Теория невероятности - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Борисова cтр.№ 50

— Ну, что же ты? Поймай меня!

Девушка стояла в двух шагах от него, нагая и прекрасная, одетая лишь в лунный свет. Он искрился, играл и переливался, как тончайший прозрачный шелк, и теперь она казалась лесной богиней, повелительницей птиц и зверей, которую древние римляне почитали чуть ли не превыше всех…

Как ее звали? Ну да, конечно, Диана!

Он кинулся было к ней, протянул руку, но миг — и пальцы хватают лишь воздух.

— Я здесь! Догоняй!

И теперь он бежал в отчаянной попытке поймать проклятую ведьму, а она смеялась и дразнила его, то исчезая за деревьями, то появляясь вновь. Волосы развевались, и казалось, что она летит, не касаясь земли.

Вот и лес начал редеть понемногу. Впереди виднеется открытое пространство, залитое лунным светом. Василий уже начал задыхаться, в боку закололо… Он бежал из последних сил, неизвестно на что надеясь.

Вдруг он споткнулся, упал и довольно сильно ударился головой о какой-то камень, неведомо как оказавшийся здесь. Даже лоб рассек… По лицу потекла кровь, заливая глаза, но все же он нашел в себе силы подняться. Теперь приходилось двигался почти ощупью, пошатываясь и хватаясь за стволы деревьев, но все же упорно шел вперед. Врешь, не возьмешь!

Наконец лес кончился. Василий оказался на поляне. Черноволосая ведьма была совсем рядом… Теперь она и не думала больше убегать. Он снова услышал ее голос:

— Ну вот мы и пришли!

Василий отер кровь со лба и увидел, что рядом с ней стоят какие-то люди в длинных белых балахонах. Лица их были закрыты капюшонами, а легкий ночной ветерок чуть колебал одежды.

В первый момент он немного оробел. Так вот, оказывается, как выглядит настоящий шабаш! А он-то думал, что подобные сборища могли происходить лишь в Средневековье…

Василий пытался припомнить, как надлежит поступать ревнителю благочестия, волею судеб оказавшемуся на подобном сборище, но, как назло, ничего дельного на ум не приходило. Напротив, вспоминалась только печальная история инквизитора из Комо, который, спалив заживо множество ведьм, все же не до конца верил их рассказам. Этот отважный человек решил лично удостовериться в том, что происходит на шабашах, и заставил одну из арестованных колдуний тайком провести его туда. Любознательность дорого обошлась члену священного трибунала… Дьявол поначалу делал вид, что не замечает незваного гостя, но потом по его сигналу нечисть разом набросилась на несчастного, и через две недели он скончался от побоев.

Значит, помощи ждать неоткуда. Если уж инквизитор, облеченный саном, не смог защитить себя, то и ему не спастись. Ночь — время, когда демоны чувствуют себя хозяевами на земле. Низринуть их в ад может только первый крик петуха, но до утра еще далеко, и луна высоко стоит в темном небе…

Но почему-то убивать его никто не спешил. Василий растерянно озирался по сторонам и чувствовал себя на редкость глупо. Все-таки по свидетельствам Отцов Церкви шабаш выглядел несколько иначе! Никаких тебе голых ведьм, исполняющих бесовские пляски и поедающих ножки некрещеных младенцев, ни дьявола в образе черного козла… Даже та, что заманила его сюда, теперь непонятным образом облеклась в длинный балахон и скромно стояла среди других.

Чтобы придать себе мужества, он усилием воли пытался вызвать воспоминания об отце Иоганне. Вот он бы точно не дрогнул, оказавшись в руках этих дьявольских созданий, а если надо — без страха принял бы мученическую смерть!

Сейчас он почти воочию увидел монастырь среди зеленых холмов, стрельчатые церковные своды, лицо юного послушника, прекрасного, как сам архангел Михаил, в честь которого он и получил свое имя… теперь близкая гибель уже не страшила его. В самом деле, чего же бояться, если жизнь — бесконечна?

Василий счастливо улыбался, все дальше и дальше уходя в свою прошлую жизнь. Жаль только, что милых сердцу картин, когда он был по-настоящему счастлив, сохранилось в памяти совсем немного… Жизнь отца Иоганна была чистой и праведной, он был настоящим подвижником, неутомимым тружеником и защитником веры, а он знает о нем далеко не все.

Вперед выступил высокий, худой точно скелет мужчина. Даже под длинным балахоном это было заметно. Он откинул капюшон, прикрывающий лицо.

— Ты помнишь меня? — спросил он.

Василий сразу его узнал. Именно его он видел возле дома колдуньи Альвины! Значит, он шпионил за ним, выслеживал… И привел сюда, на верную смерть.

— А тогда, раньше?

Боль вонзилась в виски, словно раскаленная игла. Василий на миг закрыл глаза. Словно огненный шар взорвался перед глазами, и все озарилось ослепительно-ярким, безжалостным светом. Да, действительно, он помнил!

Ученый аптекарь Альбрехт Доденхайм, колдун и чернокнижник… Он сам явился в магистрат, признался во всех своих деяниях, произносил кощунственные речи и даже посмел посягнуть на авторитет самой святой церкви! Его слова о том, что придет время и сам папа римский будет каяться перед всем миром, включая еретиков и язычников, за существование судов инквизиции, возмутили его до глубины души.

Даже под пытками этот грешник не обнаружил и тени раскаяния, напротив, открыто глумился над судьями, вытаскивая на свет божий все их грехи, все самые потаенные желания, в которых человек и сам себе не всегда может признаться. Почтенному фон Шнеевейсу, известному гонителю чародейства, он намекал на связь его молодой жены с графом Пургшталем, господина Атенштадта попрекал страстью к азартным играм, и даже палач Фриц Вебер, ко всему привыкший за долгие годы беспорочной службы в застенке, содрогнулся и побледнел, когда услышал совет не покупать сегодня дочери новое платье из брабантских кружев… Его самого он тоже смутил, напомнив о каком-то страшном поступке, который он пытался забыть всю жизнь…

И о Михаэле.

Откуда он знал? Наверняка от самого дьявола!

И теперь он снова стоит перед ним, безжалостно смотрит в глаза, вытаскивая на свет божий самое сокровенное, потаенное, запрятанное в глубоких тайниках души.

Нет, нет, он не смеет этого делать!

Отчаянным усилием воли он пытался отогнать дьявольское наваждение, вспоминая только о хорошем. Он видел, как они с Михаэлем идут по дорожке, обсуждая толкования блаженного Августина, как сидят в библиотеке, занятые переписыванием старинных книг, стоят рядом на молитве… Картины эти исполнены истинной благодати, так что слезы умиления наворачиваются на глаза, но миг — и он видит совсем иное.

Темнота. Келья. Глаза совсем рядом — огромные, молящие… Любимые глаза. А он придвигается все ближе, ближе… И уже не может остановиться. Все как в тумане — юное нагое тело, еще не тронутое возмужалостью, потом — быстрые движения, нарастающее возбуждение… И вот уже нет больше ничего, даже самого Бога, только огромное блаженство!

Позже приходит стыд. Когда все было кончено, он не смеет взглянуть на Михаэля и уходит, ни слова не говоря, и закрывает лицо капюшоном.

В следующий раз он увидит его уже мертвым.