Банды Нью-Йорка - читать онлайн книгу. Автор: Герберт Осбери cтр.№ 66

В конце 1910 года проблема была наконец решена учреждением китайским послом в Вашингтоне «Комитета сорока», состоящего в основном из китайских торговцев, преподавателей и ученых. Таким образом, перемирие не ставило никаких позорных условий ни для одной из сторон. Комитет действовал до 1912 года, когда в Чайнатауне появился новый клан тонгов, Ким Лан Вуй Со, объявивший войну и Хип Синг, и Он Льонг. Давние противники объединились для уничтожения выскочек, что шло у них неплохо, но тут снова вмешалось китайское правительство, которое с помощью нью-йоркской полиции вынудило тонгов к новому перемирию. Оно было подписано 22 мая 1913 года ассоциацией китайских торговцев, тонгами Он Льонг, Хип Синг и Ким Лан Вуй Со.

Это соглашение установило мир в Чайнатауне, ко всеобщей выгоде и процветанию, вплоть до 1924 года, когда началась другая война из-за того, что несколько тонгов Он Льонг отделились от организации, прихватив с собой существенную сумму денег клана, и нашли убежище у Хип Синг. Борьба спорадически продолжалась в течение нескольких месяцев, но не достигла масштабов прежних конфликтов. Что касается Нью-Йорка, большинство убийств происходило не в Чайнатауне, а среди китайцев – владельцев прачечных и ресторанов в Бронксе и Бруклине. Была также большая война на Западе в 1921 году, в которой принимали участие тонги Суй Инг, Бинг Конг, Суй Дон и Дзянг Инг, но ни один из этих кланов не был представлен на Востоке, и Нью-Йорка эта война не коснулась.

Банды гангстеров на территории Чайнатауна почти не воевали, но в Китайском квартале было полно притонов, управляемых белыми, где гангстеры отдыхали и восстанавливали силы. Скотчи Лэвелл, отказавшись от трудной жизни речного пирата ради работы вышибалой в танцевальном зале «Кэллахэн» на Чэтэм-сквер, открыл свой собственный кабак на Дойерс-стрит, 14, примерно в то же время, когда среди бандитов появился Монах Истмен. Напротив «Кэллахэна» находилось заведение Барни Флинна, который приобрел большую популярность среди ирландцев, когда заказал одному художнику нарисовать портрет Джорджа Вашингтона и отказывался принять работу, пока у ног генерала не были нарисованы несколько мертвых англичан. В доме № 6 по Дойерс-стрит располагался «Чэтэм-клуб», где иногда пел и обслуживал столики Ирвинг Берлин, что происходило по специальному разрешению Ниггера Майка Солтера, в чьем заведении на Пелл-стрит, 12 тот работал поющим официантом, пока не изобрел регтайм. Сейчас в передней комнате старого «Чэтэм-клуба» расположен склад, но внешний вид здания не изменился: это любопытное здание с множеством фронтонов, невероятно грязное и украшенное всевозможными архитектурными безделушками.

Эти кабаки, особенно «Чэтэм-клуб» и заведения Барни Флина и Ниггера Майка, являлись также средоточием белых тунеядцев, которые стекались в Чайнатаун и зарабатывали на пропитание как «лоббигоус», или гиды по кварталу. Одной из известных личностей района в конце 1890-х годов был Большой Майк Абрамс. Когда-то он держал опиумные курильни на Пелл-стрит и Кони-Айленде, но в последние годы просто бродил по Китайскому кварталу, посвятив себя преимущественно дракам с китайцами, иногда принимая заказы на избиение или убийство и занимаясь перепродажей краденого. В последние дни жизни Большой Майк безумно гордился тем, что не меньше десяти китайцев встретили смерть от его руки. Троих он обезглавил складным ножом на Пелл-стрит перед приведенным в ужас сборищем их сородичей. Но Большой Майк выглядел уже не таким страшным, когда один из головорезов Хип Синг, известный как Сэсси Сэм, подстегиваемый рисовым бренди и розовым вином, гнался за ним вдоль Пелл-стрит с длинным кривым мечом. Вскоре после этого Большой Майк отрубил голову Линг Чену, и Хип Синг собрали совет по этому поводу, так как Линг Чен был не последним человеком в клане и его убийство требовало ответных действий. Через месяц Большого Майка нашли мертвым в постели, а его комната была заполнена газом, накачанным через тонкий садовый шланг, который тянулся от открытого крана в холле к замочной скважине в спальне.

