнула Катька. — Как ты можешь так говорить? Ведь ты же знаешь, что я ни в чем не виновата!

— А вот этого-то я как раз и не знаю, — задумчиво произнес Власов. — Но очень хотел бы знать. И узнаю! — решительно заявил он. Видимо, он последовал моему совету и действительно все хорошо обдумал.

Раздался щелчок закрываемой двери.

— Идиот, — сказала, как плюнула, Катька таким тоном, что стало ясно — ни о какой ее любви к Власову не может быть и речи.

Делать мне в отеле было больше нечего. Вряд ли Катька до утра что-то сможет изменить, скорее испортит еще больше, если полезет к Власову со своей якобы любовью. Я вышла в коридор — Ирины Валентиновны на месте не было, я снова засунула приемник под подоконник, положила ей на стол ключи и поехала домой.

Я открыла Ваське банку консервов, а себе поставила варить пельмени. Я была так вымотана, что, едва дождавшись, когда они всплывут, обжигаясь, покидала их в рот полусырыми, совершенно не чувствуя вкуса. Мне нужно выспаться. Мне нужно отдохнуть, как следует, потому что завтра, пятого июня, решающий день. И мне надо быть готовой к любым неожиданностям. Странная коробка, отправленная Катькой из Москвы самой себе, не давала мне покоя.

На следующий день утром я, избегая смотреть Ваське в глаза, быстренько покормила его и спустилась вниз к Варваре Тихоновне с нижайшей просьбой приютить на десять дней Ваську, пока я буду в отъезде.

— Я вам оставлю для него и продукты, и деньги, чтобы вы могли ему что-нибудь купить, и вам за беспокойство заплачу. Выручите меня, вы же ему все-таки не чужая, — уговаривала я ее. — Хлопот с ним никаких нет, главное — следить, чтобы он на лестницу не выскочил.

— Да приносите, конечно, — охотно согласилась старушка. — Какие же хлопоты, когда я его еще котенком помню? И мне не так одиноко будет, а то хоть с телевизором разговаривай.

— Ну, так я его вам вечером принесу со всеми его мисками, консервами и кормами и даже персональным горшком, чтобы ему легче привыкнуть было, — обрадовалась я. — А то не хочется, как в прошлом году, в питомнике для животных его оставлять. Хоть там и неплохо, но вам я все-таки больше доверяю.

И провожаемая ее заверениями, что она будет смотреть за Васькой, как за родным, я отправилась в отель за Власовым, а приехав, не увидела в холле вчерашнего цыгана. Наверное, они решили, что выполнили свою работу, и их помощь мне больше не понадобится.