Imprimatur - читать онлайн книгу. Автор: Франческо Сорти, Рита Мональди cтр.№ 149

С похвальным присутствием духа Кристофано позаботился о том, чтобы предупредить о надвигающейся беде часового, и тот позволил нам выйти на улицу. Однако покинуть здание было не таким уж простым и безопасным делом, как могло показаться. Соседи прильнули к окнам и со смешанным чувством тревоги и любопытства наблюдали за происходящим у нас. Трещина в стене лестницы в несколько часов превратилась в огромную щель, из которой доносился грохот. Небольшая группа смельчаков, как всегда состоявшая из Атто Мелани, Кристофано и меня, перенесла беспомощного Дульчибени в безопасное место. Выздоравливающий Бедфорд справился сам. То же и мой хозяин, мгновенно обретший присутствие духа и принявшийся клясть всех и вся. Стоило нам выбраться наружу, опасность как будто миновала, но возвращаться было безрассудством, поскольку грохот обрушивающейся щебенки не смолкал. Кристофано переговорил с часовым.

Было принято решение обратиться за помощью в соседний монастырь отцов-селестинцев, которые, ввиду случившегося, не могли отказать нам в приюте.

Наши надежды оправдались. Разбуженные посреди ночи отцы, хотя и без особой радости (в связи с карантином), приняли нас и великодушно отвели каждому отдельную келью.

На следующий день, в субботу, 25 сентября, нас спозаранку оповестили о великом событии. Город все еще был погружен в атмосферу праздника; дух веселья и беззаботности коснулся и отцов-селестинцев: я подметил это, выходя из своей кельи. Словом, за нами не было никакого надзора, если не считать посещения поутру моей кельи Кристофано, проведшего ночь рядом с Дульчибени, за которым нужно было присматривать. С ноткой удивления Кристофано подтвердил, что мы предоставлены сами себе и любой из нас может улизнуть через один из многих монастырских выходов, в связи с чем стоит ожидать случаев побега. Ему и невдомек было, что первый такой случай вот-вот произойдет.

Из беседы святых отцов под дверью своей кельи я узнал о важном событии, намеченном на вечер этого дня: победа в Вене будет отпразднована в базилике Святого Иоанна торжественной мессой Те Deum [191] , на которой ожидается присутствие Его Святейшества.

Я весь день провел в своей келье за исключением разве что двух отлучек – сперва к Дульчибени и Кристофано, а после – к Пеллегрино. Монахи приготовили для нас пусть не слишком вкусный, но обильный обед. Моего бедного хозяина одолевал теперь не только телесный недуг: от него не укрылось, что постоялый двор находится в плачевном состоянии – все лестницы и стена со стороны двора обрушились в первые утренние часы. Заслышав об этом, я невольно вздрогнул: это означало, что чуланчик, из которого можно было попасть в подземные галереи, постигла та же участь. Хотелось обговорить новость с Мелани, но куда там!

В час, когда полуденный свет мало-помалу идет на убыль, уступая место сумеркам, я без труда выбрался из монастыря, заручившись молчанием служки и обещанием не запирать дверь черного хода, пока не вернусь, что стоило мне небольшой суммы, выкроенной мной из моих скромных сбережений, которые удалось спасти.

Речь шла не о бегстве: я рассчитывал вернуться в монастырь после того, как приведу в действие свой план. Итак, покинув монастырь, я поспешил к базилике Святого Иоанна, минуя Пантеон, площадь Святого Марка и Колизей. В несколько минут одолел я улицу, которая вела от амфитеатра до базилики, и оказался на площади Святого Иоанна Латеранского, куда уже стекались толпы народу. Оказалось, что я поспел как раз вовремя: именно в эту минуту из храма вышел папа Иннокентий XI. Его встретили восторженными возгласами, рукоплесканиями.

Встав на цыпочки, чтобы хоть что-то увидеть, я получил удар по уху – какой-то старик, пробирающийся в толпе, задел меня и при этом еще бросил, как будто я был в чем-то виноват:

– Будь внимательнее, отрок.

Несмотря на прорву спин и голов, я все же пробрался поближе к Его Святейшеству раньше, чем он достиг кареты. Я видел, как он приветствовал и благословлял собравшихся. Благодаря своей исключительной юркости я протиснулся еще дальше и оказался уже в нескольких шагах от него, так что мог разглядеть вблизи его лицо – щеки, глаза, кожу.

Я не был ни врачевателем, ни ясновидящим, и потому напряг все свои способности, сосредоточившись на предмете наблюдения, пока наконец не понял, что папа нисколечки не страждет. Что и говорить, печать перенесенных мук лежала на его челе, но то были муки душевные, причиной коих была так долго не решавшаяся судьба столицы империи. Два престарелых священника рядом со мной тихо переговаривались, и я узнал, что получив благую весть с театра боевых действий, понтифик плакал что дитя, встав на колени и заливая слезами пол своей горницы.

Но больным он не был: его сияющие глаза, розовая кожа и бодрый скачок в карету окончательно меня в том убедили. И вдруг неподалеку от себя я заметил благодушное лицо Тира-корды. Он стоял в окружении стайки молодых людей, как мне подумалось – учеников. До того, как мощная длань папского стражника отшвырнула меня назад, я успел услышать выговоренные Тиракордой слова:

– Что вы, вы мне льстите, уверяю вас, моей заслуги тут никакой… То воля Господа. После радостного известия мне уже нечего было делать.

Теперь все окончательно прояснилось: узнав о победе в Вене, понтифик возрадовался, и пиявки не понадобились. Замысел Дульчибени провалился, папа был жив и здоров.

Об этом стало известно не только мне. Неподалеку от себя я завидел в толпе подергивающееся мрачное лицо аббата Мелани.

Растворившись в толпе, я добрался до своего нового временного пристанища, не ища встречи с Атто. Вокруг меня только и было разговоров, что о торжественном богослужении и о славном деянии папы. Я случайно замешался в группу монахов-капуцинов, которые прокладывали себе дорогу в толпе, радостно размахивая факелами. Из их разговора мне стало кое-что известно относительно битвы за Вену, а в последующие месяцы это сполна подтвердилось. Монахи будто бы получили эти сведения от Марко д'Авьяно, священника, храбро сражавшегося в рядах защитников города. И вот что я узнал: под конец битвы король Польши Ян Собеский нарушил запрет императора Леопольда и вошел-таки в Вену победителем под приветственные крики жителей города. Как он сам поведал Марко д'Авьяно, император завидовал не его триумфу, а любви к нему своих собственных подданных: венцы были свидетелями того, как Леопольд покинул столицу, бросив ее на произвол судьбы, и бежал, будто какой-нибудь конокрад. И вот теперь, когда его подданные превозносили чужестранного короля, рисковавшего ради них своей жизнью, жизнью своих солдат и даже жизнью старшего сына, он был недоволен. Теперь Габсбург мстил Собескому: во время встречи был неприступен и неприветлив. «Я похолодел», – поведал Собеский своим близким.

– Но Всевышний сделал так, что все благополучно разрешилось, – примирительно молвил один из капуцинов.

– О да, если Господь того пожелает, все всегда бывает к лучшему, – поддержал его другой.