Полужизни - читать онлайн книгу. Автор: Софи Ханна cтр.№ 41

Помню даже точное время гибели счастливого мира – половина одиннадцатого вечера. Мы с Эйденом ужинали в индийском ресторане «Замзана». Картину Глории Стетбей взяли с собой и поставили у стены, чтобы любоваться, пока едим, а потом отправились в «Драммонд». С дежурным администратором общалась я – протянула кредитку, расписалась на карте гостя, ответила на обычные вопросы: «Нет, будить не нужно», «Газету? Да, “Индепендент”, пожалуйста». Эйден стоял сзади, но я чувствовала: он ловит каждое мое слово, каждый мой жест. Я взяла электронный ключ и обернулась. Судя по выражению лица, Эйден что-то решил, к чему-то приготовился. «Пропустим по стаканчику или сразу в номер поднимемся? – малодушно спросила я: что угодно, только бы оттянуть важный момент. – Уверена, бар еще открыт».

Эйден покачал головой, и я почувствовала себя трусихой. Мы и так тянули непростительно долго, и теперь на карте стояло слишком многое.

В полной тишине мы поднялись на пятый этаж. Слава богу, в лифте мы были одни, присутствия посторонних я бы не вынесла. Дзынь! – двери открылись, я первой ступила в коридор и зашагала по стрелкам-указателям на медных пластинках. Хотелось показать Эйдену, что мне смелости тоже не занимать, и все вполне получалось, пока не настала пора открывать дверь глупым электронным ключом. На замке упорно мерцал красный огонек, и я занервничала. После третьей неудачной попытки пальцы стали скользкими, и я не смогла даже вытащить ключ из прорези. Эйден открыл дверь с первой попытки, и мы вошли.

Мы стояли у двуспальной кровати и молча смотрели друг на друга.

– Ну, что теперь? – первой спросила я.

– Может, обнимемся? – пожал плечами Эйден.

Мне следовало засмеяться: что за ерунда, и, вероятно, смех разрядил бы обстановку, но после четырех месяцев мучительного воздержания это был первый открытый шаг навстречу друг другу. Слова Эйдена разрушили невидимый барьер, я прижалась к его груди и бесконечно долгую секунду умирала от ужаса: пропасть увеличивалась. Но вот он обнял меня за плечи, и я осмелилась сделать вдох. Поцелуй. Еще поцелуй... Мы долго целовались у кровати, напрочь забыв о лежащей на полу картине. Остановились мы, лишь когда заболели губы: неужели до ссадин друг друга зацеловали?

– Ну, как самочувствие? – спросила я Эйдена.

– Хорошо, то есть куда лучше. А у тебя?

– Немного боюсь. – Вдохновленная его откровенностью, я тоже решила говорить прямо. – Не представляю, как мы... как мы перейдем к следующему этапу?

– Я тоже, – признался он.

– А что делают другие пары? – спросила я, а сама подумала: «Как у меня было раньше? Как было с семнадцатью предшественниками Эйдена? Раньше таких проблем не существовало в принципе». Когда Эйден впервые пригласил меня на ужин, мы разговорились о наших прежних романах. По словам Эйдена, серьезные отношения у него не складывались, только «ни к чему не обязывающие интрижки с пустоголовыми девчонками».

– Другие пары нам не указ, – заявил он. – Мы ведь сразу почувствовали, что у нас много общего, правда? Я прочел это в твоих глазах прошлым летом, когда увидел на пороге мастерской, а ты прочла в моих.

Я молча кивнула. Неожиданная откровенность Эйдена сильно обескураживала.

– Мы оба умудрились выбраться из ада. Всю свою жизнь я бежал от призраков прошлого, и ты, видимо, тоже.

– Эйден, я не сумею...

– Мы не задаем вопросы и не торопим события. По-моему, мы даже слишком уважаем тайны друг друга.

От таких слов во мне снова проснулась трусиха.

– Не спрашивай! – пролепетала я. – Не смогу... Не сумею...

