Банды Чикаго - читать онлайн книгу. Автор: Герберт Осбери cтр.№ 34

Никаких записей о сожителях Лиззи Аллен не встречается вплоть до 1878 года, когда она познакомилась с человеком по имени Кристофер Коламбус Крэбб, которого мэр Картер Харрисон-младший описывал как «волокиту внушительной внешности». Работал он на тот момент служащим в лавке Маршалла Филда за четырнадцать долларов в неделю. Позже он перешел в лавку Мендела. В 1887 году Крэбб занялся торговлей недвижимостью, с одной-единственной целью – управлять собственностью Лиззи Аллен, насчитывавшей к тому времени уже с дюжину домов и несколько поместий. Стал он также и финансовым советником Молли Фитч, от которой получил в наследство около 150 тысяч долларов после ее смерти, последовавшей через несколько лет. Около 1888 года Крэбб и Лиззи Аллен построили дом на двадцать четыре комнаты на Лэйк-Вью-авеню, но полиция не дала им открыть в этом доме бордель. В 1990-м году они воздвигли на Дирборн-стрит, 2131 внушительное двойное строение стоимостью 125 тысяч, которое под управлением сестер Эверли затмило по роскоши бордель Керри Уотсон и стало самым знаменитым публичным домом в мире. Лиззи Аллен называла это заведение «Зеркальным домом» и управляла разместившимся там борделем вплоть до начала 1896 года, когда она сдала его Эффи Хэнкинсу и ушла из бизнеса, отдав ему тридцать восемь лет. В марте того же года она перевела все свое имущество на Крэбба и написала завещание, по которому ему отходило все, что у нее было. Когда завещание это утверждалось на сессии суда, оказалось, что стоимость ее недвижимости превышала 300 тысяч долларов, а по подсчетам некоторых газет, вообще доходила до миллиона. 2 сентября 1896 года Лиззи Аллен умерла. Ее похоронили на кладбище Роузхилл, а на надгробном камне ее было написано «Вечный покой» [17] .

Вайна Филдс содержала крупнейший бордель своего времени: в нем никогда не работало меньше сорока проституток, а в период Всемирной ярмарки их было по семьдесят – восемьдесят. Все ее работницы были чернокожими, но мужчин в ее заведение пускали только белых. Она стояла во главе своего дома терпимости на Таможенной площади на протяжении почти пятнадцати лет, начиная с середины 1880-х годов, и за все это время в полицию не поступило ни одной жалобы; полицейские ни разу не наведывались к ней, и, по ее словам, она не платила за покровительство ни цента. Девушки ее получали больший процент от заработанного, чем проститутки любой другой мадам Чикаго, и соблюдали строгую дисциплину. Стид писал: «Правила внутреннего распорядка заведения Филдс, распечатанные и висящие в каждой комнате, вынуждают к соблюдению приличий под угрозой таких наказаний, каких не встретишь и в правилах воскресных школ». Среди прочего, им запрещалось приставать к прохожим из окон, пить и появляться в непристойном виде в гостиных и коридорах. Дважды в неделю мадам Филдс проводила разбирательства, и девушек, уличенных в нарушении правил, приговаривали к штрафам, работам по дому, лишали права на гостиные, в крайнем случае – выгоняли. Одной из непокорных проституток, от которой Филдс в срочном порядке поспешила избавиться в 1889 году, была знаменитая разбойница Флосси Мур. Стид писал об этой образцовой мадам так:

«Как это ни странно, она заслуживала уважения всякого, кто ее знал. Одна старая опытная сотрудница полиции с напором утверждала, что «Вайна – хорошая женщина», и мне кажется, что это признают все, кто с ней знаком, и, наверное, она хороша настолько, насколько вообще может быть хороша женщина, занимающаяся столь грязным бизнесом. <...>

Дочь, ничего не подозревающую о делах матери, она воспитывает в добродетельной среде монастырской школы, и доходами она делится со своими несчастными сестрами, чьи мужья сидят без работы. Кроме того, всю зиму (1893/94 г.) она кормила голодных оборванных безработных. За день до того, как я явился к ней, ее бесплатным ужином насытился 201 человек».

