Часовщик - читать онлайн книгу. Автор: Родриго Кортес cтр.№ 52

— Где этот чертов Куадра?!

Лицо Агостино густо покрылось каплями пота. Этот голос он узнал бы из тысячи.

— Ну-ка иди сюда, мерин!

Раздался грохот сапог, дверь широко распахнулась, и на пороге появился отец и покровитель города — в запыленном потрепанном камзоле, с обветренным усталым лицом и светящимися застарелой ненавистью глазами.

Его сопровождали двое гвардейцев. Они окинули зал внимательными взглядами и тут же расположились по обе стороны от дверей.

— Ну и что мне с тобой сделать?

Брат Агостино вжался в кресло, и в следующий миг отовсюду — из-за тяжелых бархатных портьер, из-за книжных шкафов библиотеки, из ведущих в другие комнаты дверей — повалили люди Марко Саласара, десятки людей.

— Ты арестован, Сиснерос, — срывающимся голосом объявил Марко и направил на гранда старенький, бог весть где найденный арбалет. — Сдай оружие.

Через пару минут, после короткой схватки, оставившей всего двух раненых, брат Агостино приказал забаррикадироваться изнутри и лишь тогда пробрался к окну и осторожно выглянул.

Там, внизу, стоял весь отряд некогда богатого и могущественного гранда — тридцать всадников. Даже не на лошадях, на мулах.

Мади аль-Мехмед не мог оторваться от Амира долго, пока тот не спросил о матери.

— Умерла моя ханум, — выпустил сына из объятий Мади. — Простудилась, когда мы в горы уходили.

Некоторое время ждал, пока сын переживает в общем-то ожидаемую потерю, и спросил то, что беспокоило его:

— А почему с тобой только четверо?

— Всех убили, — покачал головой повзрослевший сын. — Монахи. На границе.

А затем Амир начал рассказывать: как бежал из-под ареста, как пробирался домой мимо озверевших легионеров, как искал отца в городе, а затем два дня бродил от одной пустой деревни до другой, расспрашивая всех случайных встречных. И только потом рассказал об аресте сеньора Сиснероса Святой Инквизицией.

— Как только Трибунал рискнул? — удивился Мади.

— Это другой город, — покачал головой на удивление повзрослевший сын. — Люди запуганы. Они за своих жен вступиться не могут, не говоря уже о сеньоре Франсиско. Завтра — аутодафе.

Мади вздохнул и распорядился созывать совет. А когда мужчины пришли и, поприветствовав Амира, расселись вкруг, Мади слово в слово передал все, что только что узнал от сына. И услышал то, что, в общем, и ожидал.

— Надо в город спускаться.

— Спасать сеньора Франсиско надо… Все-таки он наш господин.

Мади слушал, но сам помалкивал. Он вовсе не питал к сеньору здешних земель и крестьян нежных чувств. Гранд откровенно нарушал конституции фуэрос, а порой и вовсе вел себя как тиран и злодей. Но сеньор Франсиско был врагом короля, а главное, по сравнению с днем сегодняшним и на фоне нынешних господ сеньор Франсиско выглядел для этих людей средоточием добра и справедливости.

— Он бы такого не допустил! — постепенно «разогревались» мужчины.

— Помочь сеньору Франсиско!

— А инквизиторов перевешать!

Мали терпеливо выслушал всех и поднял руку:

— Хорошо. Прямо сейчас и выйдем.

Мужчины мгновенно собрались, быстро спустились в долину, нахлестывая лошадей, миновали несколько деревень, смели охрану у восточных ворот и ворвались на центральную улицу. И обомлели.

Отец и покровитель города и всех окрестных земель, низко опустив голову и сложив руки внизу живота, шел посредине заполненной молчащим народом улицы в направлении храма. Вот только был он совершенно голым, а вел его — словно осла, на обернутой вокруг шеи веревке — бывший мастеровой, а ныне служитель Божий с лицом записного шута.

— О, Аллах! — выдохнули мужчины, а Мади стиснул зубы.

На его памяти Инквизиция применяла столь позорящее наказание всего дважды — по самым бесчестным статьям христианского кодекса. И он уже видел, что опоздал. С честью, а значит, и властью сеньора Сиснероса было покончено.

Томазо даже не пришлось говорить с каждым — гранды сдавались один за другим. Первым делом они осознавали, что высосать из обнищавших, да в общем-то уже и не принадлежащих им земель ничего, кроме медной королевской монеты, нельзя. И это было главным. Солдатам следовало платить, лошадей — кормить, оружие и порох — покупать, а нигде, кроме Арагона да мгновенно обнищавшей Франции, медную монету Бурбона иначе как лом не принимали.

Затем они стали узнавать, что судебные исполнители Короны и Трибунал всерьез намерены изгнать их семьи из юридически не принадлежащих им домов, и дело пошло совсем легко. Гранды торопливо признавали короля законным собственником их долговых расписок евреям и, не мешкая, переходили на сторону вчерашнего врага.

Это произошло так быстро, что Каталония, казалось, еще вчера занятая противником, вдруг оказалась занятой союзниками! И, естественно, у Папы и Людовика тут же освободились руки, и мятеж евангелистских «камизаров» в Лангедоке был нещадно подавлен.

Понятно, что евангелисты сразу же пошли на переговоры и в обмен на свободу веры тут же освободили семейные земли Папы и даже ликвидировали мясника Мариуса — сами. Ну, а его зеркального антагониста — лидера «Кадетов Креста» святого отца Габриэля — распорядился убрать уже Томазо. Оставлять в живых этого так и не напившегося еретической крови досыта упыря не рисковал даже Орден.

Но, конечно же, главным следствием перехода грандов на сторону королевской четы было свертывание восстания морисков. Осознав, что гранды их предали и у них отныне нет иного сеньора, кроме короля, они постепенно — племя за племенем и род за родом — возвращались в свои деревни. Однако платить церковную десятину насильственно крещенные сарацины отказались наотрез.

— Что предлагаешь? — спросил Генерал.

— Оставить их в покое, — прямо ответил Томазо.

— Папа на это не пойдет, — покачал головой Генерал. — Церкви нужна десятина.

Знающий, что такое арагонский мориск, не понаслышке, Томазо лишь покачал головой:

— Они не будут ее платить.

— Значит, Папа натравит Инквизицию и будет сжигать их одного за другим. Как нераскаявшихся еретиков.

— Тогда ему придется сжечь всех, — уперся Томазо.

Генерал насупился. Он все чаще признавал, что Томазо обычно прав, но каждый раз это оборачивалось испорченным настроением.

— Сжечь — значит сжечь, — наконец-то выдавил он. — Невелика потеря… Все одно десятины не платят.

Томазо лишь пожал плечами. Внутренняя война в Арагоне завершилась, и у него созревал следующий этап — тот, который вместе со своими приемщиками наконец-то подготовил несуетный, надежный Гаспар.

Бруно принял предложение Кристобаля лишь потому, что не имел собственных планов. Отец, как он смел надеяться, был уже в безопасности, ибо путевые бумаги ему выправили самые настоящие. По своему городу Бруно давно уже не скучал — таких городков по Арагону не счесть. Оставалось почитывать взятые с собой еврейскую «Алгебру», греческую «Геометрию» и египетскую «Астрологию» да подыгрывать Кристобалю.