Veritas - читать онлайн книгу. Автор: Франческо Сорти, Рита Мональди cтр.№ 144

– А если это был несчастный случай?

* * *

Спешно покинув «Хаймбок», мы бесцельно ехали по склону близлежащего холма, называемого Ам Предигтштуль.

С обрывистой вершины открывался вид на панораму императорской столицы. Вена простиралась перед нашими глазами, и пока по небу над городом плыли тени черных дождевых облаков, там, где мы находились, так некстати пригревало солнышко.

Многое произошло с момента нашего расставания с телом несчастного Коломана, начиная с ссоры между Опалинским и Пеничеком. А события развивались следующим образом.

В обмен на щедрые чаевые хозяин согласился отложить на час вызов городской стражи.

Прямой как свеча, стоял он, хозяин, наблюдал за нами и ждал, когда мы наконец уйдем. Он даже наших имен не спросил. Его интересовали только деньги, за которые мы купили себе несколько минут на спокойное прощание с нашим другом. Вероятно, он думал, что мы родственники или друзья Коломана, пришедшие навестить его. Городской страже он только покажет тело молодого человека и скажет, что тот упал с крыши.

Он никогда прежде не видел его и не знает, скажет он. На самом же деле они очень хорошо познакомились за день до этого, когда Коломана привел в «Хаймбок» итальянский монах и попросил его спрятать. Что произошло потом, хозяин не знал и знать не хотел. Ему было достаточно денег, которые он получил от монаха, говорил он, что, впрочем, не помешало ему взять и то, что предложили мы.

У нас оставалось несколько мгновений, прежде чем мы вынуждены были уйти. Смерть Коломана, четвертая, оставила от группы друзей, с которой я познакомился несколько дней назад во время церемонии снятия, только Симониса и Опалинского. Было слишком ясно, что смерти взаимосвязаны и я в какой-то мере причастен к этому. Тем не менее нам никак не удавалось определить мотив этих ужасных поступков. Расследование по поводу турок зашло в тупик. Дервишу Кицеберу скрывать было нечего, в словах аги о Золотом яблоке idem ничего не скрывалось, и, вероятно, ничего необычного не было и в бумаге, на которой они были записаны. Так что и намеки Атто Мелани на то, что Христо и Драгомир были османскими подданными, тоже теряли всякий смысл. Значит, в случае с каждым из четверых умерших была совершенно особая причина, по которой они вынуждены были расстаться с жизнью. Ловушкой для Данило и Христо стало, похоже, опасное ремесло, для Драгомира – армянка, а для Коломана что?

– Он умер в три часа, в это время он всегда был с женщиной.

– Точно, – кивнул я, думая о времени, которое показывали солнечные часы, – а у противоположного окна стояли две красивые дочери хозяина. Думаешь, он упал, когда пытался добраться до них?

– Коломан, как я уже говорил вам, был настоящим артистом в том, что касается лазания по крышам и карнизам. Может быть, на этот раз он сделал неверный шаг? Впрочем…

– Что?

– Мне кажется очень маловероятным, что с учетом тех страхов, которые он испытывал, ему захотелось женщину.

Короче говоря, в случае с Коломаном Супаном невозможно было понять, убит он или нет. Хотя я сам тщательно осмотрел место происшествия, положение трупа, траекторию падения тела, затем исследовал все мелочи в крохотной комнатке, где провел последние часы Супан, я пришел к тому же выводу, что и Симонис: совершенно ясно было одно – венгр выпал из окна. Толкал ли его кто-нибудь при этом, ведомо одному Богу.

И только безутешный Опалинский, в отчаянии горько сожалевший о том, что выдал тайник Коломана, казалось, абсолютно точно знал, что его друг был убит. И обвинял он Пеничека.

– О нет, здесь убивал не монах-августинец! Отвратительный демон из Праги, я вырву твои глаза! – рычал он, когда мы покинули «Хаймбок» и сели в коляску богемца.

С большим трудом нам удалось спасти несчастного хромого, поскольку Опалинский представлял из себя гору мышц и уже крепко сжал горло Пеничека. Когда мы рассказали ему о происшедшем, Пеничек снова принялся за свою историю об итальянском монахе и о том, что Коломану не следовало доверять ему, etc. Но Опалинский бросился на него, не давая говорить, и вынудил нас с Симонисом силой помешать ему удавить богемца.

– Но ты допустил ошибку, жалкая тварь! Ты толкнул Коломана из окна! На это вы, пражцы, мастаки! – прокричал Ян, но ослабил хватку.

После этих загадочных слов Опалинского Симонис быстро пояснил мне, что убивать, выталкивая из окон, – это жуткий обычай, действующий в Праге уже на протяжении многих столетий. Первое такое убийство случилось 30 июля 1419 года, когда группа недовольных богемских дворян ворвалась в ратушу и выбросила из окна бургомистра и членов городского совета. С тех пор список стал очень длинным. Сто лет назад делегация протестантов выкинула из окна двух католических посланников императора, которые, правда, упали на навозную кучу и остались в живых. Одна же известная дефенестрация [96] в конце концов вызвала Тридцатилетнюю войну.

– Когда ты поехал в бакалею, ты уже знал, где найти Коломана! – всхлипывал Опалинский. – Ты сделал все, чтобы поехать с нами туда, где он прятался. А я, идиот, попался!

Младшекурсник отсутствовал больше часа. Если верить Опалинскому, у него было достаточно времени для того, чтобы поехать в «Хаймбок», выбросить венгерского студента из окна и вернуться к нам, в монастырь Химмельпфорте.

– Историю о ссоре с бакалейщиком ты выдумал, ну же, признавайся!

Поляк бредил. Пеничек спас мне жизнь в Пратере после смерти Христо. В обвинениях Яницкого не было никакого смысла. Я сказал об этом, ища поддержки в глазах Симониса.

– Ян, успокойся. То, что ты утверждаешь, бессмысленно. Скажи ему, Симонис.

Грек был со мной в Пратере, он точно знал, что я обязан жизнью его младшекурснику. Но взгляд моего помощника, по бледному лбу которого струились капли пота, не выражал ничего. Было невозможно понять, непроницаем он или просто пуст.

Поляк тем временем слез с коляски. Он больше не хотел ни минуты находиться в обществе младшекурсника и собирался вернуться в город пешком.

– Пойдите в «Красного Рака» и поговорите с бакалейщиком! – крикнул он нам, удаляясь. – Посмотрим, подтвердит ли он сказки этого богемского дьявола!

– К «Красному Раку», младшекурсник! – приказал Симонис.

Пеничек не шелохнулся.

– Поворачивайся и вперед! – зарычал тот на него и схватил его за шею сзади.

Хромоногий студент отвернулся от нас и снова посмотрел на дорогу, словно собираясь послушаться своего шориста. Но коляска не тронулась с места.

– Я… я… – наконец заговорил он. – Яницкий прав, я не все время был в бакалее.