Запретные наслаждения - читать онлайн книгу. Автор: Сара Рэмзи cтр.№ 43

— Разве у меня был выбор? — спросила она.

Она не хотела обидеть его, просто констатировала факт. Алекс вздрогнул.

— Мадлен, вчера вечером я разговаривал с тобой как со своей подопечной. Сегодня я хотел бы поговорить с тобой как с сестрой.

Она подошла ближе.

— О чем, Алекс? У меня мало времени, через два часа мне нужно быть в театре.

Алекс недовольно поджал губы, ему явно пришлось не по вкусу упоминание о театре, но волю чувствам он давать не стал.

— Не возражаешь, если мы поговорим в саду?

Она кивнула. Все лучше, чем сидеть в кабинете. Сад был небольшим, как все сады при лондонских городских домах. Всего несколько тропинок, огибающих клумбы, и фонтан, весело выбрасывающий блестящие на весеннем солнце струи. Потайная калитка была проделана в живой изгороди, окружавшей сад. Кустарник щетинился свежими зелеными побегами. Это был тихий, спокойный уголок в самом сердце Лондона, но Мадлен чувствовала себя, как на поле боя.

Они медленно шли по тропинке. Мадлен молчала, Алекс тоже никак не мог начать разговор. Наконец он откашлялся и произнес:

— Я должен извиниться перед тобой. Вчера я наговорил лишнего.

Она ждала, но он больше ничего не сказал.

— Так ты просишь прощения? — спросила она.

Алекс усмехнулся.

— Да, Мадди, я прошу у тебя прощения. В течение многих лет я ждал, когда ты, наконец, наберешься смелости и отважишься на сумасшедший поступок, а когда ты совершила его, я пригрозил отправить тебя в изгнание. Пожалуйста, не относись к моим словам всерьез, я никогда не прогоню тебя, наоборот, я хочу тебе помочь.

Они остановились возле фонтана. Мадлен присела на край мраморного бордюра. В воде плавали ветки, которые не выдержали натиска ветреной весны.

— О чем ты говоришь? Разве не ты хотел, чтобы я вела себя как приличная старая дева?

Мадлен жестом предложила Алексу сесть рядом, но он отказался.

— В твоих глазах всегда был огонь. Ты — бунтарка, хоть и скрываешь это. Эмили делает что хочет, не прячась и не стесняясь, но ты борешься со своими желаниями, заставляешь себя быть такой, какой тебя хотят видеть другие. Я переживал за тебя и боялся, что ты никогда не позволишь себе быть настоящей. Мне жаль, что твой бунт оказался таким опасным, и я не могу поддерживать тебя в этом, но в глубине души я рад за тебя.

Сказанное об Эмили заставило ее нахмуриться.

— Если ты хочешь, чтобы я последовала примеру Эмили, то, увы, это не для меня.

— Нет, тебе не нужно поступать, как она. Ты и так многое делала по ее указке, например, избегала общества, хотя тебе нравилось быть среди людей. А Эмили чувствовала себя счастливой только наедине с пером и бумагой.

Мадлен вскочила. Ей было неприятно слушать, как он сравнивает ее с Эмили, особенно после того, как накануне вечером он открыто заявил, что пожертвует Мадлен ради спасения сестры.

— У меня создалось впечатление, Алекс, что ты хотел извиниться. Но, как я понимаю, ты сможешь сделать это и позже, после того, как отправишь меня на Бермуды или выдашь замуж за Фергюсона.

Мадлен окончательно вышла из себя. Алекс поймал ее за руку. Он был не так груб, как прошлой ночью, но настолько же непоколебим.

— Ты знаешь, почему я так разозлился вчера вечером?

— Мой проступок может подпортить твою репутацию.

— Нет. Это не главное. Если бы от моей репутации не зависело благополучие других людей, я бы и словом не обмолвился. Я был зол, потому что ты лгала мне. Неужели после стольких лет, которые мы прожили как одна семья, я не заслужил твоего доверия?

Мадлен закрыла глаза. Ложь была наихудшим ее проступком. Ей было очень стыдно. Она врала не потому, что не доверяла им. Просто желание играть в театре затмило все остальное.

— Мне очень жаль, Алекс.

— Мне тоже, — сказал он, отпуская ее руку. — Я просто хочу, чтобы ты поняла: я сержусь не потому, что ты играла в театре, а потому что ничего не сказала мне, потому что врала всем нам. Вчера я видел тебя на сцене: ты действительно очень хорошая актриса.

Она сдержанно кивнула, принимая комплимент, но сказать ей было нечего, поэтому она развернулась и медленно пошла к дому. Алекс позволил ей уйти.

Чтобы избежать встречи с Эмили, Мадлен поднялась по черной лестнице. На душе снова стало неспокойно и тоскливо. Она не знала, правильно ли поступила, отказав Фергюсону, и переживала из-за отношений с родными. Она не сможет все время прятаться, ей не избежать ни откровенного разговора с тетей и кузиной, ни повторного предложения Фергюсона, но пока она не готова ни к первому, ни ко второму.

В этот миг, раздавленная предательством, которое уже пережила, и страхом в будущем оказаться с разбитым сердцем, она не знала, что ей делать. Ей так не хватало уверенности в себе и понимания, что же творится в ее собственном сердце.

Фергюсону не хотелось возвращаться в Ротвел Хаус. В основном из-за сестер. Он был бы счастлив, если бы сегодня его оставили в покое. Ему нужно было подумать, и лучше в тишине своего кабинета, а не в клубе, который напоминал скорее змеиное гнездо, нежели место для размышлений. Но его планам не суждено было сбыться. Едва он переступил порог особняка, дворецкий поспешил сообщить, что Элли, Кейт и Мэри ожидают его в гостиной.

Больше всего Фергюсона удивило то, что его хотела видеть Элли. Кейт и Мэри относились к нему если не с враждебностью, то с нескрываемым презрением. Но у Элли было гораздо больше причин избегать встреч с ним. Он приказал дворецкому принести чай в кабинет и пригласить туда девушек. Этикет требовал, чтобы Фергюсон сам вышел к дамам, и он понимал, что это приглашение будет расценено как оскорбление. Неважно. Если разговор обернется очередным скандалом, лучше быть поближе к графину с бренди.

В кабинете он сел за массивный стол отца. Вернее, сел за свой стол — очевидно, потребуется несколько лет, чтобы к этому привыкнуть, — и провел рукой по прохладной дубовой столешнице. Интересно, где росло это дерево? В детстве стол казался невероятно огромным и очень нравился ему, особенно когда отец позволял забираться себе на колени и просматривать вместе с ним почту. Может, ему стоит заказать другой стол — как знак его нового высокого статуса? Или лучше оставить этот, который — вместе с титулом — достался ему в наследство?

Фергюсон поморщился. Снова неприятные мысли не давали ему покоя. Это всего лишь мебель, через нее не передаются человеческие качества. К тому же стол годился для особого рода развлечений. Он представил, как на нем выглядела бы Мадлен — лежа с распущенными волосами или стоя на коленях и с его членом во рту. Но об этом сейчас, определенно, не следовало думать. Момент, когда его фантазии могли бы осуществиться, был весьма далек. Важнее сейчас было не спугнуть ее. А для начала ему предстоит помириться с сестрами или хотя бы спокойно поговорить с ними. Он не ждал, что они простят его, но было бы неплохо, если бы они перестали каждый вечер запираться в своих комнатах, обрекая его на тоскливые ужины в одиночестве. Он чувствовал себя прокаженным.