Спасти Москву! Мы грянем громкое "Ура!" - читать онлайн книгу. Автор: Герман Романов cтр.№ 54

Голос Маннергейма прозвучал так же невозмутимо, как и раньше, хотя внутри все нервы сжались в чудовищном напряжении.

Финляндии предложили то же самое, что и прибалтийским государствам: отдать часть территории прямо сейчас, дабы на ней можно было сформировать русские войска и участвовать в походе на большевиков.

Это была плата за независимость государства. Отказ от нее означает только одно — Англия и Франция за свое спасение от нашествия большевиков спокойно отдадут строптивую страну русским.

Пример несчастной Румынии, буквально растерзанной в клочья ее соседями, есть самый яркий, говорящий о частичной отмене Версальских соглашений, сделанных под нажимом обстоятельств. Ведь Болгария и Венгрия были побежденными в мировой войне, и подписали договоры, от которых сейчас остались клочки бумаги?

«Вот только сейм не согласится на передачу Выборга, ни сейчас, ни потом!»

Маннергейм лихорадочно искал выход из положения, но генерал Петров неожиданно улыбнулся и раскрыл папку, что лежала рядом с ним. Там был конверт, запечатанный сургучными печатями с большим императорским орлом.

— Если Финляндия выразит свое согласие на предложенные нами условия, то я уполномочен передать конфиденциальное письмо его императорского величества. В нем государь снимает требования на Выборг и передает город в вечное владение финского государства. Финляндии может быть обеспечен выход к Ладожскому озеру у Сортавалы, в обмен на дружбу и долгосрочные экономические отношения между странами. Но эти вопросы уже должны решаться на правительственном уровне.

— Я думаю, нашим министрам иностранных дел, — осторожно произнес главнокомандующий финской армией, — есть необходимость немедленно встретиться…

Иркутск

— Господа, я пригласил вас для откровенного разговора, ввиду непрекращающейся клеветнической кампании, которую вы ведете на страницах издаваемых вами газет!

Маститые редакторы трех иркутских газет, две из которых являлись общими для всей Сибири, продолжали излучать уверенность и невозмутимость, хотя ощущали всей кожею тяжелый взгляд председателя правительства, обычно мягкого и доброжелательного в общение человека.

— Ваше высокопревосходительство, позвольте все же узнать, в чем нас обвиняют?!

— Обвинение будет выдвигать прокуратура, это не в моей компетенции, вы это прекрасно знаете, — голос Вологодского еще более потяжелел. Атмосфера в кабинете сгустилась от напряжения, ибо такими словами никогда не шутят. — Я же прошу у вас официальных объяснений, на основании которых буду решать дальнейшую вашу участь.

— Но позвольте…

— Не позволю, Лазарь Маркович, — стекла очков гневно сверкнули, Петр Васильевич положил на стол крепко сжатый пухлый кулачок. — Именно ваша газета открыла грязную травлю военного министра генерал-адъютанта Арчегова! Вы забыли, что любые обвинения в адрес министров, а значит, и правительства, должны выдвигаться не на страницах газет, а передаваться Народному Собранию для тщательного изучения. Ведь так?! В противном случае вступает в действие закон от 16 марта этого года.

— Петр Васильевич, при чем здесь большевистская агитация? Да и в газетах деятельность уважаемого военного министра не обсуждалась…

— И прошу-таки прощения, в статьях лишь затрагивались те два вагона с различным имуществом, которые были переданы чекистами его теще в Самаре летом этого года!

— Есть письменные свидетельства, данные под присягой. Люди собственными глазами видели передачу вагонов.

— Речь идет не о государственной деятельности военного министра, а только о семейных обстоятельствах! И требуется восстановить справедливость в отношении сотен изгнанных, что прибыли к нам без средств к существованию. В отличие от одного-единственного исключения!

— Таки только это, мы не писали ничего лишнего…

Редакторы заговорили наперебой, дружно сомкнувшись и уверенные в своей правоте.

— Вы написали клевету, господа! — голос Вологодского завибрировал. — И написали с подачи большевиков, которым было выгодно использовать эту кампанию для дискредитации военного министра, также правительства и Народного Собрания. Познакомитесь с этими бумагами, господа!

Редакторы газет с улыбками победителей углубились в изучение выложенных Вологодским бумаг.

По мере чтения от их уверенности не осталось и следа, наоборот, лица стали сереть, потом бледнеть, по коже поползли крупные капли холодного пота. Было видно, что их не только проняло до самого копчика, но смертельно напугало.

— Я думаю, господа, суда присяжных не будет! Военный трибунал оценит ваши деяния по достоинству!

— Но мы же не знали!!!

Редакторы дружно взвыли в один голос, с мольбой смотря на председателя правительства.

Теперь до них окончательно дошло, что это не пустые угрозы, и расправа может быть жестокой — с мартовским законом не шутили, карали исключительно по военно-полевому суду.

— Но вы же газетчики, господа, — голос Петра Васильевича стал ехидным, — состряпав гадость, вы не удосужились ее проверить! Погнались за «жареным»?! Решили тиражи увеличить?! Так всего лишитесь!

— Ваше высокопревосходительство, мы таки немедленно все исправим! Извинимся чистосердечно, опубликуем хвалебные материалы…

— Имя таких жертвователей должно быть известно всем, господин премьер-министр!

— Больше не повторится…

— Хорошо, господа, я вам верю! Надеюсь, что мы больше не встретимся по подобному поводу!

Побитыми собаками выходили из кабинета председателя правительства редакторы. В последних словах Петра Васильевича для них явственно прозвучало: «Идите и не грешите, сукины дети!»

Тешин

— Я не думала, что потомки храбрых гуситов превратятся в мокрые тряпки! — Настена сцепила пальцы, женское лицо исказила гримаса бессильной ярости. — Твои же легионеры не желают сражаться, легли под большевиков как дешевые уличные проститутки. Ну что ты молчишь, Иржи, скажи что я не права, и твои солдаты возьмут в руки оружие?!

Колер ничего не ответил на горячечный шепот жены, только желваки ходили на скулах, да хмурил брови.

Крыть было нечем, и слов утешения не находилось — скажи кто ему о том полгода тому назад, не только бы не поверил, в лицо бы плюнул.

— Ян Жижка и Прокоп Великий вас на том свете приветят — выпорют, как сукиных детей! Струсили, забились по домам, как тараканы за печкой, и ждете чего-то!

Бывший капрал чешских легий угрюмо засопел — крыть было нечем. Жена права во всем — русские, казаки и сибиряки отчаянно сражались и смогли отстоять свой дом, а они подняли руки перед красным нашествием, предпочтя сохранить свои жизни.

Нет, поначалу даже воевали упорно, закрепившись на перевалах, но как красные, русские и немцы поднажали хорошо, то чехи живо сдали позиции.