Наиболее известным из всех белых бездельников Чайнатауна был Лопатка Чак Коннорс, который родился на Мотт-стрит в уважаемой ирландской семье и был окрещен как Джордж Вашингтон Коннорс. Он получил свое прозвище из-за любви к говяжьим лопаткам, которые в дни своей буйной молодости жарил на пруте над огнем, разведенным в канаве. В то время о нем много писали в газетах, особенно после того, как он стал признанным королем курильщиков опиума и удостоился титулов «Мудрец с Дойерс-стрит» и «Философ Бауэри». Он был одним из родоначальников характерного жаргона низов американского общества и имел устоявшуюся репутацию остряка и прекрасного рассказчика. В ранней молодости Чак был перспективным боксером в легкой весовой категории, но в последующие годы превратился в завсегдатая баров и бродягу. Часами он мог сидеть на стуле напротив «Чэтэм-клуба» не шевелясь, пока толпы туристов с благоговением взирали на него.

Весьма вероятно, что большинство крылатых выражений, приписанных Чаку Коннорсу, если не вообще все они, зародились в головах Фрэнка Уарда О'Мэлли и Роя Л. Мак-Карделла, которые писали тогда для «Сан» и «Уорлд». Коннорс считался благодарным источником для сочинений; от него можно было ожидать чего угодно, и он всегда удосуживался прочесть газету и узнать из нее, что именно он делает и думает. Когда больше не о чем было написать, Чак Коннорс всегда оказывался под боком, и таким образом, будучи постоянно на виду, он вскоре стал известен на всю страну. Его словечки, или, по крайней мере, те, что приписывали ему О'Мэлли и Мак-Карделл, пробились на сцену и даже сегодня воспринимаются как жаргон Бауэри.

Наверное, единственный период, в который Чак Коннорс работал, пришелся на тот год, когда он ухаживал за девушкой, которая впоследствии стала его женой. Чак устроился кочегаром на один из небольших локомотивов, которые возили поезда надземки до того, как линии были электрифицированы, и оставался полезным гражданином, пока его жена не умерла. Затем он вернулся к своему прежнему состоянию, став достопримечательностью Чайнатауна. Жена научила его читать и писать, хотя не очень хорошо, и он восхищал всех в «Чэтэм-клубе» своей эрудицией, проговаривая алфавит в обратном порядке и демонстрируя знание таблицы умножения. Коннорс часто появлялся в различных театрах Бауэри, а однажды был заявлен в афишах в известном театре-варьете Оскара Хаммерстейна «Виктория» на Бродвее. Вскоре после смерти жены вербовщик с Уотер-стрит обманом заманил Чака в матросы, и тот против своей воли отправился в Англию кочегаром. Когда корабль пришел в порт, Коннорс тут же сбежал и провел две недели в Уайтчепеле, где его очаровали манеры и нравы уличных торговцев. Особенно ему приглянулась их одежда, и по возвращении в Нью-Йорк Чак заказал модному портному на Дивижн-стрит пару широких моряцких рейтуз и синий, в горох квадратно скроенный пиджак, украшенный двумя рядами очень больших перламутровых пуговиц. Он их носил с синей рубашкой и ярким шелковым матросским шарфом. Чак Коннорс пытался сделать шапку торговцев с перламутровыми пуговицами частью джентльменского гардероба Чайнатауна и Бауэри, но эта идея была принята без восторга, и вскоре он заменил ее на черное или коричневое дерби, которое было тогда в моде.

Поскольку его имя широко эксплуатировалось газетными репортерами и сам он таким образом приобрел известность, Чак организовал «Клуб Чака Коннорса» и по нескольку раз в год давал благотворительные вечера в «Таммани-Холл». Он приобрел политическое влияние в Чайнатауне и Бауэри, продавая голоса курильщиков опиума, и часто консультировался с такими выдающимися светилами «Таммани-Холл», как Большой и Маленький Тимы Сэлливаны. Оба этих государственных деятеля были почетными членами клуба, как и Ал Смит, губернатор Нью-Йорка, Ричард Мэнсфилд, актер, Джон Л. Салливан, чемпион по боксу, Джонни Келли, игрок, Уолт Б. Мак-Дугл, мультипликатор, Джим Корбетт, Боб Фицсиммонс и многие другие. Много лет Чак Коннорс прожил в двухкомнатной квартире в доме № 6 по Довер-стрит около Ист-Ривер, в многоквартирном доме, который называли «квартирами Фокса», потому что построил его К. Фокс, владелец «Полицейской газеты». Чак никогда не платил за квартиру, и тот факт, что Фокс не предпринимал никаких попыток, чтобы выгнать его, привел к появлению слухов о том, что издатель пожизненно избавил его от квартирной платы. Но Чак редко бывал дома, разве что приходил иногда на ночь: он проводил все свое время в Чайнатауне, и почти в любое время дня и ночи его можно было найти в «Чэтэм-клубе».