Валентина - читать онлайн книгу. Автор: Ферн Майклз cтр.№ 66

– Малик эн-Наср зовет женщину по имени Валентина. Ты та, кого он хочет видеть? – спросил один из приближенных предводителя мусульман.

– Да, – выдохнула девушка, шагнула к дивану и сразу же обратила внимание на темные круги под запавшими глазами Саладина и отметила прерывистость его дыхания. – Я та, кого он зовет. Что за болезнь у него?

– Малик эн-Наср страдает от пустынной лихорадки, известной под названием «хутба». Она уже поражала его и раньше. Ее приступы ослабили повелителя. Мы молим Аллаха о великой милости сохранить ему жизнь.

Валентина не раз уже слышала об этой лихорадке и знала, что хутба повсеместно распространена в пустыне и сопровождается жаром и сильными болями в голове и спине.

Саладин пошевелился, в его глазах отразилось страдание. Слабым голосом он прошептал:

– Валентина… Валентина…

– Я здесь, мой господин! – воскликнула девушка, опускаясь на колени перед диваном.

Рука Саладина потянулась к ее руке, и Валентина взяла его ладонь в свои ладони, ощущая сухое тепло, исходящее от больного.

– Я останусь с тобой, пока ты не поправишься.

– Нет… – он слабо повел рукой. – У тебя слишком много дел!

– Но я хочу остаться! Береги силы! Я прослежу, чтобы все было сделано.

– Мой брат… Аль-Адил… он заменит меня. Отыщите его… – Саладин откинул голову на подушки и затих, даже хриплого дыхания не было слышно.

Валентина, вне себя от тревоги, крикнула лекарям:

– Сделайте же что-нибудь! Вы не должны позволить ему умереть! Сделайте хоть что-нибудь!

– Малик эн-Наср отказывался от наших услуг, ожидая твоего приезда, но иногда лечение оказывается таким же смертельным, как болезнь.

Полог шатра приподнялся, и вошли два мамелюка – обученные ратному делу рабы. «Мамелюк» значит «одержимый», знала девушка. Большинство таких воинов были турками, они отличались преданностью и мужеством.

Мамелюки начали раздувать жаровню с тлеющими углями, на которые положили железные пруты. Когда их концы раскалились докрасна, лекари Саладина откинули покрывало, открыв обнаженную грудь предводителя.

Еще до того как раскаленный металл был прижат к человеческой плоти, Валентина поняла, что собираются сделать. Девушка вспомнила, как гладила шрамы на груди этого мужчины, догадавшись еще тогда, что Саладин страдал и прежде от страшной лихорадки.

Малик эн-Наср застонал от боли, когда сделали первое прижигание, но потом успокоился.

– Теперь будем молиться Аллаху, – прошептал один из лекарей, накладывая лечебную мазь на ожоги.

Лечение, как показалось Валентине, подействовало чудесным образом. Спустя час Саладин стал спокойно дышать, и лекари объявили, что опасность миновала. Теперь выздоровление займет несколько дней, предупредили они, и нет необходимости, чтобы девушка сидела рядом с его ложем. Они позаботятся о больном.

Когда Валентина вышла из черно-желтого шатра Саладина, было уже темно и бархатисто-черное небо оказалось усыпанным мириадами сверкающих звезд. Усталая и встревоженная, она, спотыкаясь, направилась к своему шатру, пробираясь между рядами воинов, ожидавших новостей о здоровье своего предводителя.

Вопросительные взгляды заставили Валентину остановиться. Она кивнула людям и улыбнулась. Радостные возгласы послышались в толпе. Многие бросились на колени и принялись благодарить Аллаха, ниспославшего благословение на их военачальника.

Паксон давно поджидал ее. Он взял девушку за руку.

– Я провожу тебя до твоего шатра! Сегодня тебе выпал трудный день, не так ли? Нужно хорошо отдохнуть! Завтра начинаются переговоры…

Валентина шла рядом с Паксоном, радуясь встрече. Добравшись до места привала каравана, она увидела, что шатер уже установлен и внутри горит жаровня, распространяя слабый свет. Старуха-рабыня из дворцовых кухонь спала снаружи, поджидая Валентину, чтобы подать ей ужин, когда та вернется. Все было в лагере в полном порядке, несмотря на ее длительное отсутствие, и девушка вопросительно взглянула на Паксона.

– Мы с твоим слугой по имени Ахмар проследили, чтобы лагерь был разбит как следует, – сказал он. – Одному ты должна научиться, Валентина: рабы и слуги всегда делают только то, что ты им скажешь, и не больше. Без сомнения, они ждали бы, когда ты придешь и прикажешь ставить шатры и готовить пищу.

Глаза Валентины засветились благодарностью.

– Спасибо тебе, – тихо вымолвила она. Сарацин растерялся, почувствовав симпатию и дружеское расположение этой необыкновенной женщины. Как легко было бы сейчас обнять ее, пробежаться руками по нежному телу и прижаться губами к губам, вкусив их сладость… Он должен обладать этой женщиной!

Словно читая его мысли, Валентина отступила. Она не доверяла себе, испытывая сильнейшее желание броситься в объятия султана и отдаться ему всецело.

Неверно истолковав ее движение, Паксон решил, что она его отвергает.

– Я покину тебя сейчас, и нет нужды благодарить меня за то, что я тебя подождал и проводил к шатру. Я догадывался, долго ждать не придется. Даже христианка не потребует ночи любви от умирающего мужчины! – его слова прозвучали оскорблением, равносильным пощечине.

– Ты торопишься уйти, опасаясь, как бы я не попросила тебя о ночи любви? Ступай же, султан Джакарда! Если бы я искала любви, то даже не посмотрела бы в твою сторону!

Никогда еще женщина не разговаривала с Паксоном в таком тоне! Его рука сама по себе поднялась для удара, но Валентина не выказала страха.

– Ты не боишься меня, рассерженная верблюдица? Ты отвергаешь мои объятия, но готова принять удар? Есть только один способ укротить упрямое животное – проявить еще большее упрямство!

Неожиданно он притянул ее к себе. Неистовым поцелуем Паксон впился в рот Валентины, и звезды, казалось, покинули небосвод, чтобы засверкать у девушки перед глазами. Отстранившись, султан прижался губами к ее уху:

– А укротив упрямое животное, лучше всего напомнить ему, кто его хозяин, – тихо прошептал Паксон.

Валентина отвесила ему звонкую пощечину.

– Ловлю тебя на слове, султан! Так вот: я хозяин, а ты упрямое животное!

Паксон поступил точно таким же образом: занес руку и ударил Валентину по лицу. От обжигающего удара голова ее откинулась назад. Гордость девушки была уязвлена, и, не сдержавшись, она прошипела проклятия, но обидчик только лишь рассмеялся.

Увидев, что слова не производят на него никакого впечатления, Валентина кинулась прочь в бархатную темноту. Вслед ей несся скабрезный, оскорбительный смех. Девушка бежала и бежала, не разбирая дороги. Споткнувшись, она упала на землю и, опустив голову на согнутую руку, безудержно разрыдалась.

Сильные и нежные, давно знакомые руки подняли ее и прижали к груди. Незнакомец шептал слова утешения. Его объятия показались Валентине единственным надежным и безопасным местом, которое ей было нужно и сейчас, и всегда – только эти руки, обнимавшие крепко и нежно, только этот шепот, обещавший успокоение…