Veritas - читать онлайн книгу. Автор: Франческо Сорти, Рита Мональди cтр.№ 60

– Все – исключительно итальянцы, – гордо уточнил Орсини.

Это дает представление об успехах на поприще искусства, которых удалось достичь благодаря великодушию и тонкому вкусу его императорского величества. Кроме того, его величество сам очень одарен в искусстве музыки, равно как и войны, и в часы досуга, когда государственные дела можно отложить, он садится за чембало или берет флейту и пробует свои силы в довольно милых композициях, среди которых «Regina Coeli» [47] для соло сопрано, скрипки и органа, а также множество виртуозных оперных арий, выполненных в манере итальянца Алессандро Скарлатти. И потом, собственный талант молодого, всеми любимого императора в сочетании с большим количеством его музыкантов побуждает к экспериментам, так что при дворе инструменты часто используются новым, очень неожиданным способом. При этом капелла Иосифа, ибо она была названа в честь императора, стала в том, что касается инновации, своеобразным форпостом всей Европы, подобного которому никогда не существовало.

– Однако несмотря на все это наша таинственная хормейстер никогда не хотела получить даже гульден от императора. Даже до ухода в монастырь она всегда сама честно зарабатывала себе на жизнь.

– О да, это правда, – согласились мы с Клоридией, делая вид, что знаем, на что намекает Орсини.

– Она проехала по всем городкам Нижней Австрии и исцелила сотни больных по предписаниям той рейнской аббатисы, святой Хильдегарды. Часто у нее просили совета даже священники, которых приглашали на соборование. Ее поспешно приводили к постели умирающего, она называла подходящее лечение, которое, полагаю, всегда основывалось на двузернянке, и в течение дня случалось чудо: пациент начинал есть, поднимался и снова мог ходить.

– В случае с нашим сыном ей тоже удалось добиться значительных результатов, – согласился я.

– Да, но здесь, в Вене, Камилла лечит только друзей. Университет строго обходится с теми, кто занимается лечением без ученой степени доктора медицины.

– О, об этом я тоже могу многое порассказать, – подтвердила моя жена, которая занималась акушерской практикой только втайне.

– В любом случае наша хормейстер устроилась здесь хорошо, – сказал Орсини. – Когда император предложил ей навсегда остаться в столице, она попросила у него разрешения уйти в монастырь. Его величество указал ей Химмельпфорте, самый богатый и с правом свободного передвижения из всего множества монастырей города.

– С правом свободного передвижения? – удивилась Клоридия. – Разве монахини не живут в затворничестве?

– Теоретически да, – рассмеялся Орсини, – но им можно принимать любых посетителей женского пола, которые в кельях оказываются мужчинами, что предполагает наличие разрешения аббатисы, впрочем, его, похоже, очень легко получить. Они постоянно едят сладости, которые таскают из печи, особенно различные конфеты.

– Теперь, когда я об этом задумался, – сказал я, – могу подтвердить, что тоже замечал, что монахини не очень строго отгорожены от внешнего мира: можно очень легко просунуть голову между прутьев решетки, а стройный человек может далее пролезть через нее.

– Я своими глазами видел, как посетители подходили к решетке и целовали руки монахиням! А те даже не стыдятся, напротив, они, не колеблясь, просовывают руки между прутьев! – добавил молодой кастрат.

– Я рада за нашего хормейстера, что жизнь в монастыре не слишком тяжела, – заметила Клоридия.

– Однако это, конечно же, не единственная причина, почему император отправил ее именно в этот монастырь: все сделано для того, чтобы Камилла могла утешать малютку Пальфи… – заключил он веселым тоном, вынул из кармана яблоко и откусил от него.

Молодая графиня Пальфи! С сегодняшнего утра я знал от Атто, что в данном случае речь идет о возлюбленной императора, которая жила как раз на Химмельпфортгассе, неподалеку от монастыря. Именно та дама, которой хотел воспользоваться аббат Мелани, чтобы передать Иосифу письмо, обличавшее предательство принца Евгения. Я навострил уши и заговорщицки улыбнулся музыканту, побуждая его продолжать рассказ.

– …И вот останавливается карета его императорского величества па Химмельпфортгассе в необычное время, впускает кого-то и отвозит в Хофбург, – свободно продолжал Орсини, словно говоря о всем известных вещах, – Народ думает, что в карете сидит Евгений Савойский, которого Иосиф позвал, чтобы обсудить с ним важные военные дела. Вместо этого, однако, в карете сидит его подруга Камилла, если император хочет что-то доверить ей. Или же Марианна Пальфи, если он хочет не разговаривать, а… Ну, вы понимаете… – И на лице кастрата снова появилась широкая улыбка.

Я как раз собирался присоединиться к веселью Орсини, когда Клоридия удержала меня, ущипнув за руку: к нам направлялась Камилла. Хотя лицо ее выглядело усталым и обеспокоенным, она приветствовала нас с обычным радушием.

– Вижу, что вам даже в столь поздний час не занимать аппетита, – с улыбкой обратилась она к Орсини, державшему в руке надкушенное яблоко.

– Плод с древа познания, – шутливо ответил Орсини. – Я наконец решился отведать его.

– Вы не должны так говорить, – сказала Камилла, внезапно посерьезнев.

– Это же была всего лишь шутка: я пробовал его уже давно и часто, – ответил Орсини, продолжая шутить.

– Господин Орсини, я сказала, что вы не должны употреблять эти слова, – строго сказала Камилла.

Мы с Орсини смущенно переглянулись.

– Это слова из Священного Писания, – добавила Камилла, осознав, что, похоже, несколько перестаралась. – Я прошу вас не произносить их всуе.

– Я и подумать не мог, что обижу вас таким образом, – принялся оправдываться Орсини.

– Вы обижаете не меня, а Священное Писание. И нужны не предписания, а предвидение. Последнее – Божественный дар мудрости… однако извините меня, пожалуйста, нам нужно продолжать репетицию, – сказала она и, опустив голову, поспешила к своему месту перед оркестром – верный признак того, что перерыв окончен.

* * *

Вернувшись в монастырь, до смерти устав от волнений, которые принес этот день, мы вскоре уже лежали под одеялом. Клоридия уснула в моих объятиях, я же, несмотря на усталость, не мог сомкнуть глаз.

Тысячи вопросов проносились в моей голове, каждый переплетался с последующим, словно бусины загадочного ожерелья. Почему Камилла де Росси никогда не говорила нам, что она – подруга императора? Допустим, из-за скромности. Однако почему она отказывалась от платы за композиции? Почему она ушла в монастырь?

И потом: сегодня Камилла выглядела подавленной, но по какой причине? Я мог понять, что она, вопреки обыкновению, не захотела потратить полчаса на разговор с нами. Но почему она и словом не обмолвилась? А ведь ей было, что нам рассказать! В конце концов, Атто Мелани вчера вечером заходил в монастырь.

Камилла уже давно знала о том, что аббат приедет в Вену, как мне признался сам Атто. Но по его просьбе она хранила тайну; наверное, поэтому несколько дней назад она с улыбкой Сивиллы сказала, что нас ожидают «очень радостные часы». Что же было известно Камилле о намерениях, приведших Атто в столицу императора? Об этом аббат мне вообще ничего не сказал. Не должен ли был показаться хормейстеру странным визит старого кастрата, прибывшего, кроме всего прочего, из враждебной Франции? Знала ли она, что Мелани – профессиональный шпион?