Черный риелтор, или Квадратные метры жулья - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Болле cтр.№ 12

Здесь все было родным. В этом дворе мама катала маленького Аркашку в коляске, а больше полувека назад бабушка Аркадия в этом же дворе возила перед собой деревянную коляску с его мамой.

Аркадий поднялся в квартиру. В прихожей горел свет. Из комнаты выскочил ирландский сеттер по кличке Клаус и начал прыгать вокруг хозяина, скуля и визжа от радости. За Клаусом на пороге спальни-гостиной появилась худенькая женщина тридцати лет. Это была Надя, жена Аркадия, женщина, подаренная ему судьбой в студенческие годы. Надю он любил по-своему сильно и по-своему преданно. Но в свои страшные дела ее не посвящал, просто замкнулся в себе. А ведь в первые годы их совместной жизни он рассказывал своей половине все. Он делился с ней своими самыми потаенными переживаниями и в ответ получал такие же искренние исповеди.

— Я словно сама не своя была весь день, — целуя Аркадия, сообщила жена. — Теперь мне ясно почему.

— Понимаешь, я точно не знал, — зашептал Аркадий, теребя собаку, — что мне удастся именно сегодня вырваться домой. Поэтому заранее и не хотел обнадеживать тебя пустыми обещаниями по телефону.

Надя обняла мужа. Прижавшись лицом к его груди, она сказала едва слышно:

— Аркашенька, как хорошо, что ты приехал. Я просто извелась от тоски. А девочки меня уже вообще замучили расспросами: «А папа приедет сегодня?» Кстати, как ты себя чувствуешь? Не очень устал с дороги?

На указательном пальце большим Аркадий отчеркнул маленький участок и с легкой улыбкой ответил:

— Чуть-чуть.

Затем он разделся, открыл дверь в детскую комнату и в полосе света из прихожей увидел две кровати, на них спали два маленьких ангелочка, две маленькие девочки, две дочки Аркадия — Машенька и Наташенька. Аркадий подошел к кровати шестилетней Маши, она была младше своей сестры на три года, заботливо поправил сползшее на пол одеяло и поцеловал дочку в лобик. После он бесшумно повернулся к противоположной кровати, сделал два шага и, прежде чем поцеловать свою старшую дочь, нежно погладил ее по длинным светлым волосам. После чего он наклонился к ней и прикоснулся губами к румяной щечке девочки. Аркадий находился в своей обители, и, несмотря ни на какие фатальные обстоятельства, создаваемые им самим все последние годы, ему было приятно осознавать, что о существовании этой «крепости» знали лишь единицы.

Прошло немного времени. Отмякший после постоянного московского напряжения Аркадий сидел за столом на кухне, интерьер которой был современен, аккуратен и в меру помпезен. Он ел салат из прозрачной французской тарелки, запивая красным вином, а прямо перед ним с бокалом того же вина расположилась Надя. Их разделяло пламя горящей свечи, мерцающее на наконечнике утонченного произведения из воска, помещенного Надиной рукой в изысканный подсвечник. Аркадий поглощал мелко нарезанные овощи медленно и аккуратно, иногда вытирая влажные губы красивой салфеткой лилового цвета. В ногах хозяина лежал преданный Клаус, положив морду на мысок домашней туфли Аркадия. Надя не могла налюбоваться своим мужем.

— Какой же ты необыкновенный… Как я счастлива, когда мы вместе. Лишь бы побыстрее закончились эти командировки, из-за которых я так переживаю. Ведь когда меня нет рядом с тобой, я начинаю излишне волноваться и думать о всяких глупостях.

— О глупостях думать не надо, лучше думай об умностях и побольше занимайся с девочками немецким, — посоветовал Аркадий и глотнул вина, — а то вдруг в следующем году меня с семьей в Германию пошлют, а им там без знания языка тяжеловато первое время будет.

— Ты не расстраивайся из-за этого. Языком я с ними достаточно занимаюсь, в грязь лицом не ударим. Главное — быть всем вместе, а где это будет происходить — не важно. Машка каждое утро начинает с вопроса: «А папа не приедет сегодня?» Так что было бы неплохо, если бы они перевели тебя для начала в Питер.

Аркадий допил вино, встал из-за стола и подошел к жене, обнял ее со спины и по-кошачьи прошептал прямо в красивое ухо:

— Переведут-переведут, а если нет, я тогда сам переведусь.

Он поднял жену со стула и поцеловал долгим поцелуем. Надя блаженно закрыла глаза, а он понес ее в спальню. Клаус попытался было последовать за долгожданным хозяином, но перед его носом безжалостно захлопнулась дверь, и верный пес лег перед нею, печально прикрыв глаза.

Когда забрезжил рассвет, супруги заснули. Их тела, наполовину прикрытые одеялом, плотно прижались друг к другу: Аркадий распластался на спине, а Надя лежала на боку, пристроив свою милую головку на его татуированном плече. Луч утреннего солнца, словно пользуясь беспомощностью спящей Нади, втайне от Аркадия дотрагивался своим тонким потоком света ее обнаженной груди. Аркадий спал неспокойно. Губы у него кривились, свободная рука подергивалась в судорожных конвульсиях. Тихий стон доносился из глубин сновидений Аркадия. Вдруг он резко встряхнул головой, испуганно открыл глаза, некоторое время смотрел по сторонам и только после этого опустил взъерошенную голову на подушку, его глаза постепенно закрылись, и он глубоко выдохнул тяжелый остаток мрачного сна. Но вскоре в спальню открылась дверь, и в образовавшуюся щель просунулась голова Маши. Ее взгляд остановился на кровати, она изменилась в лице и, широко распахнув дверь, бросилась на Аркадия, сопровождаемая радостно повизгивающим Клаусом:

— Папа!!! Папочка!!! Мой папа приехал!!!

Аркадий едва успел открыть глаза, как младшая дочка уже сидела у него на груди.

— О-о-ой! Какая ты сильная стала! Задушишь ведь!

На крики младшей сестры прибежала Наташа и тоже с налета прыгнула на Аркадия.

— Помогите! Умираю от любви и удушья! — кричал он приторно-жалобным голосом.

А девочки хохотали и теребили своего любимого отца так, что даже Клаус, крутившийся около кровати, не выдержал и с громким лаем запрыгнул на ноги своего хозяина. Надя натянула на себя одеяло со словами умиления и наигранного недовольства:

— Никогда поспать по-человечески не дадут.

— Чего молчишь, сука! Я к тебе обращаюсь: почему вчера отказалась идти к нотариусу? — Приняв угрожающую позу, участковый милиционер призывал к ответу немолодую женщину.

Сидя за поцарапанным круглым столом и положив перед собой сжатые кулаки, она то и дело, словно ища поддержки, поглядывала на развешанные над старым сервантом фотографии покойного мужа. Некоторые фотографии были заботливо помещены в примитивные рамки, другие попросту прикреплены к стене кнопками. В углу убогой комнаты на коричневом кособоком диване приютилась ее дочь — десятилетняя Лиза. Девочка прижимала к груди дешевую пластмассовую куклу, глядя на «дядю милиционера» глазами затравленного собаками зверька.

— Я передумала, — ответила женщина.

— Что значит «передумала»? — переспросил участковый.

Тут в разговор вмешалась немолодая маклерша Оксана, стоявшая у балконного окна. Именно эта изысканно одетая и крашеная блондинка привела с собой участкового.