Роман с Джульеттой - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Мельникова cтр.№ 4

Она сняла с себя влажную куртку и повесила на спинку стула, затем подумала и сняла с головы шапочку. Вряд ли кому в этой дыре взбредет в голову узнать ее, тем более волосы, свою красу и гордость, она стянула резинкой в пучок, чтобы не слишком привлекать внимание. Почему-то мужчины первым делом клевали на эту буйную темно-каштановую копну, а затем уже замечали глаза, зеленые, яркие, они сияли, когда Алина была счастлива, и темнели, когда переживала неприятности или сердилась. Говорят, рыжий цвет волос – доминирующий фактор, который всегда передается по наследству, но ее дети походили на своих отцов. Полина – на актера Леонтия Молчанова – первого мужа Алины, за которого она выскочила на третьем курсе Щепки, – а близнецы на второго – бизнесмена Степана Круглова, владевшего в Москве сетью супермаркетов…

Первым делом она осмотрела стол и приятно удивилась. Для Степки с Никитой официантка принесла молочную кашу, для нее и Полины абсолютно домашний супчик с фрикадельками и сочные отбивные… Это тебе не надоевшие, неизвестно из чего приготовленные пельмени, излюбленное блюдо придорожных забегаловок…

Правда, было абсолютно непонятно, почему официантка выделила их из множества посетителей, ну, выделила и ладно! И слава богу! Алина бросила быстрый взгляд в сторону мужчин, которые чем-то напугали ее дочь. Тот, что подсказал им про туалет, был широкоплечим и высоким, с седой головой. Шея, по крайней мере, та ее часть, что выглядывала из-под воротника темной кожаной куртки, казалась почти черной от загара. Его спутники, мужчины лет тридцати пяти – сорока, смотрелись тоже вполне солидно. На первый взгляд руководители или бизнесмены довольно высокого уровня. Все в темных костюмах, дорогих рубашках и галстуках.

Алина взглянула на их ноги. Что ж, она не ошиблась! По обуви можно определить доход ее владельца. А доходы ее соседей, вероятно, превышали содержимое ее кошелька на цифру со многими нулями.

Вся эта компания занимала три столика. Скорее всего, именно им принадлежала вереница дорогих машин рядом с кафе, между которыми она втиснула свои «Жигули». Но она так и не сумела понять, почему Полина испугалась этих мужчин. В отличие от тех, что посетили их ночью на даче за два дня до убийства Степана, эти вели себя оживленно, смеялись, пили коньяк и обсуждали, судя по долетавшим до нее фразам, какие-то производственные вопросы. Это ее успокоило. В бандитский лексикон вряд ли входят такие понятия, как «социалка», «очистные сооружения», «реконструкция и модернизация производства» или «задолженность по зарплате»…

На этом ее интерес к компании солидных мужиков, наверное, и иссяк бы, если бы один из них не привлек ее внимание. Судя по всему, именно вокруг него все и вертелось. Он был здесь старшим по должности, руководителем, директором или главой района, не суть важно, но к нему постоянно обращались, спрашивали его мнение, пили за его здоровье, а он ничего не делал для того, чтобы обозначить свое главенство. Но было что-то такое, почти необъяснимое, в его красивом породистом лице, холодном взгляде серых глаз, в изгибе губ, отчего Алине стало не по себе.

И она поняла почему. В отличие от окружавших его людей этот человек не улыбался. И тогда она другими глазами посмотрела на его окружение. Похоже, за суетой и показной веселостью они пытались скрыть, что чувствуют себя не в своей тарелке. Вероятно, Полина испугалась именно этого мрачного господина, потому что люди, перерывшие их дачу вверх дном, тоже не улыбались…

– Мама! Мама! – звонкие крики отвлекли ее от созерцания Мистера Икса, как мысленно она обозначила для себя господина с холодным взглядом. И хотя он был без маски, но чем это не маска: застывшая, как у зомби, физиономия? Никаких человеческих чувств, хотя то, как его приближенные изощрялись перед ним в остроумии, заслуживало отдельного разговора! Какие бодрые речи они произносили, чуть ли не здравицы провозглашали, а он только кривил губы. Или эта гримаса на самом деле своеобразная защита от чересчур усердного лакейства подчиненных?