История авантюризма и азартных игр в Чикаго со времен Великого пожара и до середины 1890-х – это в основном история Майка Касиуса Макдональда, маклера, владельца салуна и игорного дома, выдающегося политика и покровителя игроков. Любой игрок или шулер, который хотел работать за пределами квартала красных фонарей, должен был «повидаться с Майком» и договориться о выплатах полиции, официальным лицам и членам синдиката Макдональда. Как близкий друг и главный консультант Харвея Д. Колвина и позже Картера Харрисона и как лидер одной из демократических партий на протяжении более чем десяти лет, Майк Макдональд был боссом Чикаго и самым могущественным мошенником в истории города. «Он никогда не был должностным лицом, – писал Ричард Генри Младший, хорошо известный в Чикаго журналист, – но управлял городом железной рукой. Он выдвигал людей, которые должны были быть кандидатами на выборах, он избирал их, и когда они занимали пост, то становились его марионетками. У него были салуны и игорные дома, он защищал главарей игроков и мелких жуликов и способствовал обману в любом проявлении». Он мог бы контролировать и проституцию, но брезговал столь отталкивающими видами криминальной деятельности. Как сказал один из его друзей: «Игроку следует быть порядочным, чтобы работать с Майком».

Этот разборчивый принц шулеров начал свою карьеру в 1864 году, когда ему было 15 лет, работая в поезде Ниагарские водопады – Детройт, занимаясь там поисками игроков и продавая фальшивые призовые награды и поддельные ювелирные украшения. Позже он работал на поезде Новый Орлеан – Чикаго. Он был профессиональным игроком еще задолго до того, как завоевал власть. В 1861 году был очень популярен лозунг, гласивший, что «все ирландцы должны сражаться за Союз». Однако для Майка Макдональда «все ирландцы» означало, что все другие ирландцы, но только не он, должны были рисковать своей шеей на войне. Он организовал группу желающих получить премии за добровольное поступление на службу и увеличил свой капитал за счет комиссионных от премий, которые множество людей платили его гангстерам, чтобы быть зачисленными. Во время Гражданской войны он увеличил свое состояние на игре в фараон, а позже в 1867 году они с ловкачом по имени Дэн Оукс открыли игорный дом по адресу Дирборн-стрит, № 89, где и работали, пока здание не было разрушено в 1871 году.

Оукс и Макдональд играли аккуратно, и их бизнес процветал, хотя однажды в 1869 году Макдональд чуть было не попал под суд – он получил 30 тысяч долларов с одного обанкротившегося помощника кассира одной из чикагских компаний и провел три месяца за решеткой, будучи не в состоянии внести залог 60 тысяч долларов. В конце концов его оправдали и освободили, потому что он купил свидетелей, которые клялись, что в его играх нет обмана и что банкрот сам умолял его со слезами на глазах позволить сыграть. Судебные издержки были очень дорогими, и, когда Макдональд открыл снова свой дом на Дирборн-стрит, он оказался уже не в состоянии платить полиции, чтобы она закрывала глаза на его махинации. Из-за этого полиция проводила облавы в его заведении два или три раза в неделю в течение года, а самого Макдональда арестовывали и штрафовали. Он чувствовал, что его преследуют, и от этого в нем развилось чувство ненависти к полиции, жившее в нем всю жизнь. Когда же наш игрок обрел политическую власть, ничто не доставляло ему большего удовольствия, чем унижать полицейских. Эта жестокая неприязнь породила знаменитую шутку, которая много лет завершала различные шоу и все еще иногда звучит в той или иной форме по радио или в водевиле. Ее придумал Майк Макдональд. Суть ее в следующем.