Колечко с бирюзой - читать онлайн книгу. Автор: Валентина Мельникова cтр.№ 44

Наташа с досадой стукнула кулаком по подушке и уткнулась в нее головой. Ну почему же милый и ласковый Петр не вызывает у нее подобных чувств? Почему так бесчувственно и равнодушно воспринимала его ласки и сходила с ума, когда руки Игоря лишь слегка касались ее? Почему ни разу не испытала даже тысячной доли того блаженства, которое подарил ей Игорь? Неужели она все еще не перестала его любить, и мысли о нем отодвигают тревожные мысли о непонятном молчании Петра, и даже о своей собственной судьбе…

С Петром они расписались в срок. Но Наташа отказалась от свадебного платья и фаты. Надела скромный светлый костюм, туфли на низком каблуке и сразу после регистрации попросила мужа свозить ее на кладбище, где положила свадебный букет на могилу бабушки. Вечером распили бутылку шампанского под незатейливое угощение. Из гостей присутствовали лишь Нина Ивановна да молоденький лейтенант, свидетель со стороны жениха. Настроение у новобрачных было совсем не праздничным, и вскоре гости засобирались домой. Первым ушел лейтенант, следом поднялась Нина Ивановна. Она спешила, боялась опоздать на последнюю электричку. Петр вызвался проводить ее до станции, но не успели они выйти на улицу, как за окном раздался резкий автомобильный сигнал. Наташа выглянула в окно. За кустами сирени виднелся большой черный автомобиль.

— Подождите секунду, Нина Ивановна, — попросил Петр, — пойду выясню, кого это нелегкая занесла?

Он вышел из комнаты. Наташа и Нина Ивановна остались одни.

Некоторое время они молчали. Но Петр задерживался, и Нина Ивановна заговорила первой:

— Девочка моя, я при Петре не посмела тебе сказать, хотя, честно говоря, и тебе не хотела говорить. — Она непривычно робко посмотрела на Наташу. — Дай слово, что спокойно выслушаешь меня.

Наташа напряглась, но согласно кивнула:

— Хорошо, я готова, говорите!

Нина Ивановна вздохнула и вдруг взяла Наташу за руку, заглянула ей в глаза.

— Помнишь тот день, когда ты в последний раз приезжала в госпиталь?

Наташа молча кивнула: еще бы она не помнила этот день, — и сильно сжала пальцы Нины Ивановны.

Та отвела глаза и скороговоркой произнесла:

— Карташов сразу же после твоего отъезда вернулся в палату и устроил дикий скандал на все отделение. Требовал, чтобы его немедленно выписали, грозился в одной пижаме уйти. Пришлось звонить его командованию. И только тогда кое-как его успокоили…

Наташа, побледневшая, с расширенными от волнения глазами, ждала продолжения рассказа. Нина Ивановна, не поднимая глаз, собрала в кучку крошки со скатерти и принялась катать из них шарик.

— Говорите дальше, не томите душу. Вот-вот Петр вернется… — взмолилась Наташа.

Медсестра подняла голову:

— Вечером он пришел ко мне и потребовал твой адрес.

— И что же вы?

Нина Ивановна пожала плечами:

— А что я? Пыталась все объяснить, только он даже слушать не стал, прямо чуть ли не за грудки взял: выложила я ему твой адрес… — Она хмуро посмотрела на Наташу. — Вчера его выписали…

Наташа судорожно сглотнула комок, застрявший в горле. В комнату вошел Петр, пропустив вперед Семена. Кот прошествовал вглубь комнаты и шумно запрыгнул на любимое лежбище — подоконник.

— Кто приезжал? — спросила Нина Ивановна.

— Военные какие-то. Не на ту улицу свернули, пришлось объяснять дорогу…

— Наташка, вставай! — раздался над ухом голос Софьи.

Наташа подняла голову от подушки. Погрузившись в воспоминания, она даже не заметила, что Софья вернулась домой.

Запрыгнув с разбегу в огромное кресло у письменного стола, черноволосая подружка устроилась в нем с ногами, скинула на пол мягкие домашние тапочки.

— Что Иванушка не весел, что ты голову повесил? — пропела она дурашливо. — Никуда твой Петр не денется! День-два еще пройдет, и появится здесь как миленький! — Она вытащила из-под себя подушку, любимую постель всех проживающих в доме котов, и бросила ее в подругу. — Кто тебя замуж тянул? Жила бы себе сейчас припеваючи и плевала на все с верхней полки…

Наташа промолчала, предпочитая не отвечать на Софьины шутки и подковырки. Она отлично понимала, почему Сонька постоянно язвит и ехидничает. Подружка до сих пор не может простить ей скоропалительного замужества.

— Вот же дура набитая, — жаловалась она матери, — с ее головой в науку надо идти. Так нет же — бамс! Выскочила чуть ли не за колхозного бригадира! Теперь всю жизнь доярок лечить будет да детей рожать своему бугаю!

— Софа, ты не права! Доярки такие же люди и трудятся, не в пример тебе, гораздо больше, и жизнь у них тяжелее, — пыталась усовестить дочь Евгения Михайловна. — К тому же если женщина любит, то она на все способна…

— Кто любит? — Сонька в гневе забывала об интеллигентском воспитании. — Эта дура стоеросовая вбила себе в голову, что виновата перед ним, жалеет, видите ли, за его непомерные страдания! А в чем таком сверхъестественном виновата, не говорит…

— Успокойся и оставь девочку в покое! — рассердилась Евгения Михайловна и выпроводила дочь из кабинета.

Но сама Наташа не могла поступить подобным образом: Софья была хозяйкой комнаты, и с этим приходилось считаться…

В полночь она набрала номер Нины Ивановны. Издалека, через шумы и потрескивания, донесся до нее знакомый прокуренный басок. Некоторое время Наташа напряженно вслушивалась в изрядно искаженный расстоянием и микрофоном голос и вдруг, странно запрокинув голову, медленно сползла со стула на пол. Софья едва успела подхватить падавший вслед за подругой телефонный аппарат и, немного послушав сбивчивую речь с другого конца страны, бросила трубку на рычаг. Наташа, согнувшись в три погибели, отчаянно рыдала у ее ног.

— Мама! Бабушка! — истошно заорала Сонька, когда три худенькие фигурки в ночных рубашках, как приведения, возникли на пороге их комнаты. — Воды и сердечных капель, живо! — приказала дочь и внучка. И фигурки сгинули, чтобы через минуту возникнуть вновь со стаканом воды и пузырьками с лекарствами в дрожащих руках.

Наконец Наташа пришла в себя. Ее уложили на диван в гостиной, и все семейство Разумовичей уселось вокруг на стульях. Наташа не могла говорить, поэтому пришлось рассказывать Софье. Она мало что поняла из быстрого, прерываемого всхлипами говорка Нины Ивановны. Одно было ясно: Наташе больше никогда не увидеть Петра. Через неделю после ее отъезда он погиб во время пожара, неожиданно возникшего на объекте. Хоронили Петра Романова в закрытом гробу родители. Даже в горе они не захотели признать жену сына и не сообщили ей о гибели мужа. Все село гудело, осуждая Наташу, не ведая об истинных причинах ее отсутствия.

— Изверги, это что ж за изверги такие! — рыдала в трубку Нина Ивановна, когда Евгения Михайловна вновь дозвонилась до нее следующей ночью. — И до них даже не доходит, что они на самом деле натворили! Первым делом машину со двора свели, все вещи Петра забрали, только бы Наташе не досталось!