Камень Януса - читать онлайн книгу. Автор: Элли Гриффитс cтр.№ 53

— Сэр!

В дверях кабинета появилась Таня.

— Ну, что еще? — буркнул Нельсон, надеясь, что подчиненная оценит его настроение и исчезнет.

— Я нашла историю болезни Аннабел Спенс.

Это другое дело. Усталость как рукой сняло, и он сменил выражение лица на более приветливое.

— Отличная работа. Показывай.

Похвала привела Таню в восторг.

— Все так, как вы сказали. Удивительная причуда пломбировать молочные зубы ребенка. Вот я и решила: подобную работу, наверное, выполняли не местные врачи. Поэтому связалась с Лондонским институтом дантистов. Он существует с 1911 года, когда-то принадлежал Лондонскому городскому госпиталю, но теперь является частью госпиталя Святого Варфоломея. Там сохранилась история болезни Аннабел, и несколько минут назад нам прислали ее по факсу.

Таня сделала паузу, ожидая похвалы, но Нельсон молча протянул руку за бумагой. Просмотрел листы, нахмурился и произнес:

— Это не она.

— Что?

— Ты заглядывала в документ?

— Нет. Сразу понесла вам.

— Если ты помнишь, у нашего черепа пломба в зубе — редкий случай у таких маленьких детей. А у Аннабел Спенс, если верить этим записям, никаких пломб нет.

Рут ехала повидаться с Катбадом. Он позвонил накануне и предложил встретиться у холма, где раскапывали римское поселение, а затем пообедать в «Фениксе». И она решила, что он станет хорошим противоядием от преследовавшей ее в последние дни тьмы. Катбад мог говорить, что открыт «темной стороне», но на самом деле в нем было нечто успокаивающее. К тому же Макс сообщил ей, что они нашли резное каменное изображение, которое может оказаться камнем Януса — древнего двуликого бога. И она предвкушала, как познакомит с Янусом Катбада.

Рут быстро вела машину и слушала музыку из альбома Брюса Спрингстина. Не «Баллады» с их путешествиями по шоссе в никуда и беспросветными городами, где нет работы, потому что этого требует экономика. Из эпохи «Танцев в темноте» — с мощными гитарными переборами. Она устала (легла в постель около часа ночи, а потом не могла заснуть), но радовалась, что находка римского времени заставила забыть, что кто-то хочет ее убить.

Ну не совсем забыть — выходя из «рено», Рут озиралась по сторонам и буквально подпрыгнула, когда из травы в небо взмыл жаворонок и, заливаясь песней, закружил в вышине. В руке она держала мобильник, в котором телефон Нельсона был запрограммирован для быстрого набора. И тут же позвонила бы ему, если бы ей что-то почудилось в кустах. Но среди белого дня трудно поверить, что детей могут приносить в жертву или в культ богини колдовства.

Когда она стала забираться по травянистому склону, начал накрапывать дождь — теплый, приятный, который даже освежал. Людей на раскопках не было, траншеи аккуратно прикрыты брезентом. И никаких признаков Катбада. Макс сказал, что она найдет камень Януса в дальнем шурфе. Пока Рут ковыляла по буеракам, дождь усилился, и она пожалела, что не захватила куртку. Подняла мокрый брезент и сразу увидела камень. Круглый, по виду гранит, размером вдвое больше человеческой головы. Он выглядел уродливым и зловещим на тщательно просеянной земле. Являлся ли он частью статуи или выполнял какие-то особые функции? Даже с того места, где она стояла, Рут заметила с каждой стороны камня лицо, но ни одно из них не отличалось дружелюбием.

— Янус, — раздался голос над ней, — Янус, хранитель дверей.

Джуди боялась вздохнуть. Она понимала, насколько важно, чтобы сестра Иммакулата продолжала исповедь, и молилась, чтобы никто не зашел в зимний сад. Хорошо бы никакой доброхот не предложил им чаю или кофе и старая монахиня не обессилела и не лишилась способности говорить.

— Кто ее убил? — тихо спросила Джуди.

Но когда старая женщина посмотрела на нее, Джуди поняла, что мысленно та уже далеко: полные муки глаза налились слезами — это были глаза Орлы Маккинли.

— Мне было двадцать три года. Он звал меня своей Иокастой. А когда родился ребенок — всего двадцать. Слишком молода. Ничего не понимала. Глупая девчонка из графства Клэр. Он был намного умнее меня. Знал историю, Древний Рим, о богах. О всяких ужасных обрядах, которые необходимо совершать, чтобы умилостивить их.

— Ребенок, — напомнила Джуди, чувствуя, как ледяная рука сжимает ее сердце.

— Это был мой ребенок, — произнесла сестра Иммакулата, и ее лицо осветилось воспоминаниями. — Моя Бернадетта.

— У вас был ребенок?

— Девочка. Три года жила со мной. А потом он ее убил. Сказал, что этого требовали боги.

Джуди застыла от ужаса.

— Кристофер Спенс убил вашу дочь?

Монахиня будто не слышала.

— Заявил, что боги требуют жертву. Надо было восстановить надежность стен. Аннабел Спенс умерла оттого, что стены оказались ненадежными. Мы должны были предложить богам что-то ценное.

— Он принес вашего ребенка в жертву?

— Это был и его ребенок, — печально вздохнула сестра Иммакулата. — Но похоже, его это не волновало.

— Его ребенок?

— Я понимала, что это неправильно. — Монахиня схватила ее за руку. — Знала, что совершаю неправедное дело. Грешу. А грех, он тянется за человеком, так говорили сестры у нас в Ирландии. Я согрешила с ним, забеременела и родила ребенка. Девочка родилась в скорби — незаконнорожденной. И расплатилась за все. Моя Бернадетта.

— Как он ее убил?

Джуди было ясно: надо выслушать всю историю. Можно приехать сюда еще раз и официально снять показания, но она сознавала, что такого шанса может не представиться. Сестра Иммакулата хранила тайну более пятидесяти лет и наконец заговорила. Нельзя ее останавливать.

— Я стирала белье в прачечной, — устало продолжила монахиня. — У слуг был выходной день. Когда я пошла ее проведать, она была уже мертва. Убита ножом, в кроватке. Повсюду кровь — на стенах, на одеялах на полу. Он хотел, чтобы я смочила руки в ее крови. Объяснил: таков ритуал.

— И как вы поступили?

— Покрыла его, — резко ответила умирающая. — Я же вам уже сказала.

— Каким образом?

— Исчезла. Он похоронил тело в саду. Решил, что позже откопает и поместит под дверью. В качестве жертвы Янусу. А голова отправится в колодец. Я в тот же день уехала. Вернулась в Ирландию. И все подумали, будто я взяла Бернадетту с собой. Вот такая сумасшедшая, неблагодарная ирландская девчонка. А я это сделала ради него.

— Но зачем?

Монахиня с удивлением, почти с жалостью посмотрела ей в лицо.

— Я все еще любила его. И это было самое страшное. Он убил мою дочь, а я его по-прежнему любила. Теперь я считаю это самым ужасным своим грехом.

— Значит, вы вернулись в Ирландию?