Мэйфейрские ведьмы - читать онлайн книгу. Автор: Энн Райс cтр.№ 174

Смущенная и обескураженная, она взглянула в лицо Карлотте, и вдруг, к своему удивлению, увидела, что та улыбается. Но в этой улыбке не было ни горечи, ни торжества – только смирение и покорность судьбе. Потом лицо женщины вновь приняло серьезное выражение, а в глазах засветилась печаль.

– Значит, он уже приходил, – тихо вздохнув, констатировала она. – И завладел тобою.

– Я ничего не понимаю, – отозвалась Роуан. – Пожалуйста, объясните.

Ответа не последовало. Пришлось объяснять Роуан:

– Это был мужчина, стройный, элегантный. Он появился в три часа ночи, в то самое время, когда умерла моя мать. Я видела его так же отчетливо, как сейчас вас. Но это длилось всего мгновение.

Карлотта не смотрела на нее. Роуан даже показалось, что глаза женщины закрыты, но потом она поняла, что та просто опустила взгляд.

– Это был он, – наконец заговорила она. – Тот, кто лишил разума твою мать, а до того – мать твоей матери. Тот, кто служил моей матери и управлял всеми, кто ее окружал. Они рассказали тебе о нем? Они тебя предупредили? Предостерегли?

– Они не сказали ни слова.

– Это потому, что они ничего не знают и, кажется, наконец поняли это. Возможно, теперь они сделают то, что должны были сделать давным-давно: оставят нас наедине с нашими тайнами.

– Но кто это был? И почему он пришел именно ко мне? – Роуан вновь вспомнила свой сон в самолете, однако связать воедино все эти события никак не могла.

– Потому что не сомневается, что отныне ты принадлежишь ему. Что ты в его власти, что он может любить тебя, прикасаться к тебе и управлять тобой, обещая взамен вечную преданность.

Краска бросилась Роуан в лицо. Прикасаться… Она словно вновь очутилась в призрачной атмосфере сна.

– Он будет уверять тебя, что все как раз наоборот, – продолжила Карлотта. – Будет нашептывать тебе льстивые слова, говорить, что он твой раб, что Дейрдре послала его к тебе. Но все это ложь, моя дорогая, бесстыдная ложь. На самом деле он подчинит тебя своей воле и, если ты откажешься выполнять его приказания, лишит тебя разума. Именно так он поступил с ними… – Она на миг замолчала и нахмурилась, по-прежнему старательно отводя глаза и глядя в стол. Потом заговорила вновь: – Со всеми. За исключением тех, у кого хватило силы управлять им, превратить в своего раба и использовать в собственных интересах… Удовлетворять с его помощью греховные желания и порочные наклонности, – едва слышно добавила она.

– Объясните подробнее, пожалуйста, – попросила Роуан.

– Он уже прикасался к тебе – ведь так?

– Не знаю…

– Неправда, знаешь, Роуан Мэйфейр. И румянец на твоих щеках тому доказательство. Тогда позволь мне спросить тебя, моя девочка, моя независимая, самостоятельная девочка, которая познала многих мужчин, но всегда выбирала их сама. Сумел ли он доставить тебе большее удовольствие, чем любой из твоих смертных знакомых? Не спеши. Подумай, прежде чем ответить. Он будет утверждать, что никто из смертных не может сравниться с ним в этом искусстве. Но так ли это? Ибо цена его любви и ласки слишком высока.

– Но я думала, это всего лишь сон!

– И все же. Ведь ты его видела.

– Да, но то было сутками раньше. А касался он меня лишь во сне. Это ведь нечто совсем другое.

– Его посещения не прекращались до самой ее кончины, – с горечью сказала Карлотта. – И никакие лекарства не могли это предотвратить. Каким бы бессмысленным ни был ее взгляд, какой бы безразличной ко всему она ни казалась… Стоило ей только оказаться ночью в постели, он моментально оказывался рядом и своими ласками доводил ее до исступления, заставлял метаться и извиваться – словом, вести себя подобно дешевой шлю… – Карлотта оборвала себя на полуслове, но вдруг губы ее изогнулись в неожиданной улыбке. – Тебе неприятно слышать такие подробности? Ты сердишься на меня за то, что я все это тебе рассказываю? Думаешь, зрелище было приятным?

– Я думаю, что она была больна, безумна и что природа человеческая такова…

– Нет, дорогая моя, ты ошибаешься, в их связи не было ничего человеческого.

– Вы хотите, чтобы я поверила, что видела призрака, что этот призрак ласкал мою мать и что я, так сказать, получила его в наследство?

– Вот именно. И умерь свой гнев. Свой весьма опасный гнев.

Роуан опешила, охваченная смущением и страхом.

– Вы читаете мои мысли! И читали их в течение всего нашего разговора!

– Да. По крайней мере, стараюсь. Хотелось бы, однако, видеть их более отчетливо. Твоя мать отнюдь не была в этом доме единственной, кто обладал способностями. Мне было предназначено унаследовать изумруд тремя поколениями раньше. А его я увидела впервые еще в трехлетнем возрасте, причем совершенно отчетливо и столь явственно, что он мог взять меня за руку и даже поднять. Да-да, я ощущала исходящее от него тепло. Но я отказалась подчиниться его воле. Я отвернулась от него и велела убираться туда, откуда он пришел, – в ад. И чтобы противостоять ему, я использовала все свои силы и способности.

– И теперь я получаю в наследство этот изумрудный кулон только потому, что могу видеть его?

– Он переходит к тебе потому, что ты ее единственная дочь. Иного выбора быть не может. Изумруд стал бы твоим независимо от величины дарованных тебе способностей. Но теперь это не важно, ибо в действительности ты обладаешь поистине мощной силой. – Карлотта вновь помолчала, окинула Роуан внимательным взглядом и продолжила: – Ты непредсказуема, да, возможно даже неуправляема, порой поступаешь непоследовательно и противоречишь сама себе, но ты сильна, очень сильна.

– Не следует меня переоценивать, – тихо произнесла Роуан.

– Много лет назад Элли рассказала мне о твоих способностях – о том, как от одного твоего взгляда увядали цветы или закипала вода… Она плакала и говорила, что ты гораздо более одаренная ведьма, чем Анта или Дейрдре. Она просила меня о помощи, ибо не знала, как поступить. «Удерживай ее возле себя как можно дольше, – посоветовала я. – Не позволяй вернуться в родной дом. Постарайся, чтобы она никогда не узнала правду и не научилась пользоваться своей силой».

Роуан тяжело вздохнула. Упоминание об Элли, о том, что она приезжала сюда и рассказывала о ней, в то время как она, Роуан, пребывала в полном неведении, вызвало в груди ноющую боль. Одна, отрезанная от всех, она жила в полной изоляции, а они – и даже эта гнусная, подлая старуха – оставались здесь…