Созвездие Стрельца, или Слишком много женщин - читать онлайн книгу. Автор: Диана Кирсанова cтр.№ 7

– Я тоже хочу быть кому-то полезной, – прошептала Рита. И вдруг сказала с силой, вскинув на меня отчаянные глаза: – Знаете что? Возьмите меня с собой!

Я ничего не ответил ей на это, сделав вид, будто предложение показалось мне абсолютно неуместным.

А на самом деле… Куда только не уносит нас фантазия! А на самом деле я просто врал ей, врал, не имея другой цели, кроме как произвести на девочку наилучшее впечатление.

Я и сам был обычным кабинетным журналистом, месяцами не вылезающим из насквозь прокуренных редакций.

Я сам мечтал выбраться отсюда когда-нибудь и поехать в настоящую, большую, научную экспедицию с настоящими мужчинами, суровыми и честными.

Но все, о чем я говорил этой круглощекой студентке – бьющие в лицо ветра, северные реки, сопки и гейзеры, непроходимая топь болот и открытия, возможно, настоящие научные находки, скелеты мамонтов, динозавров, палеонтологические окаменелости, черт возьми! – все это было моей тайной и самой страстной мечтой.

Не ее я убеждал – себя!

Она еще раз внимательно посмотрела на меня и тихонько вышла из кабинета, даже не допив свой кофе.

С тем бы мне полагалось сразу же забыть о своей «спасенной» (потому что она была совсем, то есть абсолютно не в моем вкусе), но забыл я о ней не сразу.

Несколько дней кряду я буквально наталкивался на эту Мурашко в коридорах редакции, и она не просто расцветала навстречу мне улыбкой, но и загоралась поистине неземным сиянием. Этого своего обожания она не умела и не хотела скрывать, и, может быть, именно поэтому я очень быстро стал сторониться ее и вскоре постарался вообще вычеркнуть ее из памяти.

По счастью, если я сам хочу кого-то или что-то забыть, обычно мне это быстро удается.

* * *

– Вы меня вспомнили, – счастливо сказала пышка, когда я отсмеялся.

– Увы, да.

– Почему «увы»?

– Потому что мало я хороших перспектив вижу от возобновления нашего знакомства. Ради этого ты меня, я смотрю, даже посадить готова! Лет на десять, чтобы подольше на свидания ходить…

– Стасик…

– Молчи уж лучше!

Меня просто передернуло от этого «Стасик». Терпеть не могу, когда меня так называют. Почему-то на ум сразу приходит крик инженера Брунса из «12 стульев»: «Мусик! Готов гусик?!»

– Куда тебя везти, малахольная?

– К вам…

– Куда?!

Час от часу не легче! Однако до чего самоуверенные девицы бросаются нынче под колеса московских машин!

– К вам домой. Стасик, – вскинулась она, опережая мои возражения, – мне очень нужно с вами поговорить. Вам угрожает опасность. Я писала вам… вы получали мои письма?

– Не называй меня Стасиком и говори мне «ты», – машинально ответил я. – Какие еще письма?

– Значит, не получали. Я написала вам три письма. Я не могла сказать лично – ведь у меня нет номера вашего телефона… и в редакции я теперь тоже не бываю, ведь началась учеба…

– Стоп, а адрес ты мой откуда узнала?

– Я…

Она смутилась. Зачем-то поправила на голове берет, который после этого совсем съехал назад и набок, выпустив ей на лицо пряди густых светло-русых волос. – Я… я следила за вами. Еще тогда, летом…

– Следила! О господи!

– Да… Не подумайте ничего плохого…

Э-э нет, подумал я, речь-то как раз идет о чем-то «плохом». То, что тогда, летом, эта Мурашко пребывала по отношению ко мне в состоянии «втюрившись», – это я, конечно, подозревал. Но следить за мной! Да с какой целью?! Невольно в памяти возникла сцена из итальянского фильма: разъяренная матрона выслеживает отвергнувшего ее любовь мачо и с криком: «Так не доставайся же ты никому!» – выплескивает ему в лицо банку серной кислоты, и лицо это сползает с черепа, как пластилиновая маска… Бр-рр!

Невольно я провел рукой по своему лицу. Слава богу, оно еще цело. Гкм-х. Что ж, можно продолжить разговор.

– Так, значит, следила, и что?

– Я хотела все о вас знать. Где живете, с кем. Кто у вас бывает. Я видела всех ваших женщин. Я смотрела на них, чтобы узнать, какой надо быть, чтобы… чтобы заслужить ваше внимание.

– Хм! И что, пришла к какому-то выводу?

– Нет… Они все такие разные…

Что правда, то правда. Однообразие мне претит.

– Стасик, если можно, пожалуйста, поедем, – взмолилась она вдруг. – Мне так много нужно вам сообщить… Честное слово, вы не пожалеете. Это такой ужас! Вы мне еще спасибо скажете.

Рита говорила путано, но, что правда, то правда, весьма интригующе. Подчиняясь ее настойчивому, хотя и плаксивому тону, я завел машину.

И мы поехали. Ко мне.

* * *

Наверное, следует сказать, живу я в отдельной квартире в самом центре Москвы. Тверская, если быть точным, и уж это-то говорит само за себя.

Вопрос для клуба знатоков «Что? Где? Когда?»: «Как и за какие заслуги скромному журналисту, специализирующемуся на не самых крупных расследованиях, удалось обзавестись весьма приличной квартиркой на «золотой» улице российской столицы?»

Знатоки думают минуту, берут дополнительную минуту, потом берут музыкальную паузу – и в конце концов, махнув рукой, отвечают: «Журналисты, как известно, люди все насквозь продажные, вот с продаж-то указанный репортеришка и обзавелся шикарными апартаментами».

И попадают в «молоко»: во-первых, я, может быть, и рад бы так дорого продаться (и даже не один раз), да вот желающие меня приобрести покупатели в ряд не стоят – может, ждут сезонного снижения цен. А во-вторых, когда у человека есть Мамона – так, едва ли не с самого детства я называю свою мать, и ошибется тот, кто решит, будто я именую ее так без уважения, – и ее муж Вениамин Андреевич, то многие проблемы в жизни этого человека решаются сами собой.

Результат: один – ноль в пользу телезрителей…

Мамона работает смотрительницей зала итальянской живописи в Пушкинском музее, а мой отчим Вениамин Андреич трудится в том же музее экспертом-реставратором. Они встретились и полюбили друг друга лет пятнадцать назад – хотя, убей меня бог, я до сих пор не могу понять, что такие разные люди могли друг в друге найти. Но Вениамин Андреич, или просто дядя Веня, как я стал звать его совсем скоро, действительно очень любит мою мать. Иначе чем объяснить то, что отраженный свет этой любви долгие годы согревал мое детство и юность? Прекрасно помню, как дядя Веня любил выходить со мной из дома, на виду у всего двора горделиво поправляя на мне, тогда еще десятилетнем ребенке, шапочку или шарфик, или бегать со мной по осеннему лесу, кидаясь шишками и пригоршнями листьев. Но больше всего дядя Веня любил окунать меня в теплую ванну или мыть под душем. Есть даже фотография тех лет: я, сжавши пухленькие ножки, смешно зажмурившись, стою в ванной и верещу, потому что пена щекочет глаза и щеки…