Океан в конце дороги - читать онлайн книгу. Автор: Нил Гейман cтр.№ 26

А потом мы сидели там рядышком на старой деревянной скамейке и молчали. Я думал о взрослых. И задавался вопросом, было ли это правдой: в самом ли деле они все дети, обернутые взрослыми телами, как детские книжки, запрятанные внутри скучных, длинных книг. Без картинок и диалогов.

«Я люблю свой океан», — заговорила наконец Лэтти.

«Но это же понарошку, — возразил я с таким чувством, словно, утверждая это, отрекался от детства. — Твой пруд. Это не океан. Так не бывает. Океан больше моря. А твой пруд — он пруд и есть».

«Больше не больше, а такой, как положено, — сердито ответила Лэтти Хэмпсток. — Пойдем лучше отошлем эту Урсулу, или как ее там, обратно, откуда она и пришла. — И добавила: — А я знаю, чего она боится. И вот что я тебе скажу. Я тоже их боюсь».

Когда мы вернулись на кухню, котенка нигде не было видно, хотя дымчатая кошка сидела на подоконнике и смотрела в окно. Остатки завтрака были прибраны, посуда вымыта, а на столе меня дожидались красная пижама и ночная рубашка, аккуратно свернутые, уложенные в большой коричневый бумажный пакет вместе с зеленой зубной щеткой.

«Ты ведь не дашь ей забрать меня?» — спросил я Лэтти.

Она покачала головой, и мы вместе пошли по петляющему галечному проселку к моему дому и к существу, называвшему себя Урсулой Монктон. Я нес коричневый бумажный пакет со своей одеждой, а Лэтти — непомерно большую плетеную сумку с поломанными игрушками, которые она выменяла на орущую мандрагору и растворенные в уксусе тени.

Дети, как я уже говорил, идут обходными путями и тайными тропами, а взрослым нужна накатанная дорога и протоптанный путь. Лэтти знала, где срезать, — мы свернули с проселка, прошли через поля в большой заброшенный сад вокруг ветшающего дома какого-то богача и оттуда снова выбрались на дорогу. Как раз в том месте, где я ночью перелез через металлическую ограду.

Лэтти потянула носом воздух. «Хищников еще нет, — заключила она. — Это хорошо».

«Что за хищники?»

Она только сказала: «Как встретишь, сразу узнаешь. Но надеюсь, ты их не встретишь».

«Проберемся туда украдкой?»

«Это еще зачем? Пойдем по дорожке и зайдем через парадную дверь, как и пристало джентри».

Мы вступили на подъездную дорожку. «Ты ее заколдуешь и прогонишь?» — поинтересовался я.

«Мы не колдуем, — возразила она. В ее словах слышалось легкое сожаление. — Иногда мы занимаемся знахарством. Но без колдовства и черной магии. Ба их не одобряет. Она говорит, это пошло».

«А зачем тогда весь этот хлам в твоей сумке?»

«Чтобы перекрыть отходные пути. Пометить границы».

В лучах утреннего солнца мой дом казался таким приветливым и дружелюбным. Багряные кирпичи, красная черепичная крыша. Лэтти полезла в сумку. Она вытащила кошачий глаз и сунула его в мокрую от росы землю. Затем, вместо того чтобы идти в дом, она повернула налево и двинулась вдоль ограды. У овощных грядок мистера Уоллери мы остановились, и она снова что-то вытащила из сумки — розовое кукольное тельце, без головы и без ног, с очень пожеванными руками. Она зарыла его рядом с горохом.

Мы сорвали несколько стручков и, раскрыв их, съели горошины. Горошины ставили меня в тупик. Я не мог понять, почему взрослые срывают с куста что-то вкусное и закатывают его в банки, превращая в откровенную гадость.

Под дровяным навесом Лэтти спрятала пластмассового волчонка, какие есть в настольной игре «Мой зоопарк» или «Ковчег», положив его под большой кусок угля. Там пахло сыростью, темнотой и старыми опилками.

«Эти вещи заставят ее уйти?»

«Нет».

«А зачем они тогда?»

«Чтобы она не ушла».

«Но мы же хотим, чтобы она ушла».

«Нет. Мы хотим отправить ее домой».

Я уставился на нее, изучая каштановые вихры, вздернутый нос, веснушки. Она выглядела на три-четыре года старше меня. А могла быть на три-четыре тысячи лет, а то и еще в тысячу раз старше. Я не раздумывая пошел бы за ней до самых Адовых врат. И все же…

«Жаль, что ты не можешь объяснить, как следует, — сказал я. — Говоришь и говоришь загадками».

Мне не было страшно, хотя я не смог бы вам объяснить почему. Я доверился Лэтти, как в тот раз, когда мы отправились на поиски косматого существа под оранжевым небом. Я верил в нее, а это означало, что пока я с ней, мне ничего не грозит. Для меня это было так же очевидно, как то, что трава зеленая, у роз есть шипы, а кукурузные хлопья на завтрак сладкие.

Мы пошли в дом через парадную дверь. Она была открыта — я вообще не помню, чтобы ее закрывали, если только все вместе не уезжали на отдых, — и мы зашли внутрь.

В гостиной сестра упражнялась на пианино. Мы вошли. Она услышала шорох, перестала играть «Собачий вальс» и обернулась.

Она взглянула на меня с любопытством. «Что там вчера случилось? — спросила она. — Я думала, с тобой что-то стряслось, а когда мама с папой вернулись, оказалось, ты просто ночуешь у друзей. С чего это они вообще стали говорить, что ты у друзей? Нет у тебя никаких друзей. — Тут она заметила Лэтти Хэмпсток. — А это еще кто?»

«Моя подруга, — ответил я. — А где этот жуткий монстр?»

«Не называй ее так! — взвилась сестра. — Она хорошая. У нее тихий час».

Про мою одежду сестра ничего не сказала.

Лэтти Хэмпсток вытащила из сумки сломанный ксилофон и бросила его в груду игрушек, которая скопилась между пианино и незакрытой синей коробкой с игрушками.

«Ну вот, — сказала она. — Теперь самое время пойти поздороваться».

Страх шевельнулся в душе, защекотал сердце. «Ты хочешь сказать, пойти к ней в комнату?»

«Ага».

«А что она там сейчас делает?»

«Вмешивается в жизнь людей, — ответила Лэтти. — Пока только в жизнь местных жителей. Люди думают, будто им что-то нужно, и она пытается это дать. Так она подгоняет мир под себя, чтобы ей было тут лучше. Удобней. Почище. И она уже не особо старается осчастливить их деньгами. Сейчас она хочет побольше навредить людям».

Мы поднимались по лестнице, и на каждой ступеньке Лэтти что-нибудь оставляла: прозрачный стеклянный шарик с зелеными прожилками внутри; металлическую фигурку для игры в бабки; бусину; ярко-синие кукольные глаза, скрепленные сзади белой пластмассой, чтобы они открывались и закрывались; магнитик в виде подковы; черный камень-голыш; значок «Мне уже семь» — такие прикалывают на открытки с днем рождения; тоненький спичечный коробок, их еще называют книжицей; пластмассовую божью коровку на черном магните; наполовину сплющенную машинку без колес; и, наконец, свинцового солдатика. У него не хватало ноги.

Мы добрались до самого верха. Дверь в комнату была закрыта. Лэтти сказала: «Она не запрет тебя на чердаке». И, без стука распахнув дверь, зашла в комнату, которая когда-то была моей; я неохотно поплелся следом.