– Мама! Кушать! – Близнецы с грохотом отодвинули стулья и с грохотом же на них устроились.

И Алина могла дать голову на отсечение, что именно эти звуки по-настоящему привлекли внимание Мистера Икса. Глаза его сузились, и он что-то быстро сказал мужчине с седой головой. Алина срочно перевела взгляд на детей.

– Руки помыли? – строго спросила она.

– Помыли! – дружно завопили близнецы и повертели у матери под носом чистыми ладошками. Но тут заметили кашу и столь же дружно заканючили: – Каша! Не хотим кашу! Хотим пельменей!

– Никаких пельменей! – отрезала Алина. – Пельмени для взрослых. А вам положено есть кашу, и вы съедите ее до последней крошки!

– Мама! Ты зачем пересела на мое место? – вклинилась в спор Полина. – Мне здесь не нравится. – Она смерила мать обвиняющим взглядом. – Всегда ты выбираешь лучшее место.

И тут Алина вспылила.

– Немедленно сядь и принимайся за суп! – прошипела она. – Я села на твое место, потому что ты испугалась этих дядек! Будешь сидеть к ним спиной! И прекрати заявлять, что тебе не нравится это, не нравится то! Мне тоже многое не нравится, но я молчу и тебе советую помолчать!

Полина с недовольным видом плюхнулась на стул, взялась за ложку и стала возить ею в тарелке с супом.

– Пока все не съедите, никто не сдвинется с места! – это замечание относилось уже ко всему семейству.

И дети притихли. Они знали, мать редко выходит из себя, но если уж вышла, то в эти моменты с ней лучше не спорить.

С обиженным видом дети принялись за еду, а Алина облегченно вздохнула. Кажется, ростки конфликта вырваны с корнями. Она подняла глаза и невольно снова посмотрела в сторону шумной компании «начальников», как она мысленно их окрестила. И поймала столь же мгновенный взгляд Мистера Икса. Алина не сразу поняла, почему ей стало нехорошо. Что в этом такого? Посмотрел и тотчас перевел глаза на своего собеседника. Неприятный тип, которого она видит первый и наверняка последний раз в жизни. И все же ощущение от этого взгляда было… Она поначалу никак не могла найти ему определение. А потом поняла. Он посмотрел на нее с брезгливой жалостью. Так смотрят на нищих в метро, побирушек у церкви, на бомжей, роющихся в мусорных баках…

Он ее презирал. Презирал за то, как она выглядит, презирал за ораву детей, за то, что они, по его мнению, плохо воспитаны, за то, что поглощают копеечные блюда… И Алина вдруг почувствовала, что навсегда переступила ту грань, за которой остались успех, благополучие, достаток, толпы восторженных поклонников и восхищение блестящих мужчин. Теперь ее удел – нищета, борьба за каждую копейку и подобные только что замеченному взгляды. Ей вдруг захотелось завыть во весь голос. Но она лишь опустила глаза и принялась за остывший уже суп.

Ливень прекратился, но из низко нависших серых туч сыпалась на землю отвратительная морось, к тому же похолодало, и Алина вздохнула с облегчением, когда ее семейство наконец погрузилось в машину. Но мотор, как нарочно, долго не заводился. И раньше так бывало, когда нужно было протащить «Жигули» несколько десятков метров, чтобы мотор заработал. Как на грех, сейчас не нашлось никого, к кому она могла бы безбоязненно обратиться за помощью. В этом случае лучше всего подходят одинокие водители-мужчины. Но все, кто в это время отчаливал от кафе, как назло, пребывали в компании грузных сердитых теток, которые в любой молодой женщине видят потенциальную угрозу своему семейному благополучию.