Внезапно в голову мне пришла мысль, показавшаяся чрезвычайно
важной. Я недвижно сидел на мягком ложе травы, освещенный теплым сиянием
фонаря, и стены разрушенного храма окружали меня со всех сторон. Подняв голову,
я увидел, что луна светит теперь прямо в окно-розетку. От стекол, разумеется,
ничего не осталось. О том, что это именно окно-розетка, я мог лишь
догадываться, потому что уже встречал подобные окна в других соборах. Я знал
также, каково его значение, ибо был знаком с иерархией предметов, присущей
католической церкви. Среди цветов роза занимает главенствующее положение. И,
соответственно, окно в форме розы символизирует лучшую и прекраснейшую из
женщин — Деву Марию.
Я думал лишь об этом, и ни о чем больше. И на уста мне
невольно пришли слова молитвы. Но я молился не Пресвятой Деве. Нет, я молился
воздуху здешних мест, земле под своими ногами. Обращаясь к Господу, я просил
его заключить со мной сделку. «Боже великий и всемогущий, я готов отправиться в
ад, готов претерпеть вечные муки, если ты спасешь мою семью, — твердил я. —
Пусть Мэри-Бет и все ведьмы, которые последуют за ней, сгинут в геенне
огненной. Но спаси мою семью, Господи. Не оставь моих потомков своими
милостями, даруй им счастье, силу и процветание».
Так я молился, но слова мои остались без ответа. Я еще долго
просидел у стен собора. Луна скрылась за пеленой туч, а потом появилась вновь,
сияющая и великолепная. Разумеется, я не ожидал, что Господь даст мне
немедленный ответ. Однако надежда на то, что сделка возможна, не оставляла
меня. Будет справедливо, если мы, ведьмы и колдуны, понесем наказание. Я готов
принять любую, сколь угодно тяжелую кару. Но пусть остальные, невинные,
пребывают в безмятежности. Таков был данный мною обет.
Охваченный радостью, я поднялся на ноги, взял фонарь и
отправился к своим спутникам.
Мэри-Бет уже спала в палатке, а оба проводника курили трубки
и предложили мне присоединиться к ним. Я отказался, сославшись на усталость, и
объяснил, что предпочитаю сейчас отдохнуть и выспаться, а утром встать
пораньше.
— Надеюсь, сэр, вы ходили туда не для того, чтобы
молиться? — спросил один из проводников. — Молиться в развалинах этой
церкви очень опасно.
— Почему же? — дрогнувшим голосом спросил я.
— Это храм Святого Эшлера, а святой Эшлер имеет
обыкновение отвечать тем, кто обращается к нему с молитвой. Как знать, к чему
это может привести.
И оба парня расхохотались, хлопая себя по бедрам и
многозначительно подмигивая друг другу.
— Святой Эшлер?! — повторил я. — Так вы
говорите, это храм Святого Эшлера!
— Да, сэр, — ответил второй проводник, до сей поры
хранивший молчание. — В давние времена это был самый почитаемый святой во
всей Шотландии. Когда-то в соборе находилась его гробница. А пресвитериане
заявили, что даже произносить его имя — грех. Подумать только! Хотя, может,
дело с этим святым и в самом деле нечисто. Правду сказать, он знался с
ведьмами.
Время и пространство внезапно исчезли. В безмолвии ночи мною
овладели воспоминания. Я видел наши плантации, видел себя трехлетним мальчиком,
видел старую ведьму-бабушку, что рассказывала мне по-французски удивительные
истории. «Сюзанна, весьма искусная и опытная ведьма, вызвала дух Лэшера в
Доннелейте, причем получилось это исключительно по ошибке, — едва слышно
прошептал я себе под нос— Приди, мой Лэшер. Приди, мой Эшлер. Приди, мой Лэшер.
Приди, мой Эшлер».
Я повторил эти слова несколько раз, сначала шепотом, а потом
раздельно и громко. Разумеется, проводники ничего не поняли, но в ответ на мое
заклинание из самого сердца долины с ревом примчался ветер, столь сильный и яростный,
что завывания его эхом отдались в горах.
Под натиском ветра палатки наши затрепетали и едва не
попадали. Проводники бросились к ним, чтобы укрепить. Все фонари моментально
погасли. Ветер становился все более неистовым, и в ту секунду, когда проснувшаяся
Мэри-Бет, неслышно подошла ко мне и схватила за руку, на долину Доннелейт
обрушилась буря. Потоки дождя низвергались на землю, а оглушительные раскаты
грома, раскалывая небо, заставляли нас съеживаться от страха.
Однако мне удалось спасти и себя, и своих спутников.
Несмотря на испуг, я вскоре понял, что от подобной ярости не скроешься. Тогда я
выпрямился и поднял голову. Я смотрел прямо в небо, а жесткие струи дождя
хлестали меня по лицу.
— Будь ты проклят, святой Эшлер! — воскликнул
я. — Отправляйся в ад, где тебе самое место! Теперь я знаю, кто ты такой.
Святой, низвергнутый святой, лишившийся ореола святости. Отправляйся же в ад.
Ты не святой. Демон — вот кто ты на самом деле!
Взбесившийся вихрь сорвал и унес прочь одну из наших
палаток. Проводники бросились к оставшейся, чтобы удержать ее. Мэри-Бет
пыталась заставить меня замолчать. А ветер и дождь усиливались с каждой
секундой. Буря превратилась в ураган неимоверной мощи.
В момент наивысшего разгула стихии явился он. Мы увидели,
как из мокрой травы внезапно поднялось небольшое темное облако, которое
принялось кружиться без остановки, закрыло собой все небо, а потом вдруг
исчезло — так же внезапно, как и появилось.
Потрясенный, я словно прирос к месту. На мне не осталось ни
одной сухой нитки, разорванная рубашка сползала с плеча. Мэри-Бет с
распущенными волосами бродила по мокрой траве, отважно устремив взгляд в
небеса. В глазах ее светились удивление и любопытство.
Ко мне подбежал один из проводников.
— Черт бы вас побрал, сэр, — рявкнулон. — Я
же сказал, что этому святому нельзя молиться. Какого же дьявола вы не
послушались! Вы нас всех едва не угробили!
В ответ я лишь тихонько рассмеялся.
— Боже, помоги мне, — вздохнул я про себя. —
Господь великий и всемогущий, если твои святые превращаются в злобных демонов,
разве это не доказательство того, что ты оставил нас?
Влажный воздух слегка потеплел. Проводники зажгли фонари.
Земля с удивительной быстротой впитала воду, как будто вовсе и не было
проливного дождя. Лишь наша одежда оставалась насквозь мокрой, а сами мы
чувствовали себя совершенно разбитыми. Луна вновь засияла на небе, изливая на
долину мягкий серебристый свет. Мы принялись натягивать палатки и сушить
постельные принадлежности.
Всю ночь я провел без сна. Как только первые лучи солнца
блеснули на небе, я отправился к проводникам.
— Мне необходимо узнать историю этого святого, —
заявил я.