Вознесение - читать онлайн книгу. Автор: Лиз Дженсен cтр.№ 66

— Давайте расспросим Бетани, — предлагаю я. — Может, какой-то толк все же был.

В молчании они следуют за мной в комнату, где на кушетке лежит Бетани и разглядывает поджившие руки. Длинная спираль бинтов валяется на полу, будто гигантская макаронина.

— Знал ведь, что я и не такое выдержу, и удрал, слизняк вонючий! А ты его взяла и отпустила! Говорили же тебе, Немочь, тридцать секунд! Тогда все бы у нас получилось.

— Ты точно ничего не видела?

— Ясное дело, нет! — взрывается она. — Потому что мне не хватило току!

— Теперь уже ничего не поделаешь, — говорю я, чувствуя себя раздавленной, беспомощной и как будто выдернутой из собственного тела. Такое ощущение, что я смотрю на себя из дальнего утла. Или снаружи, из темноты за окном.

— Не будь идиоткой, — возражает она, приподнявшись и морщась от боли. — Тупицы вы все. Машинка-то все еще здесь. На какие кнопки жать, ты знаешь. Так что давай, вперед.

Глаза Кристин Йонсдоттир округляются, а Фрейзер Мелвиль посылает тревожный взгляд в мою сторону. Нед почесывает заросший подбородок.

— Не глупи, — бормочет физик. — Тебе что, жить надоело?

— Ерунда, — говорит она и заторможенно кивает на ящичек. — Давай. Тут и ребенок справится. А наша Немочь так и подавно. Или любой из вас. Вперед. Тридцать секунд, поняли? Ваш профессор-то уже едет небось? Давайте шевелитесь. Пока не струсили. Не думайте ни о чем, нажмите на кнопку — и все.

Кристин отступает назад. Она как будто уменьшилась в размерах, словно собралась сжиматься, пока не исчезнет совсем. Фрейзер Мелвиль стоит, застыв посреди комнаты. Открывает рот, но, бросив на меня вопросительный взгляд, сжимает губы. Я знаю, какие мысли у него в голове.

— Нет, — говорю я.

— Господи! — шипит Бетани. — Трусливая корова. Не хочешь меня выручить, так вспомни хотя бы о тех людишках, которых ты вроде как спасать собралась!

Ее трясет от ярости.

— А ты? Готова ли ты рискнуть ради «людишек»?

— Идиотка несчастная. Дело не в других. Во мне. А моя жизнь и так ни хрена не стоит. Давай займись делом.

— Намылить тебе веревку? Нет уж, спасибо.

Бетани глубоко вздыхает:

— Ладно. Хочешь красивых слов, получай. Я люблю жизнь. Обожаю. Радуюсь каждому дню. Наслаждаюсь каждой секундой на этом великолепном сволочном свете. Некая калека открыла мне глаза на все его охрененное великолепие. Своим чудотворным психотрепом. Я мечтаю увидеть будущее. Жду не дождусь. А теперь включай ящик, чтоб тебя! Это мое последнее желание, ясно?

Не успеваю я и глазом моргнуть, а она уже засунула в рот кляп, нащупала дрожащими руками маску, накрыла ею лицо и включила подачу газа.

— Давай, — бормочет она заплетающимся языком и зажмуривается. — Иначе я никогда тебя не прощу.

Для этого ты должна еще выжить, думаю я. Меня чуть не рвет от ужаса. Нед Раппапорт, Фрейзер Мелвиль, Кристин Йонсдоттир — все ошалело смотрят на меня. С улицы доносится шелест колес.

— Хэриш. Пойду его встречу, — бормочет Кристин и бесшумно выскальзывает за дверь.

Меня часто упрекали за то, что я, дескать, слишком много думаю, бесконечно анализирую, выискиваю скрытый подтекст там, где его нет. Если на кон поставлено нечто настолько огромное, что сознание не в силах его охватить, нельзя терять время на пустые раздумья.

Иногда нужно просто шагнуть во мрак. Не колеблясь, вслепую. Зная, что после этого все безвозвратно изменится.

