Банды Нью-Йорка - читать онлайн книгу. Автор: Герберт Осбери cтр.№ 37

В начале 1865 года была предпринята еще одна попытка сжечь музей Барнума, но разрушен он был в итоге только в июле того же года, а вместе с ним – целый квартал, образованный улицами Фултон, Энн, Нассау и Бродвеем; общий ущерб составил около 2 миллионов долларов. Пожар начался на верхних этажах музея и распространился вниз, постепенно переходя и на соседние здания. Пока работали пожарные, полиция была занята тем, что отражала попытки всякого рода сброда, сбежавшегося на пожар, разграбить соседние магазины, как это было во время великого пожара 1835 года. Несмотря на бдительность полиции, некоторые магазины все же подверглись грабежу, в том числе шляпный магазин Кнокса, шляпы из которого воры продавали тут же, на улице.

В конце Гражданской войны, когда государственные мужи из «Таммани-Холл» глубоко запустили руки в городскую казну, Нью-Йорк вступил в эпоху небывалой жестокости; полиция была настолько деморализована придирками политиков и поразившей ее собственные ряды коррупцией, что не в силах была поддерживать даже видимость уважения к закону. Более 25 лет преступные слои общества наслаждались оргией порока и преступности, и город, который в те времена весь находился на острове Манхэттен, полностью заслуживал звания «современной Гоморры», как его назвал преподобный Тэлмэдж в своей проповеди в Бруклинской церкви в середине 1870-х годов. И Тэлмэдж, и Генри Уорд Бичер, пастор церкви Плимут в Бруклине, часто совершали поездки в Манхэттен, на места злодеяний, в сопровождении сыщиков из центрального бюро, собирая материал для своих проповедей.

До войны кабаки, танцевальные залы и дома с дурной славой были в основном сконцентрированы в Пяти Точках, Бауэри и на улицах Уотер, Черри и прочих, идущих вдоль Ист-Ривер. Но не успели южане сложить оружие в Аппоматоксе, как по всему городу появились сотни публичных домов, где красные фонари мерцали из окон или качались на крыльце. Никто не препятствовал их деятельности, пока владельцы этих заведений платили налоги, более того, они смело рекламировались в газетах и проспектах. Наиболее известным кварталом публичных домов был Систерс-роу на западе Двадцать пятой улицы, возле Седьмой авеню, где в 60-х годах семь сестер, приехавших в Нью-Йорк из небольшой деревушки в Новой Англии на поиски счастья, встав на греховный путь, открыли семь публичных домов.

«Держи вора!» – зарисовка из жизни Нью-Йорка. 31 октября 1868 года

Это были самые дорогие и роскошные бордели в городе. В определенные дни джентльменов не пускали туда иначе как одетыми в вечерний костюм и с букетом цветов, а проститутки рекламировались как культурные барышни, умеющие играть на фортепиано и гитаре и знакомые со всеми тонкостями благородного обращения. Выручка за сочельник всегда направлялась на благотворительность. Еще одним достойным упоминания местом был публичный дом Джозефин Вудс на Восьмой улице возле Бродвея, где каждый сочельник проводилась большая благотворительная вечеринка для слепых; дом оставался открытым весь первый день нового года, в подражание моде, царившей в более благородных слоях общества.

Преподобный Т. Тэлмэдж в «Круге Сатаны»

В своем выступлении в Союзе Купера в январе 1866 года епископ Симпсон из Методистской епископальной церкви сделал обескураживающее заявление, что проституток в Нью-Йорке столько же, сколько и методистов, а позднее, в проповеди в методистской церкви Святого Павла, обозначил их численность в 20 тысяч, что примерно составляло сороковую часть населения города. Джон Кеннеди, уже упоминаемый нами суперинтендент полиции, яростно отрицал истинность заявлений епископа, утверждая, что данные по методистам ему, конечно, неизвестны, они не находятся под его юрисдикцией, а вот проституток в городе, согласно полицейской статистике, 3300, они распределены по 621 публичному дому и 99 домам свиданий, и в это число включены и 747 официанток, работающих в концертных салунах и танцевальных залах. Однако епископ Симпсон и другие реформаторы представили весомые доказательства, и очень похоже, что цифры, названные ими, более соответствовали действительности, чем приведенные суперинтендентом, поскольку последний имел дело с данной проблемой только с профессиональной стороны и, более того, не принимал в расчет тысячи уличных женщин, которых было полно на городских магистралях. Таких женщин прозвали «ночными гуляками», поскольку они редко показывались до заката, но, по мере того как они осмелели, их стали называть «уличными гуляками».