– Так ничего не получится, – проговорил Эйден с отчаянием, словно внутри что-то надорвалось, и я замерла от страха. – Ничего не получится, если станем прятать друг от друга самое важное.

– Мы любим друг друга... – Я осеклась. – Это самое главное, и это мы друг от друга не прячем.

– Ты понимаешь, о чем я, а я понимаю, что тебе страшно, и сам не слишком в себе уверен, только... Только, думаю, мы должны открыться друг другу. – Эйден откашлялся. – Я согласен, но вместе с тобой.

«Теперь нам будет легче», – сказал Эйден, когда я согласилась, когда сказала, что тоже хочу откровенности. В плане секса, если речь шла о нем, Эйден не ошибся: с самого начала и с количеством, и с качеством у нас полный порядок. Теперь секс – убежище, в котором мы прячемся, когда непонимание, проблемы и нестыковки накрывают с головой. Поразительно, но сейчас наши отношения поддерживает то единственное, что прежде в них отсутствовало.

Так в безликом номере отеля «Драммонд» Эйден признался, что много лет назад убил женщину. Едва он назвал ее имя, Мэри Трелиз, я почувствовала, как сердце сжали ледяные щупальца: что-то было не так, не на месте.

Я сразу поняла, что слышала это имя и прежде, хотя была уверена: не от Эйдена. В наших разговорах оно точно не мелькало. Неужели мне почудилось? Я тогда даже о телепатии подумала: если Эйден убил Мэри Трелиз, это имя навсегда отпечаталось в его сознании, неужели он передал его мне мысленно? Фу, ерунда полная! А вдруг имя мне знакомо, потому что Мэри Трелиз – известная личность? Нет ничего страшнее неопределенности, за которой шлейфом тянутся тревоги и сомнения. Я не могла знать это имя – и тем не менее знала. Помню, как парализованная ужасом сидела на кровати. Хотелось спросить у Эйдена, кто такая Мэри, но мы условились не задавать вопросы.

Страшное признание стоило Эйдену очень дорого. Заглянуть ему в глаза мне не хватало смелости, но, судя по голосу, у него душа кровоточила, а я сидела, стиснув руки между коленями, и безучастно смотрела в пол. Эйден и насилие, тяжкое насилие, убийство – разве такое совместимо? Нет... Невозможно! Я представила Его и Ее, впервые за долгое время позволив себе назвать их по именам. В сознании что-то всколыхнулось, и они ожили. Страшная пара оказалась в номере рядом со мной вместо Эйдена. Три разных человека слились воедино, и какую-то секунду я одинаково ненавидела всех троих.

«Рут! Рут! – отчаянно звал Эйден. – Рут, скажи что-нибудь! Пожалуйста, скажи, что любишь меня!» Только я не могла ответить. Он хотел взять меня за руку, но я испуганно отмахнулась. Я сидела на краешке кровати и не говорила ни слова, хотя больше всего хотела завизжать, ударить его, назвать убийцей. В конце концов Эйден замолчал и нас оглушила тишина. Я отвернулась от Эйдена, когда он больше всего нуждался в любви, и мы оба это понимали.

Это – моя величайшая ошибка. Что бы ни совершил Эйден, мне противно думать, как сильно я подвела его в ту ночь.

Но ведь он никого не убивал, в полиции тоже так считают. Не помню, сколько продлилась жуткая тишина, помню лишь, что в итоге сковавший сознание ужас отступил. Я словно заново поняла, кто такой Эйден, – мужчина, которого я знаю и люблю. Если он совершил убийство, наверняка была очень веская причина. Я встала, обняла Эйдена за плечи и сказала: что бы он ни совершил, я буду любить его, а прошлое не имеет значения. За это «не имеет значения» я тихо себя ненавидела: разве жизнь женщины может не иметь значения? Я сказала это во искупление своего предательства – именно так я представляла собственную слабость. Как я могла его ненавидеть? Почему поверила ему? В Эйдена нет зла, как я могла счесть его убийцей? Нет, он что-то напутал...