Лабиринт Осириса - читать онлайн книгу. Автор: Пол Сассман cтр.№ 16

– Конечно. Передавай привет Саре. Скажи, мы все надеемся, что у нее все будет в порядке с… – Армянин похлопал себя по животу и пошел принимать заказ. А Бен-Рой направился к лестнице на улицу, испытывая легкое разочарование из-за того, что не смог выудить больше информации, и гораздо более сильное чувство вины из-за того, что о Саре и ребенке больше думают другие, чем он. Его ребенок еще не родился, а он уже чувствовал себя самым дерьмовым на свете отцом.

Перед входом на территорию собора Святого Иакова, примерно на середине, улица Армянской патриархии ныряет в тоннель. В стене над тоннелем есть арочное окно, тусклое, зарешеченное, скрытое узором сухих побегов лианы. С этого наблюдательного пункта его преосвященство архиепископ Армен Петросян видел, как Бен-Рой входил в «Армянскую таверну». Он все еще смотрел в окно, когда детектив вышел из таверны и повернул к полицейскому участку Давида.

Поглаживая бороду, архиепископ следил, как высокая, угловатая фигура удаляется по улице и исчезает за поворотом на улицу Омар ибн аль-Хаттаба. Только после этого Петросян оставил свой наблюдательный пункт и пошел к главному входу в собор. Проходя мимо застекленной конторки, он кивнул мужчинам в матерчатых кепках и дал знак одному из них следовать за ним. Они отошли на несколько метров по сводчатому проходу и остановились у обтянутой зеленым сукном доски объявлений, где их не могли слышать ни из сторожки, ни снаружи от ворот, где дежурили пятеро израильских полицейских. Архиепископ оглянулся и что-то прошептал на ухо человеку в кепке. Тот кивнул, оправил кожаную куртку и вышел в ворота на улицу.

– Господи, спаси нас и помилуй, – пробормотал архиепископ, поднимая руку и целуя аметистовое кольцо на пальце. – И прости меня, Великий Боже.

Аравийская пустыня, Египет

Деревня Бир-Хашфа находилась в семи километрах к западу от фермы семьи Аттиа, ближе к Нильской долине, и стояла на перекрестке двух грунтовых дорог. Одна из них вела с востока на запад, от гор к реке, другая, та, что пошире, – с севера на юг, параллельно Нилу, и связывала автострады Двадцать девять и Двести двенадцать. Когда деревня была уже близко, Халифа проверил мобильный телефон и попросил Сарию остановиться.

– У меня был вызов, – сказал он. – Надо позвонить Зенаб. А то другого времени не будет.

Он вылез из машины и, хрустя подошвами по гравию, отошел на десять метров, остановившись у ржавой бензиновой бочки. Набрал номер и, ожидая, пока жена ответит, нагнулся, поднял пару пустых банок из-под кока-колы и поставил на бочку. Сидевший в машине Сария улыбнулся: это поистине в характере его босса – хочет, чтобы во всем был порядок, старается навести чистоту везде, даже в пустыне. Поэтому он такой хороший детектив. Лучший. Лучший даже после всего, что случилось.

Сария потянулся за лежавшей на приборной панели пачкой мятных пастилок, бросил одну в рот, откинулся на спинку сиденья и смотрел, как Халифа разговаривает. За последние месяцы Халифа похудел, а Сария, наоборот, прибавил несколько кило с тех пор, как к ним переехала теща и взялась за стряпню. Худощавый и в лучшие времена, теперь Халифа выглядел просто изможденным – скулы больше, чем раньше, щеки ввалились. Глаза, что сильнее всего поражало Сарию, потеряли былой блеск, мешки под ними стали тяжелее и темнее. Сария, хотя не говорил этого вслух, сильно тревожился за него. Он очень ценил своего босса.

Халифа расхаживал взад и вперед и похлопывал рукой, словно уговаривал кого-то: «Успокойся, все будет хорошо». Сария разжевал пастилку, отправил в рот следующую, затем еще. Он расправлялся с четвертой, когда Халифа наконец закончил разговор и вернулся в машину.

– Все в порядке? – спросил Сария.

Вместо ответа Халифа устроился на сиденье и закурил сигарету из пачки, которую нашел, пока они ехали с фермы. Сария понимал: настаивать нет смысла – если босс захочет ему что-то сказать, он скажет. А не захочет – не скажет. Он завел мотор и тронул машину к деревне, находившейся от них в пятистах метрах за россыпью оливковых рощиц и кукурузных полей.

Деревня насчитывала домов сорок, большинство были построены из сырцового кирпича и оштукатурены. Были также строения из бетона – символы богатства и высокого положения, что бы это ни означало в такой глуши.

Сария остановился у побеленной мечети в центре поселения. Только что закончилась пятничная молитва, и из дверей выходили мужчины, надевали обувь и щурились на яркое солнце. Халифа поприветствовал их традиционным сабах эль-кхаир [26] и спросил, где можно найти деревенского старосту. Мужчины стали переговариваться, бросая на него отнюдь не дружелюбные взгляды, – в этом захолустье любого незнакомца встречали с недоверием, если не с откровенной враждебностью. Наконец они неохотно показали на один из самых больших домов в конце деревни.

– Веселенькое местечко, – хмыкнул Сария. – Хорошо бы поселить сюда тещу.

– Никогда не отзывайся неуважительно о старших, Мохаммед.

– Даже о толстых командиршах?

– Особенно о толстых командиршах.

Халифа покосился на напарника, и в его глазах мелькнули прежние искорки.

– Осторожно, гусь!

Сария объехал птицу, расположившуюся посреди дороги и, судя по всему, не собиравшуюся сдавать свою позицию, и медленно покатил в конец улицы, где остановился перед указанным им домом. Это было двухэтажное строение с неровной кирпичной кладкой и небрежно заделанными швами. По углам плоской крыши выступали металлические балки. Видимо, хозяин планировал надстроить еще этаж, хотя, возможно, так никогда и не соберется. Стена у главного входа была оштукатурена и украшена яркими наивными рисунками: машина, самолет, верблюд, черный куб Кааба, что свидетельствовало о том, что здешние обитатели были на хадже в Мекке – еще один символ благосостояния и социального положения.

Новости в деревне, должно быть, распространялись быстро, потому что когда полицейские подъехали к дому, в дверях их встречал сухопарый старик в белой джеллабе и имме [27] , в руке он сжимал трость – шуму. На щеках щетина, маленькие глазки, острый носик – вылитая крыса.

– Полицейские у нас бывают не часто, – начал он, окидывая вылезающих из машины Халифу и Сарию суровым, почти враждебным взглядом. Он произносил слова с таким сильным выговором саиди – уроженца Верхнего (Южного) Египта, – что его трудно было понять. – Здесь у нас вообще нет полицейских.

Халифа и Сария не представились, но этого и не требовалось. Египтяне, как всякие граждане авторитарных государств, имеют особый нюх на тех, кому поручено охранять закон. И кроме естественной интуиции, наделены такой же естественной неприязнью к стражам порядка.

– Мы тут сами управляемся, – добавил старик, скосив на них глаза.

Соблюдая проформу, детективы показали свои значки. Возникла неловкая пауза, во время которой староста молча стоял и только переводил взгляд с Халифы на Сарию. Затем, громко прокашлявшись и сплюнув в пыль, провел их в дом и крикнул кому-то, чтобы принесли чай.