Большинство сомнительных кабаков, которые расплодились по Нью-Йорку в эти не лучшие для города времена и использовались как место встреч гангстеров и падших женщин, находились в районе между Двадцать четвертой и Сороковой улицами и между Пятой и Седьмой авеню; место это имело столь порочную репутацию, что реформаторы именовали его «Кругом Сатаны». В 1885 году было подсчитано, что, как минимум, половина зданий в районе использовалась для злодеяний того или иного рода, а Шестую авеню, на тот момент самую дикую и развеселую улицу города, сплошь покрывали бордели, салуны, ночные танцевальные залы. Она постоянно кишела пестрой толпой, ищущей развлечений. Этот район, именуемый Тендерлойн, что означало «Задница», был территорией 29-го полицейского участка. После долгого неблагодарного труда в отдаленных районах капитан Уильямс в 1876 году был переведен в 29-й участок. Через несколько дней один приятель, встретив капитана на Бродвее и обратив внимание на его широкую улыбку, спросил, чему тот радуется.

«У меня в жизни перемены, – ответил Уильямс. – Мне давно не доставалось ничего, кроме мясных обрезков, а теперь я получу кусочек и от задницы».

Арест на улице. Художник С. Кендрик, 18 мая 1878 года

Наверное, самым знаменитым из кабаков, находящихся на участке Уильямса, был «Сенной рынок» на Шестой авеню, чуть южнее Тридцатой улицы. Благодаря своему долгому существованию (он несколько раз закрывался и открывался вновь, а окончательно прекратил свое существование только в 1913 году) «Сенной рынок» приобрел широкую известность в Соединенных Штатах, став излюбленным местом сбора провинциалов, которые приезжали взглянуть на великий город. Изначально это был театр-варьете, открытый сразу после Гражданской войны и названный по имени аналогичного театра в Лондоне. Но конкурировать с такими известными театрами, как «Тиволи» на Восьмой улице или театр Тони Пастора на Четырнадцатой, оказалось невозможно, и в декабре 1878 года театр закрыли. Однако через несколько недель он был перестроен и открыт вновь, теперь в качестве танцевального зала, каковым и оставался до конца своих дней.

«Сенной рынок» находился в трехэтажном каркасно-кирпичном доме едко-желтого цвета, казавшемся при дневном свете мрачным и совершенно безликим. Но с наступлением темноты, когда «артисты» «Круга Сатаны» собирались на ночную прогулку по Шестой авеню, ставни открывались, во всех окнах зажигался свет, а на огромных железных крюках перед входом появлялась вывеска: «Сенной рынок – большие вечерние танцы». Женщин пускали бесплатно, но мужчины платили за право танцевать, пить и всячески развлекаться внутри заведения по 25 центов. Балконы и ложи, с трех сторон окружавшие первый этаж, остались от театрального прошлого здания; там были оборудованы отдельные комнаты, в которых во время расцвета «Сенного рынка» женщины плясали канкан и давали представления вроде пип-шоу во Франции. Говорят, что само слово «цирк», которым в этой стране сейчас часто называют подобные представления, пошло от «Сенного рынка». В словарях «канкан» определяется как «шумный французский танец, сопровождаемый непристойными или экстравагантными жестами», но в старом «Сенном рынке» он носил более чем просто «шумный» характер, особенно под утро, когда все заведение окутывал дым, а столы и пол были завалены пьяными гуляками, карманы которых проворно обшаривали шустрые пальцы работников заведения и профессиональных воров. Позже на место канкана пришли хучи-кучи и другие танцы, которые обрели популярность с появлением «Маленького Египта» на Всемирной ярмарке в Чикаго.