Быть может, я буду клясть себя за это решение до конца жизни. Но всё — оно принято. Мазнув губкой по лбу Бетани, хватаю электроды, прижимаю их к ее вискам и, щелчком запустив таймер, включаю ток. Электричество затапливает ее мозг, а я перестаю дышать.

Голова работает четко, ясно. Все лишнее забыто. Главное — не потерять сознание от ужаса. Если она умрет, меня назовут убийцей. И будут правы.

Крепко прижав электроды, слежу за часами.

Тихо, как в могиле. Лицо Бетани так бесстрастно, что кажется неживым. Проходит десять самых долгих в моей жизни секунд, но ничего ужасного не случается. Двадцать секунд. Двадцать пять. Двадцать шесть. Двадцать семь. Ни малейшего движения, никакой реакции. Хорошо это или плохо? Должны быть какие-то признаки, но какие? Не дышать, пока все не кончится. Двадцать восемь. Слышу, как сглатывает Нед. На плечо ложится рука физика. С отвращением ее сбрасываю — себя я ненавижу еще больше, чем его.

На двадцать девятой секунде — беда.

Внезапно, без малейшего предупреждения, голова Бетани взлетает над подушкой в сильнейшем эпилептическом спазме. Руки и ноги беспорядочно дергаются, электроды и кляп летят на пол, но лихорадочный брейк-данс продолжается. Фрейзер Мелвиль кричит Неду, чтобы тот хватал ноги, а сам вцепляется в молотящие воздух руки. Едва отдавая себе отчет в своих действиях, опираюсь на руки, приподнимаю непослушное тело над сиденьем и с отчаянным усилием падаю на кушетку, прижав своим телом судорожно извивающуюся фигурку. Голова Бетани, выскользнувшая из ремней, врезается мне в губы. Во рту становится солоно. Судороги продолжаются. Несмотря на тяжесть моего тела, она наполовину сползла на пол. Течет кровь — моя ли, ее ли, непонятно. Она откусила себе язык, думаю я. И тут худенькое тельце замирает.

Нед отступает в сторону, а физик — играючи, будто тряпичную куклу — поднимает меня и усаживает обратно в кресло.

Окровавленная, скрюченная фигурка застыла — грудь, до этого бурно вздымавшаяся, теперь неподвижна.

Земля уходит у меня из-под ног.

В дверях возникает ошарашенная Кристин Йонсдоттир. А с ней — Хэриш Модак.

В жизни он кажется немощнее, чем на фотографиях, — седовласый, усохший старик с темными прищуренными глазами хищной птицы, которые быстро обегают комнату и при виде кровавого хаоса расширяются.

Повсюду — красные потеки. Бетани лежит в неестественной позе, как будто пыталась вывернуться наизнанку. Из угла ее рта капает кровь.

Она не дышит.

Когда до него доходит смысл увиденного, у Хэриша Модака подкашиваются ноги. Покачнувшись, он упирается рукой в дверной косяк. Кристин подхватывает его под локоть и усаживает посеревшего лицом идеолога планетаристов на стул у окна.

— Я буду дышать ей в рот, а ты жми на сердце, — говорю я Фрейзеру Мелвилю.

— А я — считать, — говорит Нед, подбегая к нам.

Набрав побольше воздуха, прижимаю губы к губам Бетани и выдыхаю ей в легкие.

Следующие минуты сливаются в один долгий миг. Чувствую вкус крови и соплей. В голове стучит мысль: «Пусть я умру вместо нее. Не знаю как, но я придумаю. Бетани, вернись. Вернись». Легкие саднит от усилий, а я все перекачиваю воздух, как заведенная. Все рефлексы включились. В какой-то момент я отрываюсь от ее губ и думаю: «Это уже не Бетани. Это ее труп». Все равно упорно продолжаю дышать в ее легкие. Краем сознания отмечаю, что Неда сменила Кристин Йонсдоттир, а сам он разговаривает по телефону.